Обрекающие на Жизнь - Парфенова Анастасия Геннадьевна (смотреть онлайн бесплатно книга .txt) 📗
В общем, кулинарный процесс в нашем доме был сведён к необходимому минимуму. Ну разве мой муж — не заветная мечта любой женщины?
Угу. Точно.
Поймала себя на том, что стою, разглядывая знакомые стены, будто вижу их впервые. Забавно, как меняется в твоих глазах весь мир, если знаешь, что скоро придётся его покинуть. Начинаешь замечать вещи, на которые раньше обратить внимание не хватало ни времени, ни сил.
Шептались среди ветвей старые сен-образы. Я потянулась за тонкой нитью иронии, змеящейся откуда-то из далёких дней моего детства:
Тихонько рассмеялась, разглядывая чуть неуклюжий, но воинственный и определённо голодный сен-образ.
Я осторожно водрузила нагруженный разнообразной снедью поднос в центр стола и скептически окинула взглядом всю композицию. Затем подхватила лежащую рядом с моей тарелкой стеклянную палочку и ударила по расположенному тут же конусу колокольчика.
Чистый трепещущий звук разнёсся по всем помещениям онн, резонируя с колеблющимися в такт ему живыми стенами.
Завтрак.
Они появились под аркой входа одновременно: её рука покоилась на локте Аррека, и это была самая большая фамильярность, которую дарай-князь мог позволить себе с разумным существом. Тут этикет арров более чем строг: физическое прикосновение, особенно если оно подкреплено расслаблением щитов, считалось знаком величайшего доверия, допустимым только с давними друзьями и ближайшими родственниками. А также с теми, кому в ходе политических пируэтов следовало выказать наибольшее благоволение. Впрочем, я была уверена, что в данном случае политика ни при чём.
Она была и его дочерью тоже.
Низенькая и хрупкая даже по меркам эль-ин. При взгляде на эту фигуру мне всегда хотелось срочно заняться пересмотром её диеты, чтобы девочка набрала хоть немного веса: уж больно костлява. Хотя разумом я и понимала, что это всего лишь результат её наследственности, что все в этой генетической линии были миниатюрны, но неистребимый материнский инстинкт рассуждать логически отказывался.
Иссиня-чёрная глянцевая кожа — полная противоположность моей безупречной белизне. Огромные фиалковые глаза и такой же имплантат — всегда напоминали мне о её генетическом отце и потому вызывали неприятие. Волосы белоснежного серебра были коротко подстрижены, торчали во все стороны густым и непослушным облачком — причёска тоже была вызовом, призванным максимально отделить её образ от образа бабушки, знаменитой своей роскошнейшей гривой. Эта девочка, лишь пару месяцев назад перешедшая порог зрелости, вся состояла из контрастов и противоречий, из жёсткой непокорности и острых углов.
И тем не менее, она была мне дочерью, если не по крови, то во всём остальном — вне всякого сомнения. Лейруору тор Шеррн, моя воспитанница, моя Наследница, та, что после моей скорой кончины займёт место Хранительницы Эль-онн. Дочь моего сердца.
— Лейри! Я не ожидала, что ты захочешь присоединиться к нам, — после своего совершеннолетия она не часто баловала нас с Арреком вниманием, с головой уйдя в обустройство собственного онн, в бесчисленные дела, встававшие перед достигшей официальной зрелости высокопоставленной эль-леди. — Проходите.
Лейруору легко отошла от Аррека, наблюдавшего за представлением со своей обычной полуухмылочкой, в которой мне на этот раз почудилось некоторое напряжение. Одета Лейри была консервативно: в свои собственные официальные цвета. Белоснежный комбинезон сидел на ней как влитой, контрастируя с ониксовой темнотой кожи, а отливающая синевой вышивка у рукавов и ворота казалась несколько причудливым узором инея. Вся фигура виделась несколько размытой из-за обёрнутых наподобие плаща полупрозрачных крыльев: серебристо-белых, с фиалковыми всполохами. При приближении ко мне она в полном соответствии с этикетом распахнула их, отведя назад двумя полотнами искрящегося тумана, и чуть склонила в приветствии изящную головку. Она была прекрасна.
— Мои приветствия, Мать клана, — голос, переливающийся тысячей хрустальных колокольчиков, до самых костей пробирал своей бередящей сердце красотой. — Позволено ли мне будет присоединиться к вам за трапезой?
Я с некоторым удивлением дёрнула ухом, но решила подыграть ей.
— Конечно позволено. Садитесь.
Аррек с улыбкой скользнул на своё место, не предпринимая глупых поползновений вроде отодвигания стульев для дам, за которые вполне мог бы схлопотать когтистой ручкой да по красивой физиономии. Лейруору села, старательно пытаясь выглядеть в должной степени взрослой. Что несколько смазывалось летающими между мной и Арреком воспоминаниями о её первых уроках обращения с человеческими столовыми приборами. Удивительно, в сколь потрясающую катапульту можно, при желании, превратить обычную ложку!
Слуг эль-ин не держали, так что все сами принялись класть на тарелки то, что им больше всего нравилось. Обычный семейный завтрак.
Угу.
— Так чем же скромные старики обязаны чести лицезреть самую популярную светскую даму на всех Небесах? — шутливо поинтересовалась я.
— Необходима причина, чтобы мне увидеться с вами, о Хранительница?
Я удивлённо вскинула уши, формулируя насмешливо-оскорблённый сен-образ.
— У-у, какая официальность! — и тут же чуть более серьёзно: — Лейри, что случилось?
Несколько секунд она молчала. Затем подняла на меня огромные глаза, занавешенные длинной серебристой чёлкой.
— Ничего, — пауза. — Просто… там, в детских покоях, я как-то не осознавала, что вы на самом деле настолько Очень Важные Персоны.
Оп-па. Так, напрягаем память: были ли у меня когда-нибудь проблемы с тем, чтобы начать воспринимать свою мать как госпожу-власть-и-могущество? Да нет. Я просто по-другому начала воспринимать и власть, и могущество. Но не маму.
Аррек красиво заломил бровь.
— Вы разбиваете мне сердце, о прекраснейшая леди! Неужели на сем благородном челе, — он помахал рукой перед собственной нахальной физиономией, — не написано большими буквами, сколь Важной Персоной я являюсь?
Лейруору согнулась, пытаясь сдержать приступ смеха, и над её головой мы с Арреком обменялись обеспокоенными взглядами.
— Лейр… — я несколько растерянно покрутила в руках вилку, — тебя же столько лет готовили к тому, чтобы быть моей Наследницей. Только не говори, что ты не понимала, что означает этот титул!
— Да нет, понимала… Но понимать — это одно. А вот почувствовать на своей шкуре — совсем другое.
Что-то начало проясняться.
— И… какие у тебя есть на сей счёт мысли?
Она подняла голову, в фиалковых глазах не было ничего юного. Ничего хрупкого, или неуверенного, или мятущегося. Вспышка сен-образов, многие из которых я так и не поняла.
— Я бы многое делала по-другому. Как мне кажется — лучше.
Аррек сцепил зубы, посылая мне предупреждающий образ, слишком личный, чтобы его мог перехватить даже такой вундеркинд, как Лейруору. Игнорирую.
— Разумеется. Ты рождена, чтобы быть Хранительницей. Я же — всего лишь регент. И достаточно бездарный к тому же.
По крайней мере, у них обоих хватило честности не возникать тут с пламенными возражениями.
Молчание. Слишком многое оставалось недосказанным. Слишком много смыслов и подсмыслов витало в воздухе, холодными призрачными прикосновениями леденя наши мысли.
Я старательно резала ножом что-то на своей тарелке.
Некоторые слова в этом доме никогда не будут произнесены вслух. Бесчисленные вопросы никогда не будут заданы. «Как ты себя чувствуешь?» — вполне нормальная, нейтральная фраза, в этой семье являвшая собой никем не признанное, но тщательно исполняемое табу.
Я действительно была лишь регентом. Регентом, основным достоинством которого была смертность. Я должна была править до тех пор, пока не подрастёт юная наследница великой династии Уору, а затем — уйти, уступить место. И сделать это можно было лишь одним способом. Никогда не думала, что мне это на самом деле удастся. День, когда Лейруору с блеском выдержала окончательные испытания на эмоциональную, интеллектуальную и физическую зрелость, был, должно быть, одним из самых счастливых в моей жизни. Я выдержала. Справилась. Выстрадала. Я продержалась все эти годы, пока истинная владычица не способна была взять власть в свои руки, и я удержала от падения Эль. Долг перед моим народом выполнен, теперь можно считать себя свободной. Ночью, когда утихла пьяная эйфория и пришло наконец осознание, я заплакала. Рыдала в объятиях непривычно молчаливого Аррека, рыдала от счастья и облегчения. Смогла. Победила. Выстояла.
