Диагноз: женщина (СИ) - Чернова Ирина Владимировна (читать хорошую книгу .txt) 📗
— Катрина, а идти далеко?
— Нет.
— А где все жители деревни?
— Твой мужчина с деревенскими уехал на дальнюю границу, вернутся они через два дня. Там стена скоро упадет, надо подправить, и на выпасе помочь.
Шли мы очень быстро, Катрина иногда оглядывалась, но не на меня, а как будто присматривалась, не идет ли кто за нами. Совсем как Андрей, когда мы шли с ним по лесу…Мне передалась ее тревога и я тоже стала иногда неожиданно оглядываться, но ничего так и не увидела. Либо за нами никто не шел, либо я никого не видела из-за своей близорукости. Наконец, когда мне показалось, что мы ушли ну очень далеко, Катрина остановилась, осмотрелась вокруг и присела на корточки около кустика, похожего на брусничный.
— Бери мешок и обрывай листочки. Вот эти. Бери только зеленые, без порчи.
Она села поодаль и тоже принялась за сбор. И за этим мы сюда так таинственно бежали?
Собирали листья молча. Знахарка ни за чем ко мне не обращалась, перемещаясь по лесу со своим мешком в достаточном отдалении от меня и не делая попыток приблизиться. Я попыталась опять завязать с ней разговор, но она оборвала меня, ткнув в листочки, мол, невнимательно собираю, плохие кладу. Пришлось быть внимательней, хотя причина ее нежелания говорить была явно не в качестве листочков. Ко времени, когда мешки были уже почти полные, ноги у меня подкашивались, а колени и спина гудели от усталости.
Домой вернулись почти в сумерках, таща не только мешки с листочками, но и подобранные по дороге ветки и хворост. Вода в бочке была теплой, я умылась и пошла на кухню, помочь хозяйке и что-нибудь бросить в рот. Катрина уже развела огонь и что-то пересыпала в небольшой котелок, вроде какую-то крупу. Рядом стоял темный чайник. Пока еще все закипит, с голоду можно помереть.
— Чего стоишь? Мешки, что мы принесли, рассыпь в тени на досках. Да холстину подложи, чтобы в щели не улетели. Там топор за дверью, принесенный хворост наруби и сложи вместе с дровами. На вот, съешь ломоть хлеба с сыром, молока я сейчас налью тебе.
Ну уж нет, козье молоко, хоть и очень полезное, я пить отказалась. Привкус у него такой…не могу, в общем. Сцедила остатки травяного отвара, им и запила свой обед. Не растолстеешь тут.
— Огорода у меня нет, я только лечебные травы сажаю, мне люди приносят все, когда за помощью приходят. Так что у меня лишнего нет, потому и отправляю тебя к Ленне. Поможешь ее семье, они тебе для нас дадут что-нибудь. Некогда сейчас все объяснять, вечером поговорим. — Она опять оборвала меня на полуслове, как будто побоялась, что скажет что-то лишнее.
К вечеру я устала настолько, что после еды мгновенно захотелось спать. Мне очень хотелось пообщаться с Ханкой, девочка могла бы рассказать много интересного, но Катрина не пустила меня во двор и пихнула в комнату.
— Еще наговоритесь, знаю я, что Ханка с тобой хотела поговорить, но сейчас еще не время. Шебутная девчонка, заневестилась уже, но мать считает, что рано ей на чужой двор идти, успеет еще детьми обзавестись. Пусть дома подольше поживет. Может, ей судьба и улыбнется больше, чем другим. Спи, завтра с утра к Ленне тебе идти, там работы много.
Никто так к Катрине и не пришел, я имею в виду из взрослых. И еще — в деревне было очень тихо, было такое чувство, что все наработались и уснули. Кстати, у нас молодежь обычно гуляет по вечерам, особенно вот такие, как Ханка. Смеются, визжат, разговаривают, в конце концов. Парни должны по девкам бегать, да и вечерами, сколько бы не было работы, все равно кто-то, хоть старухи да старики, должны ходить по соседям с болтовней и бутылкой. Может, я этого просто не слышу, потому что дом знахарки на краю деревни стоит, а все посиделки где-то в центре? А как они тут живут, есть ли тут какая-то власть — староста или сходняк или совет старейшин? Кто кого куда отправляет на работы? Я столько раз хотела расспросить об этом Катрину, но при каждом начале вопроса она меня или обрывала или отправляла что-то делать. И сама, кстати, ничего не спрашивала у меня. Может, у них тут каждую неделю неизвестно кто из леса приходит, устали уже от чужаков? Хоть бы скорее Андрей вернулся, расскажет, что они там строили, должен же он хоть как-то пообщаться с селянами, раз нас научили их языку?
Утром Катрина растолкала меня еще до восхода, сунула в руки что-то вроде холодной каши, теплый отвар и быстро стала наставлять, как себя вести у той самой Ленны.
— Не лезь с разговорами к хозяевам, делай что скажут, да порасторопней. Не ходи по двору и тем более дому никуда, мужчин там мало, но лучше если с ними поменьше мельтешить. Из-за стола ничего с собой не уноси, они этого не любят, если будешь хорошо все делать, что скажут, то не обидят при расчете. Все, пошли.
Похоже, попала я в батраки да еще и за еду. Это кому-то в чужом мире удается свалиться в королевский дворец или на худой конец, в герцогский парк, тут же тебе и принцы и аристократы, восхищающиеся твоей красотой и умом, магия в руки и возможность делать все, что хочется. А тут выжить бы, да еще понять, что дальше делать-то? Никто не спрашивал, куда нам надо и помогать тоже не рвался. До сих пор не могу даже спросить, а есть ли вокруг еще деревни и города и как туда селяне ходят. И ходят ли вообще?
Ленна оказалась здоровенной бабищей непонятного возраста, на вид я бы дала ей от 40 до 60 лет по меркам нашего мира. Подворье у нее было большое, на крылечке сидела молодая женщина с ребенком на руках, из дверей выглянула уж совсем пожилая, похожа на мать по возрасту, посмотрела на нас с Катриной осуждающе и скрылась в доме. Молодуха у крыльца оказалась совсем молоденькой на вид, есть ли ей 20 лет вообще? Замуж тут могут выдавать и в 14…Ребенок пискнул у нее на руках, молодуха встала и по-утиному переваливаясь ушла с крыльца. Беременная, значит, работать уже не может, а больше из людей никого не было видно.
— Ну, пошли, надо скотину обиходить да накормить, — прогудела хозяйка, поддернув рукав рубахи повыше. — Ну-ка руки покажи…и где ж ты с такими руками жила-то? Лопату да вилы удержишь?
С этими словами она схватила мою руку и повернула ладонью кверху, ее собственная рука была больше моей раза в два с жесткими мозолями и сбитыми пальцами.
— И лопату удержу и вилы. А мозолей нет, потому что в перчатках у нас все работают.
Изумлению бабищи не было границ, она вытаращила на меня глаза и даже приоткрыла рот, но Катрина ей кивнула и она пошла в открытую дверь, покачивая головой.
— Слышь, девка, и мужики в перчатках тоже работают? — неожиданно обернулась она ко мне и опять посмотрела на Катрину.
Вот блин, похоже, что Катрина чует, когда врут, чего бы тогда Ленна так пялилась на знахарку? Проверяет, как я отвечаю?
— Женщины все в перчатках, а мужчины не все, но в бОльшей части — да. Кому ж охота руки сбивать до крови? И заноз меньше будет и грязи меньше. — Правильно ведь все сказала, Андрей в перчатках всегда работал, да и соседи по даче голыми руками редко что делали, если не в нитяных, так хотя бы в рукавицах. Надо и тут себе соорудить что-то подобное, если не хочу без рук остаться.
На этом наше знакомство закончилось, Ленна дала мне лопату с ведром — опять чистка хлева, потом я таскала какие-то ведра с едой скотине, рубила траву и дрова, носила воду…К вечеру на дворе появилось несколько женщин, тоже крупные, как Ленна, только помоложе. По сравнению с этими гренадерихами я была, как цыпленок, у них даже плечи были широкие, как у мужиков. На хрена я им сдалась тут, они и сами бы все сделали…Вечером, уже после ужина, Ленна хлопнула меня по плечу так, что у меня подкосились ноги.
— Молодец! — уважительно прогудела она, — я уж думала, что ты к обеду свалишься, а ты ничего оказалась. Дохлая только, наверно, лерд какой-нибудь с твоей мамашей погулял, а?
Она гулко захохотала, ей вторила ее дочка, тоненько хихикнула беременная молодуха, вышедшая во двор — нечасты тут, похоже, праздники, коли даже мое появление является развлечением. Молодуха повернулась, раскрылся ребенок у нее на руках. Охренеть…голова у младенца была явно великовата для его возраста…похоже, с внучком Ленне не подвезло. Я быстренько отвела взгляд в сторону, не хватало еще тут неадекватной реакции поселян.
