Проклятье хаоса - Сальваторе Роберт Энтони (книга бесплатный формат TXT) 📗

В бок троллю воткнулась стрела, и он повернул безобразную голову, ища Шейли.

Даника налетела на тварь еще раз, тролль покачнулся и упал. Девушка поспешно встала на ноги, намереваясь прыгнуть на рухнувшую тушу, но резко остановилась, увидев еще один яркий шар, родившийся в воздухе над распростершимся ничком троллем.

Секунду спустя верещащего в агонии монстра полностью поглотило прожорливое магическое пламя.

Шейли придержала, не спуская, натянутую тетиву, ощутив движение в стороне, развернулась и выстрелила – в тролля, которого уже свалила. Тварь снова рухнула, но упрямо заворочалась, пытаясь подняться.

Даника мгновенно насела на упавшего тролля, отчаянно колотя его. Шейли с мечом в руках присоединилась к ней и парой мощных ударов отсекла троллю ноги.

Отрезанные конечности немедленно задергались, стремясь вновь воссоединиться с телом, но Даника поступила разумно, пинком отбросив их на горячие угли костра.

Чуть только одна нога прикоснулась к головешкам, ее окутало пламя, а Даника подхватила ее за другой конец, превратив в ужасающе гротескный факел. Девушка бегом пересекла поляну и ткнула пылающей конечностью в лицо еще не сгоревшего тролля, до сих пор отражающего неустанные удары Шейли. Но вскоре и это чудовище жарко запылало, и битва окончилась.

И тогда Дориген вернулась в лагерь, осматривая свою работу – двух окутанных пламенем троллей. От них, превратившихся в два скомканных черных шара, мало что осталось, а процесс восстановления наверняка подавил колдовской огонь.

Даника не осмеливалась взглянуть в глаза Дориген, стыдясь давешних сомнений.

– Я думала, ты сбежала, – призналась она.

Дориген улыбнулась.

– Я поклялась… – начала Даника.

– Разыскать меня и научить верности, – легко закончила за нее Дориген без малейшего упрека в голосе. – Но, милая Даника, разве ты не знаешь, что ты и твои друзья уже сделали это?

Даника пристально посмотрела на колдунью, размышляя о том, что проявленная сейчас Дориген храбрость и то; что она осталась поблизости и помогла в бою, перетянет чашу весов на ее сторону, когда они вернутся в Библиотеку. И, подумав так, Даника поняла, что не удивлена героизмом Дориген. Кудесница располагала к себе, склоняя на свою сторону сердце и душу. И хотя девушка была согласна с тем, что Дориген должна понести наказание за ее действия во славу Замка Тринити, за войну, которую она помогла направить против народа Шейли, воительница надеялась, что назначенная кара позволит Дориген использовать свои обширные магические силы на благо края.

– Ты спасла наши жизни, – заметила Шейли, отвлекая внимание Даники. – Благодарю тебя.

Кажется, эти слова несказанно обрадовали Дориген.

– Это всего лишь скудная часть моего долга перед тобой и твоим народом, – ответила кудесница.

Шейли кивнула, соглашаясь.

– Долга, который, я уверена, ты выплатишь сполна, – сурово, но с несомненной убежденностью ответила она.

Даника была счастлива слышать это. В пути Шейли не была холодна с Дориген, но и дружелюбия к ней никогда не проявляла. Даника могла себе представить, какая сумятица творится в душе эльфийки. Шейли была разумна, восприимчива и проницательна, ее суждения о ком-то всегда основывались на поступках этой личности. Она приняла Айвэна и Пайкела как истинных друзей и союзников, не позволив обычным для эльфов предубеждениям относительно дворфов замутнить собственное мнение о них. И теперь она, одна среди эльфов Шилмисты, увидела новую сторону Дориген и пришла, возможно, к тому, чтобы простить – если даже и не забыть.

Эта поддержка, как и помощь короля Элберета (а Даника была уверена, что король эльфов разделит мнение Шейли), могла оказаться решающей в грядущем поединке Кэддерли с деканом Тобикусом.

– Уже почти рассвело, – заметила Дориген. – Даже помыслить не могу о завтраке, пока вонь троллей витает в воздухе.

Даника и Шейли от всего сердца согласились, быстро собрались и пораньше выступили в путь. До Библиотеки Назиданий они доберутся всего через каких-то три коротких дня.

Званый гость

Следующим утром декан Тобикус весьма удивился, обнаружив единственное окно в своем кабинете завешенным одеялом. При его приближении ткань колыхнулась, и старик ощутил прохладный утренний ветерок, привлекший его взгляд к полу, где у кромки одеяла лежали осколки.

– Что за ерунда? – сердито спросил декан, отпихивая туфлей куски разбитого оконного стекла.

Он потянул край одеяла и поразился снова, поскольку оказалось, что окно не только разбито, но с него к тому же исчезла решетка, по-видимому просто вырванная из каменной кладки.

Тобикус попытался успокоить лихорадочно рвущееся из груди дыхание, боясь, что за всем этим может каким-то образом стоять Кэддерли, что молодой жрец вернулся и применил свою недавно обретенную и бесспорно могущественную магию к решетке. Железные прутья были совсем новые, их поставили вскоре после того, как Кэддерли исчез в горах. Декан объяснил остальным, что это необходимо для того, чтобы быть уверенным: ни один вор – или лазутчик из Замка Тринити – не проникнет в кабинет в эти беспокойные времена и не похитит планы сражений. На самом деле Тобикус поставил на окно решетку не для того, чтобы кого-то не пустить внутрь, а чтобы не позволить кое-кому выпасть наружу. Когда Кэддерли захватил власть над разумом декана, молодой жрец показал свое превосходство, пригрозив Тобикусу, что заставит его выпрыгнуть из окна, и декан абсолютно не сомневался: он так и сделал бы, прикажи ему Кэддерли, не в силах сопротивляться повелению юноши.

Так что теперь при виде разбитого окна без решетки старика декана пробрала дрожь до самых костей. Он отпустил импровизированную занавеску, возвращая ее на место, и медленно повернулся, словно ожидая, что посреди кабинета будет стоять возмездие.

В центре комнаты застыл Кьеркан Руфо.

– Что ты… – начал декан, но слова застряли у него в горле, когда старик вспомнил, что Руфо уже мертв.

И все же он тут, стоит, как всегда, нелепо скособочившись!

– Не трогай! – скомандовал Руфо, когда рука декана, ища опоры, невольно дернулась к одеялу.

Руфо протянул тощую руку в сторону Тобикуса, и декан ощутил волю бывшего жреца, несгибаемую, как каменная стена, не позволяющую ему вцепиться в одеяло.

– Я люблю темноту, – произнес вампир загадочную фразу.

Декан Тобикус прищурился, внимательнее изучая гостя, но ничего не понимая.

– Ты не мог войти сюда, – запротестовал он. – На тебе клеймо.

Руфо рассмеялся ему в лицо.

– Клеймо? – откликнулся он, не скрывая скепсиса.

Он поднес руку ко лбу и впился ногтями в кожу, сдирая ее вместе с отличительной отметиной жрецов Денира.

– Ты не мог войти! – яростно повторил Тобикус, наконец начав догадываться, что Кьеркан Руфо стал кем-то поопаснее простого изгнанника.

Клеймо на лбу Руфо защищала магия, и если бы его прикрыли или повредили, то символ принялся бы прожигать голову, причиняя мучения, а потом и убивая отщепенца. Однако лицо Руфо не выражало боли – одну лишь самоуверенность.

– Ты не мог войти, – снова и снова повторял Тобикус, но голос его уже превратился в слабый шепот.

– Ну конечно мог, – возразил Руфо и широко улыбнулся, показывая окровавленные клыки. – Ты меня пригласил.

Смятенный разум Тобикуса закружился. Он вспомнил эти слова, произнесенные Руфо за миг до смерти.

В момент смерти!

– Сгинь! – в отчаянии потребовал Тобикус. – Убирайся из этого священного места!

Он сжал в кулаке символ Денира, висящий у него на груди, и начал молиться, держа медальон перед собой.

Небьющееся сердце Руфо кольнуло, глаза его, взглянувшие на подвеску, светящуюся словно самой жизнью, обожгло. Но после первого шока вампир ощутил что-то еще. Слабость. Здесь был дом Денира, и Тобикус как-никак являлся главой ордена. Тобикус как никто другой должен был обладать способностями изгнать Руфо. Но он не мог; Руфо точно знал, что не мог.