Двойник для шута - Угрюмова Виктория (прочитать книгу .txt) 📗
— Ага, — фыркнул Аббон. — Я сам себя за четыреста лет не познал, и для меня моя душа — потемки, а ты уже во всем разобрался… Правильно, мальчик, к сожалению, правильно. Все очень плохо.
— Так я и знал, — поморщился император. — Мне сегодня сон дурной снился.
— Страшный?
— Да нет, вроде, глупый и неприятный, так будет вернее. Только не выспрашивай, что именно, я все равно не помню. Только вот ощущение и осталось, как от грязи или нестерпимой боли. Что с Арианной?
— Пока ничего. Но это только пока, мальчик мой. Через несколько месяцев наступит трагический, переломный момент в ее жизни — и тогда все повиснет на тоненьком волоске. А нам останется только молиться, чтобы волосок этот не порвался над бездной.
— Может, ее отправить куда-нибудь? В Гравелот, например. Там и звезды другие, и планеты — все немного иначе. Или я путаю?
— Вроде бы и нет. В принципе, так и поступают, сломя голову убегая от беды, но я еще ни разу не слыхал, чтобы такой способ давал положительные результаты. Есть даже история — как раз на такой случай. Рассказать?
Император кивнул головой, и Аббон продолжил:
— Говорят, как-то одному добродетельному и нестарому еще человеку предсказали, что ему суждено умереть вечером следующего дня. И даже описали обстоятельства, при которых это произойдет. Но человеку очень не хотелось умирать, и потому он решил обмануть свою смерть. Согласно предсказанию, он должен был умереть у себя дома, и вот он наголо побрился, надел пеструю и яркую одежду, совсем не похожую на то, что он носил прежде, и отправился в кабак. Заказал там кувшин вина и стал попивать его. Рассуждал он при этом приблизительно так: «Смерть меня в этом виде никогда не признает: и пришел я в другое место, и веду себя совершенно иначе».
Но наступил урочный час. Заходит в кабачок злая-презлая смерть и говорит сердито: «Уф, обыскалась везде этого негодника — нигде его нет. Посижу чуточку, отдохну, а если он не появится, заберу вместо него того лысого дурака».
Я это к чему, мальчик мой? Речь идет и о тебе, и обо всей империи, а Арианна — это как зеркало, которое все отражает. Что будет с тобой, то и с ней, а тебя надолго не отправишь на другой край мира. Да и возможно ли это? От судьбы уйти можно, но не убегая, а сражаясь.
— Что же ты посоветуешь мне делать?
— Прежде всего предупреди принцессу. Пусть не очаровывается внешним покоем и благополучием двора, пусть постоянно помнит о том, чему ее учили — не дураки же составляли все эти правила. Пусть не доверяет никому, даст Бог, и проскочим тяжелое время. А там мы снова на коне…
— Хорошо, сегодня же поговорю с ней.
— И не откровенничай, не откровенничай. Она-то заслуживает доверия — чудесное создание, но кто знает, что дальше произойдет? Чем меньше девочка будет знать, тем ей же спокойнее.
Император, который уже собирался уходить, внезапно остановился и вернулся к столу:
— Аббон, мне пришло в голову… Вчера, когда Теобальд и ты говорили о Бангалорских островах, о чем вы думали? С тем злом навсегда покончено, правда? Ведь ничего не может вернуться из небытия?
— Не должно, — ответил маг. — Но я не хочу лгать тебе, Ортон, не хочу кривить душой: не бывает пустых мест в природе — там, где нет добра, обязательно поселяется зло. Я не думаю, что сила Далихаджара могла воскреснуть и вновь воплотиться в ком бы то ни было. Но всегда могут найтись последователи, приверженцы, тем более, что восемьсот лет спустя многое видится иначе. Время — самое кривое зеркало.
— Сивард уже занялся этим вопросом со своей стороны.
— Вот человек! — воскликнул маг. — Когда он все успевает? Я не удивлюсь, если он половину архипелага населил своими шпионами и соглядатаями.
— Почти так, — не мог не признать император.
— Ну, и мне грешно отставать от какого-то рыжего сорванца. Я сегодня тоже расстараюсь. Одно скажу: я уж и забыть успел про эти самые Бангалорские острова и тамошнего мага — нет, снова эта нечисть лезет на свет.
— А ты разве не родился три века спустя? — искренне удивился Ортон.
— Родился, — охотно согласился Аббон. — Но при твоем прапрадеде, Брагане III, была похожая история. Как раз двести пятьдесят лет тому назад, когда я был еще зеленым юнцом — мне и полутора сотен не исполнилось. Правда, звезды тогда были не столь агрессивны и кровожадно настроены, как теперь, но тоже радости хватило — это я тебе серьезно говорю.
— И что вы сделали?
— Послали экспедицию на острова. Маленькую такую, даже неудобно как-то было. Но когда воины высадились на Алоре, то все уже было тихо и скромно. Все сидели, как мыши под метлой. Словом, никого мы там не нашли, и инцидент был исчерпан, как говорится в дипломатических депешах. Но осталась-таки одна неувязочка. До сего дня я ей мало уделял внимания, вообще не уделял, если быть предельно откровенным, но теперь — дело другое.
— Расскажи мне, — попросил император.
— Знаешь, — протянул Аббон неохотно, — что толку вываливать на тебя кучу сомнений и разрозненных фактов? Вот соображу сам, обдумаю все как следует, посоветуюсь с этим рыжим бродягой, а там и тебе все по полочкам разложим. Император ты или нет? Если да, то мы должны за тебя думать.
— А мне что делать?
— Ты и сам знаешь, — Аббон обнял Ортона за плечи. — Ну, ступай, ступай к ней. Поговори, причем серьезно и обстоятельно. Не упусти ничего из виду, а то знаю я, что у нее на уме. Дело молодое, это и астрологу ясно…
Арианна никак не могла отойти ко сну. Все перебирала свои украшения под тем предлогом, что нужно навести порядок в вещах, перекладывала их из шкатулки в шкатулку. Ее лучшая подруга, или, вернее, самая близкая приятельница — ибо подруг принцесса не жаловала, — по имени Эфра бросала на Арианну косые взгляды, пока наконец не решилась.
— Ваше высочество, излейте мне душу, мы же с вами не чужие. Если все держать в себе, с ума сойти можно. Поговорите, а я вас выслушаю, и сразу станет легче. О Господи, и за что вам такая судьба?!
Арианна, которая уже собралась было поведать фрейлине о тех странностях в своем поведении, которые заметила сегодня днем, при последних словах напряглась и окаменела.
— Что ты имеешь в виду? — спросила сухо и неприязненно.
Будь Эфра чуточку умнее, она бы уловила излишнюю твердость голоса, да и на опасный блеск в глазах принцессы тоже обратила бы внимание. Но фрейлина была хитра и ловка, умом же никогда не блистала. А ведь известно, что первое никогда не заменит второго.
— Ну как же, — сразу вступила она в разговор, желая узнать побольше от своей госпожи, — вы так старались для этого неотесанного мужлана, а он при всех вас так унизил: слова доброго не сказал, пока шут ему не напомнил. А шута следовало примерно наказать: вот при дворе вашего батюшки никогда шуты себе подобного не позволяли. И королю лишнее уважение, и вам почет. А здесь какой-то павлин в лохмотьях может вас привселюдно оскорбить.
— И чем же меня унизил шут? — едва сдерживаясь, спросила Арианна.
— Да как же он посмел говорить, что вы собой хороши и украшением двора являетесь? Да какое ему до этого дело?
— Значит, Эфра, ты считаешь, что он не должен был этого говорить.
Фрейлина отчаянно закивала головой, подтверждая: именно это она и имела в виду.
— Выходит, ты считаешь, что шут не прав, — я вовсе не хороша собой, и меня унизили тем, что оценили те качества, которых нет?! Немедленно покинь меня…
— Да нет же, Ваше высочество! Вы неправильно меня поняли!
— Я приучена все правильно понимать с первого раза, — холодно произнесла принцесса. — Да будет тебе известно, если ты забылась на время, что я дочь великого монарха и невеста, а в скором времени жена монарха еще более великого. И я редко ошибаюсь, уж во всяком случае не тебе судить меня. Вон!
Фрейлина вышла, заливаясь слезами, а Арианна задумалась. У нее было тяжело на душе, и она уже собралась выйти из своих покоев, чтобы поговорить с кем-нибудь из гвардейцев и попросить отвести ее к Аластеру или шуту, как гвардейцы сами появились в предпокое, приказав служанкам удалиться. Те тут же покинули апартаменты принцессы. Правда, Эфра и одна из служанок постарше хотели было задержаться в одной из комнат, чтобы послушать, о чем будет разговор, но гвардейцы, казалось, и на затылках имели глаза: выудили их из-за какой-то портьеры и выпроводили прочь.
