Слово Оберона - Дяченко Марина и Сергей (е книги .txt) 📗
– А если здесь нет принцев?
– Значит, нет.
– А если…
– А если глаз отвалится и в кишки провалится? Ты вот что, маг дороги. Никому не говори, откуда мы. И про ключ молчи.
В этот момент заскрипели ворота.
В длинной полутемной комнате сидели кружком люди. Живые, насколько я могла судить. Воины в доспехах, среди них, к моему удивлению, две плечистых женщины. Старичок, лысый и бородатый. Еще кто-то – я не успела рассмотреть.
Они сидели, не сводя глаз с трупа, который валялся на мозаичном каменном полу. Я испугалась.
Мертвый мужчина лежал, глядя в потолок стеклянными голубыми глазами. Его кружевная рубаха была наполовину белая, наполовину темно-красная. Из окровавленной груди торчал не то кинжал, не то стилет – я увидела рукоятку и быстро отвела глаза. Ну надо же, попали как раз на похороны.
– Садитесь, – сказал пожилой стражник, который нас привел.
Уйма, ни о чем не спрашивая, опустился на пол. Я присела рядом на корточки. Это что, у них такой обряд похоронный? Сидеть и пялиться на павшего воина? Но этот, кажется, погиб не в бою – скорее, его в постели предательски подрезали.
Может, это был принц? Единственный принц здешних мест?
От жажды у меня растрескались губы. Перед глазами темнело. И вот, когда я уже готова была сдаться и грохнуться в обморок рядом с бездыханным телом, труп вдруг мигнул.
Никто не удивился. Никто не испугался. По комнате прошел радостный шепоток, и многие вздохнули с облегчением.
Труп мигнул еще раз. Приподнялся на локте. Протер глаза. Оглядел собравшихся. Взгляд его остановился на Уйме.
– Кто такой? – спросил он голосом большого начальника.
– Друг, – Уйма даже не мигнул.
– Будешь биться?
– Буду, – отозвался Уйма после едва ощутимой заминки. Бывший труп осклабился:
– Поглядим, как ты бьешься…
Он сел и с натугой выдернул из груди стилет – я рассмотрела черное от крови треугольное лезвие. Его взгляд равнодушно скользнул по мне (посох, к счастью, лежал на полу за спиной широкого Уймы).
– А это кто?
– Слуга, – отозвался Уйма без зазрения совести. – Мальчишка.
Я поперхнулась и закашлялась. Рассудок мой жалобно кричал, что Уйма прав и нечего здесь размахивать посохом, но все равно обида была ужасная. Вот так – из магов дороги к людоеду в мальчишки!
Бывший труп совершенно удовлетворился этим ответом и больше на меня не смотрел.
– Братья, – сказал он без всякого выражения, будто читая заученный текст. – Я с вами. А значит, мы победим… Если у вас есть хоть пара десятков солдат, – добавил он, внезапно засомневавшись.
– У нас почти сотня, Мастер-Генерал! – радостно сообщила одна из бронированных дам.
– На стены, – все так же без выражения сказал Мастер-Генерал. – Все на стены! Это наш последний бой. Пусть атакуют.
В наступившей суете Уйма куда-то подевался. Я нашла себе уголок, села, пристроив посох в темном местечке, и задумалась: умирать сейчас или погодить?
Уйма появился минут через десять. Сперва я услышала чавканье, потом запах жареного мяса, наконец, в коридоре появился людоед. В правой руке у него был меч, в левой – огромная кость с остатками мяса. Не иначе, убил кого-то и доедает.
– Идем.
– Куда?
– Здесь кухня.
В проеме между двумя окнами Уйма остановился. Рванул со стены ветхую портьеру. Затрещали нитки.
– Ты чего?
– Посох замотай. Кто спросит, скажи – лыжи.
– Что?
Уйма, не слушая меня, удалялся по коридору. Волоча в одной руке посох, а в другой обрывок портьеры, я поспешила за ним. Ну откуда, скажите пожалуйста, волосатому людоеду с островов знать, что такое лыжи?
И кто с собой потащит лыжи в осажденный замок?
– Ты издеваешься, – сказала я жалобно. – Ты опять смеешься надо мной.
– Нет.
И он втолкнул меня в просторное, пропахшее дымом и жиром помещение. Здесь никого не было, если не считать крысы, которая при нашем появлении даже не соизволила убежать – просто ушла в нору, неторопливо и вразвалочку.
Я со стоном повалилась на деревянный стул.
– Заматывай посох, – Уйма заглянул в котел, висевший на треноге рядом с погасшим очагом. – Кашу будешь?
– Пить хочу.
– Вино будешь?
– Нет.
Уйма фыркнул:
– Тогда водичка.
Я вспомнила морс, которым меня угощал Оберон.
– Зачем мы сюда пришли, если тут нет принцев?
– На, – Уйма поставил передо мной тарелку каши и кружку с водой. – Скажешь Гарольду – Уйма заботился.
Глава 9
Максимилиан
Не знаю, сколько я спала. Просто упала на деревянную лавку и так, не снимая сапог, выключилась, словно электрическая игрушка. Мог приходить кто угодно, отбирать посох, красть восковой ключ, резать меня или есть живьем – я бы и бровью не повела.
А когда проснулась – за узенькими окошками уже был день, в отдалении что-то грохотало и стены замка сотрясались.
Сражение!
Я нащупала посох, завернутый в остатки портьеры. Надо было, по крайней мере, увидеть, что там происходит, кто побеждает и жив ли еще Уйма. А еще неплохо бы появиться на поле боя, ударить в небо зеленой молнией, и пусть они признают во мне могучего боевого мага, а не мальчишку на побегушках…
Я подошла к очагу посмотреть, не осталось ли в котле еще каши, и в этот момент в трубе зашуршало. Шлеп! – в остывший очаг вывалился человек; я вскинула посох наизготовку.
Он был небольшой. С меня ростом. Мальчик, одетый в черное, с наполовину черным от сажи лицом, с очень белыми, но перепачканными волосами. А глаза у него были чернющие, так что даже зрачков почти не разглядеть.
Он уставился на меня вот этими черными глазами, и у меня вдруг от страха поджилки затряслись. Хотя он вовсе не выглядел сильным – тощий, будто его год не кормили. Узкие плечи. Острый нос.
– Привет, – сказал он как ни в чем не бывало. – А я что-то про тебя знаю.
– Привет, – отозвалась я, стараясь выглядеть насмешливо. – Я тоже про тебя что-то знаю. Ты трубочист.
– Я такой же трубочист, как ты – слуга этого волосатого, – он ухмыльнулся.
– А кто я? – мне очень хотелось, чтобы голос звучал потверже.
– Ты маг, – он перестал скалиться.
Это было так неожиданно, что я опустила посох.
– С чего ты взял?
– Но и это не главное. – Он выбрался из очага, заглянул в котел, поморщился, рассеянно оглядел кухню, словно решая, чем тут можно поживиться. – Главное – ты оттуда. Из-за Печати.
– Нет, – сказала я поспешно.
– Да, – он зажмурился, как кот на солнцепеке. – Здесь где-то были яблоки в сахаре. Ты не знаешь?
– Не знаю, – я едва удержалась, чтобы не проверить в кармане восковой ключ.
– Жаль, – он потянул носом воздух. – По-моему, первая атака отбита. Ты как считаешь?
– Я не знаю, – повторила я хмуро. – Ты сам кто такой?
Он остановился передо мной. Ему было лет двенадцать, и богатырским сложением он, как и я, не отличался.
– Я? – он улыбнулся, на запачканном сажей белом лице проступили милые ямочки. – Я тебе расскажу. Но сперва давай посмотрим, как там дела на поле боя?
Ну кто там обычно лазает по трубе, кроме трубочистов? Санта-Клаус с большим мешком? То-то я ему не завидую…
Мальчишка поднимался первым, я видела его башмаки, ловко переступающие с одной железной скобы на другую. Скобы отстояли далеко друг от друга, в расчете на взрослого человека, и оказались они такими грязными, что противно было прикоснуться. Отовсюду летела сажа. Когда мы наконец выбрались из трубы на крышу, я вовсю чихала, кашляла и была чумазая, как мой спутник.
Из рваных туч проглянуло солнце. Я огляделась, и у меня захватило дух: мы сидели на крыше башенки, возвышающейся над остальными, как бледная поганка над скопищем ложных опят. В отдалении дымились развалины соседнего замка, а наш собственный был виден как на ладони. Прямо под нами суетились люди на зубчатой стене, подносили камни, заряжали катапульты и выстреливали, не целясь, только воздух вокруг свистел.
