Смерть ничего не решает - Лик Антон (бесплатные серии книг TXT, FB2) 📗

– Но что мне делать?

– Решать, – ответил Ниш-Бак, захлопывая крышку ящика. – Когда-нибудь всем приходится что-то да решать.

Следующим утром из ворот Шуммара выступил караван мастера Гаяши. Туран, кутаясь в подаренный наирцами плащ, старательно гнал мысли, что решение, им принятое – ошибка. Нет, все верно. Все правильно. Туран должен хотя бы потому, что больше – некому.

Когда, спустя два дня, они наткнулись на первую группу повешенных, Заир пояснил, что законы против дезертиров, бегущих в Шуммар и другие города Лиги, соблюдаются неукоснительно даже в… хм… приграничье.

Именно тогда Туран вспомнил, какими ослепительно-белыми в предрассветной синеве казались стены Шуммара. Только ведь это ложь, на самом деле они серые.

На самом деле все не так, как кажется.

Триада 2

Элья

– А я тебе говорю, что она-таки дохлая! Нашто ты ее хапал? Говорила – не тронь? Говорила?!

Визгливый голос расколол мозаику сна. Вдребезги разлетелось лицо доктора Ваабе, ухнула в темноту чья-то спина с воткнутым ножом, растворились друг в друге воины-люди и острокрылые фейхты. Пустоту сразу же заполнили монотонный скрип и боль.

Не открывая глаз, Элья застонала.

– Говорил же тебе, Арша, не дохлая она. – Второй голос был грубее и тверже. Совсем как доски, об которые колотился затылок. – Скланы-та живучия. Вона как задергалася.

По телу прошла судорога. Невыносимо! Прижаться к полу лопатками, хоть как-то удержать жизнь, разлетающуюся искрами сквозь прореху.

– А я говорю, все равно сдохнет. Крыльёв-таки нету, нету крыльёв!

Крыльев больше нет.

Элья скрючилась на соломенной подстилке, натянув кусок мешковины в тщетной попытке защититься от холода.

Надо терпеть.

– Эй ты, на-таки. – Арша, хозяйка визгливого голоса, поставила на пол миску с кашей и привычно толкнула в сторону Эльи. – Ешь-таки, а то помрешь.

Фраахи порадовался бы, старый дерьмоглот. Его затея. Но почему не сразу в утилизацию? Хотел, чтобы помучилась перед смертью? Значит, добился своего. Вот только агония слишком затянулась.

Или, наоборот, это спасение? Скэр помог, как сумел? Видимо, так.

Да, она выживет. Как и должно фейхту. А потому – терпеть, терпеть и снова терпеть.

– Так-таки не ест, – громко пожаловалась Арша. – Таки сдохнет. Неча было лезть! Режется солдатня с крыланами? Так нехай себе и режется. Че полез? Вот когда б и нас тож порезали, а, Вольс?

– Так не порезали ж, – возразил Вольс, такой же уродливый человек, как и Арша. – А времечко такое – кто скумекал, башкой рискнул, тот и состоянию заделал. Радуйся, дура, что твой муж клювом не прощелкал, когда оказия вышла.

До чего же они громкие, до чего неряшливые, до чего бесполезные. Икке… Хотя у людей вроде иначе. Непонятно. Но икке везде одинаковы.

Икке умирают. Элья – не икке. Фейхт. Выживет.

– Чудная оказия! Из кустов скакануть, схватить первый попащий сверток и деру дать. Да ковер, в котором эта тварь завернутая была, и то поценьше будет. Не, ты не лапотник – ты умник засратый. А гадина эта таки сдохнет.

– Не ори. До Каваша немного осталось, успеем.

Вол медленно тащил повозку. Та скрипела, подпрыгивая на корнях и каменьях, и норовила завалиться на бок. Звякало железо в сундуках, дребезжали горшки, воняло мокрым деревом, смолой и человеками. Шумные они. Грязные и надоедливые.

– Ешь-таки, – Арша палкой подпихнула плошку, повторив приказ. – Ешь.

Права. Чтобы выжить, надо жрать.

Элья протянула руку, попытавшись зацепить край плошки. Пальцы схватили воздух. И во второй раз тоже. А в третий окунулись в холодное клейкое варево. Зато получилось не опрокинуть. Уже достижение.

Надо набираться сил. Тогда будет шанс выбраться из клетки на своих ногах.

– Ты-таки смотри, чтоб как взапрошлый раз не было! – Арша суетилась. Она металась по повозке, заглядывая то в один сундук, то в другой. Доставала что-то оттуда, примеряла, потом снова прятала. – А ты-таки не гляди! Не гляди! Ишь, зыркалы вылупила.

Она погрозила Элье кулачком, потом, видимо решив, что этого не достаточно, подхватила длинную палку и ударила по прутьям клетки.

– Да перестань-та, – вяло отозвался Вольс. – Город уж.

Повозка затряслась, мелко и часто. Потянуло смрадом сточной канавы, дымом и навозом. За полотняной стеной закипели голоса. Сталкиваясь друг с другом, они мешались, угасая до едва различимого бормотания, чтобы выплеснуться вдруг истошным визгом.

– Дорогу! Дорогу!

– Рыба! Све-е-е-е-жая рыба!

– Куда ты прешь? Прешь-то куда? Мать твою…

Голоса наплывали лавиной, перемежаемые лязгом, скрежетом, ревом и ржанием. Наконец, повозка, вздрогнув, остановилась.

– Ты чего-эта вынарядилась? – Впервые в голосе Вольса сквозило раздражение.

Не будь ей так плохо, Элья бы рассмеялась. Это он Арше? Ревнует, что ли? Кому она, человечка чумазая и завшивевшая, нужна?

– Таки город, город-таки! – застрекотала та. – А ты сам, сам-таки по шлюхам пойдешь? Зенки твои бесстыжие!

Они еще долго ссорились, как-то глупо, бессмысленно, как могут только икке, пусть и человеческого рода. И Элья, устав от чужих ссор, отползла в угол. Устроившись в полуметре от прутьев, она попыталась дотянуться до них правой рукой.

Получилось.

Пальцы левой схватили воздух. Ничего. Элья повторит. И будет повторять столько, сколько понадобится. Без крыльев жить невозможно? К демонам теории умников вроде проклятого Ваабе.

– Спокойно сиди, – велела, заглянув в повозку, Арша. – Завтра торговать будем.

– Жуть жуткая! Тварь редкая! Серошкурая! Живая крылана! Всего за полмедяка на погляд, еще «жеребка» – тухлятиной кинуть, два – тыркнуть палкой, только не до смерти! – Арша верещала, умудряясь перекрикивать ровный гул рыночной толпы. Голос ее вызывал рвотные спазмы и отвращение к себе.

Элья тряхнула головой и от слишком резкого движения едва не упала. Проклятье!

– Крылана! В живку, какова она есть! Всего за полгроша на поглядеть!

Пусть глядят. Кидают. Тыкают. Элье плевать и на них, и на их ненависть.

Из щели высунулся крупный жук. Его надкрылья проблескивали прозеленью, а короткие усы настороженно щупали воздух. Вот жук пополз по земле, шустро перебирая лапами. Элья попыталась накрыть его ладонью. Почти вышло.

Жук – не прутья. Шустрый. Тем лучше.

– Господине! Живая тварь! – Арша завела свое. И от окрика этого жук замер, позволяя поймать себя.

Получилось! Жук под рукой ворочался, щекотал ладонь, шевелил надкрыльями и грозно пощелкивал, но вырваться не мог. А вот Элья могла его раздавить. Или оторвать крылья и бросить, чтобы жук медленно подыхал среди других жуков…

Она подняла руку и, почти позволив доползти до дыры в полу, снова накрыла, но уже левой.

Определенно, координация улучшалась. Жаль, что клетка слишком тесна, чтобы встать. На четвереньках Элья передвигалась почти нормально, разве что влево слегка заносило. И от резких движений руки подламывались.

Интересно, если жуку крылья оборвать, он тоже начнет спотыкаться?

– Господине! Изъявите милость! Крылана, всего полжеребка! Живая!

– Что, прямо там? – Эта тень – высокая и уверенная, и Аршина перед нею гнется, едва ли не стелется по мерзлой земле. – Живая склана?

Элья попыталась перехватить скользкое жучиное тело. Пальцы слушались плохо. Это из-за крыльев или из-за холода?