Вернуться! (Эмигранты) (СИ) - Валин Юрий Павлович (читать книги без .TXT) 📗
Катрин подняла над камнем руку проверяя, - свирепый ветер немедленно набросился, попытался сдернуть перчатку.
- Теа, ты на флейте все-таки играешь или нет? Сыграла бы. Жутко любопытно.
- Я же кицунэ, - неуверенно пробормотала лиска. - Людям музыка оборотнихи разве подойдет? Да и училась я сама по себе. Плохо играю.
- Подумаешь, я вообще только песни орать умею. Сейчас никого вокруг нет. Сыграй чуть-чуть. Дарки слышат, а я ни разу. Дискриминация.
- Нет, не дискриминация. Я бы сыграла, да вдруг люди слышать не хотят? Будут из вежливости хвалить. Вот ты врать не будешь: понравилось - не понравилось сразу скажешь. Полумордый бы тоже не соврал. Но он говорит, - "сыграешь мне в уши, когда готова будешь". Вот гад!
- Да, по-моему, ты уже готова рискнуть, - заметила Катрин. - Давай, пока никто не приперся.
Лиска неуверенно вынула из-за пазухи короткую флейту.
...Катрин смотрела на пологий спуск, на жалобно вздрагивающие на ветру промерзшие веточки чабреца, но видела совсем иное. Палило солнце, от горизонта до горизонта тянулись спекшиеся от вечной жары глинистые бугры. Ружье оттягивало руку. Горькое чувство одиночества и полной свободы сжимало сердце. Одна, навсегда одна. И это "навсегда" очень скоро кончится, когда ноги перестанут держать и солнце высушит последнюю каплю пота на спине. Впрочем, идти тебе все равно некуда. Но ты шагаешь, и из-под скошенный каблуков сапог поднимаются облачка красноватой пыли. Дики (та, старшая Дики, умевшая так чудесно улыбаться, мертва уже двое суток), Фло... Фло сгинула навсегда. И нет в мире ничего, кроме раскаленной пыли и безграничной предсмертной свободы. Идет, шагает в никуда девчонка восемнадцати лет...
Флейта негромко пела, мелодию уносил ледяной ветер, а сквозь смеженные ресницы било безжалостное сияние африканской пустыни. Мелодия оборвалась, и Катрин вздрогнула.
- Полукровка скачет, - прошептала Теа.
Мин вынырнул из-за камня:
- Поете? Ох, опять скулить хочется. Я звал, вы не слышите.
- Слышим. Ты же все равно сюда бежал, - пробурчала Теа.
- Ну, да, - Мин нетерпеливо шаркнул сапогом, - я следы обнаружил. Дарковские. Вовсе невиданные.
Поднимаясь, Катрин коротко сжала узкое плечо лиски:
- Теа, у тебя здорово получается. Потом поговорим. Ну, господин артиллерист, что обнаружилось? "Там на неведомых дорожках следы невиданных зверей"? Помет обнаружен?
- Дерьма нету. И не звери, а дарки. Что я, не отличу?
Следы, вмерзшие в грязь у прибрежного тростника, сама Катрин затруднилась бы идентифицировать. Узкие, длиной с крупную мужскую ступню, отпечатки. Только у нормальных мужчин таких когтей не бывает. Внушительные коготки, что и говорить. Теа и Мин оживленно дискутировали:
- Какой дарк? Это тварь безмозглая. Рыскала вдоль воды, дохлятину искала. Даром что двуногая.
- Лиса, ты что?! Смотри, как ровно следы идут. По делу он шел. Ровно, уверенно...
Катрин смотрела, как приближаются к берегу корабли. На "Собачьей голове" налегали на весла, торопясь оказаться на берегу, и, наконец, погреться у настоящего большого костра.
- Эй, господа следопыты, - Катрин окликнула увлеченно бродящих вдоль тростников спорщиков. - ЭТО здесь дня два назад прошло?
- Три дня назад, - быстро заверил полукровка.
- Или четыре, - добавила въедливая лиска.
- Доведите до личного состава, что ЭТО большое, хищное, уверенное. Пусть бдят. Ночью охранять мы с вами будем. Дискуссию потом закончите...
Ночь прошла спокойно. Горели костры, спокойно спали глорцы. Катрин сидела у огня с доктором и Эле. Слушали завывание ветра, шорох ветвей в роще. Где-то там гуляла лиска.
- Портим мы этот мир, - сказал доктор. - Здесь свои законы. Деревья, тростник, твари, которые справедливо считают эти берега своим домом. Приходим мы, остаются кострища, пни, объедки, гм, и другие следы.
- Объедков мы оставляем мало, - резонно возразила Эле. - Кострища зарастут, твари с отвращением помочатся на наши следы. Чего тут жалеть?
- Док, вы не видели, что происходит на нашей старенькой родине, - сказала Катрин. - Я когда говорю, что там трудно дышать, ничуть не преувеличиваю. У меня по возвращении чуть ли не до асфиксии доходило. Дышать трудно, отравлено всё. Ну, вы Темзу в черте города помните? Сейчас почти везде так.
- Я помню, - пробормотал Дуллитл. - Аллергия, сложная затяжная акклиматизация, различные фобии.... Все равно трудно поверить. Неужели старый мир действительно на грани?
- Еще нет. Но приличная часть человечества абсолютно уверена в скором апокалипсисе. Полагаю, доведут дело до конца хотя бы из чувства гармонии и целесообразности.
- Э, вы прекратите меня невнятными заклинаниями пугать или нет? - пробурчала Эле.
- Ты знаешь смысл всех этих слов, - напомнил доктор, в последнее время регулярно читающий просветительские лекции возлюбленной.
- Что слова? - упрямая Эле подсунула в костер еще пару поленьев. - Меня не слова пугают, а те штуки, о которых ты и сам понятия не имеешь. Например, био-метрический контроль. Или банкомат. Это надо же додуматься деньги прямо на улице в ящики складывать? Да еще деньги бумажные. Да не смотри ты на меня так, Док - я с первого раз про банкноты поняла. Но все равно забавно. Нет, я с интересом посмотрю. Там любопытные штуки есть. Кино, например. Или фен. А с кашлем аллергическим как-нибудь управимся. Ты у нас доктор или кто?
На стоянке провели еще два дня. Теа взяла организацию добычи пропитания в свои руки (и лапы), и у моряков появилось вдоволь свежей оленины. Цуцик деятельно участвовал в охоте. Несколько раз охотники встречали странные следы, иногда свежие. Но сами когтистые местные обитатели, в отличие от лелгов, проявили благоразумие и на глаза путешественникам не попадались.
Северный ветер стих, и отряд собрался продолжить путь. Выходили рано - хмурое солнце только начало пробиваться сквозь клочья туч. Катрин стояла на палубе "Квадро". Сиге и Жо, деловито переговариваясь, выводили катамаран из безымянной бухточки. С "Собачьей головы" вдруг засвистели - на носу драккара повисла Теа, указывающая в сторону берега.
- О! - сказал Жо, глядя в подзорную трубу. - Аборигены появились.
Катрин взяла подзорную трубу. На склоне холма, покрытого темными пятнами кострищ, виднелось несколько фигур. Три высокие, сутулые, с лапами-руками ниже колен. И одна маленькая, но такая же длиннорукая и тощенькая. Заросшие лица даже в хорошую оптику были практически неразличимы. Малое создание сунулось было к ближайшему кострищу, но высокий абориген цепко ухватил детеныша за лапку.
- Даша, сухие груши еще остались? - Катрин сунула подзорную трубу Мину. - Сиге, проведи нас мимо мыска.
Вода была совершенно ледяной. Фыркая, Катрин, мокрая до пояса, выбралась на берег. Одну руку отягощала подкопченная оленья ляжка, в другой был мешочек с остатками сладких груш. Фигуры на холме исчезли, напуганные внезапным возвращением одного из пришельцев. Катрин проломилась сквозь тростник, положила угощение, помахала рукой в сторону холма и немедленно поспешила на борт. Об одной мысли о холодной воде зубы начинали лязгать.
Из воды ее выдернули Док и Эле. Рядом стояла с плащом наготове сердитая Фло:
- Переодевайся немедленно!
- Даже и не подумаю возражать, - Катрин, содрогаясь, стянула сапоги, и, оставляя за собой мокрые следы, рванулась в каюту.
Сидя в двух одеялах и прихлебывая горячий чай, она смотрела, как близнецы пытаются совладать с рукой хихикающей Мышки. Пыхтели, стараясь припечатать дерзкую длань к койке. Озабоченная Флоранс доставала свежую теплую рубашку:
