Железная звезда - Сильверберг Роберт (читать книги без регистрации .TXT) 📗
Это сумасшествие? Ну что же, пусть будет сумасшествие, и я его принимаю.
Почему мы, маленькие волосатики, вообще существуем? Теперь я знаю. Благодаря нашей технике и технологии мы вернули к жизни этих великанов. Они погибли несправедливо. И вот благодаря нам их воскресили на поверхности этого крошечного шарика в космосе.
Я вся дрожу, сознавая их потребность во мне.
— Я вас не подведу,— говорю я стоящим передо мной огромным динозаврам, а они передают мои мысли остальным...
20 сентября. 06.00. Тридцатый день. Сегодня с Вронски прибывает шаттл, чтобы забрать меня и доставить сюда очередного исследователя.
Я жду у транзитного люка. Вместе со мной ждут сотни динозавров. Здесь собрались волки и овцы, они стоят, прижавшись друг к другу, их внимание сосредоточено только на мне.
Шаттл прибывает точно вовремя, следует стыковка. Открываются двери отсеков. Появляется чья-то фигура. Сарбер собственной персоной! Прилетел удостовериться, что я погибла, либо же прикончить меня.
Он замирает в проходе и смотрит на скопление безмятежных динозавров, расположившихся громадным полукругом возле нагой женщины, которая стоит у обломков модуля. Он будто язык проглотил.
— Энн,— говорит он наконец.— Бога ради, что все это...
— Вам никогда не понять,— отвечаю я.
Я подаю условный знак. Белшаззар бросается вперед. Сарбер вскрикивает, поворачивается и бежит к шлюзу, но путь ему преграждает один из стегозавров.
— Нет! — кричит Сарбер, когда тираннозавр резко бьет головой. Мгновение — и все кончено.
Возмездие свершилось! Какая радость!
И это лишь начало. Вронски в ста двадцати километрах. По всему поясу Лагранжа разбросаны сотни других сред обитания, пригодных для завоевания. Да и до самой Земли рукой подать. Я еще четко не представляю, как этого добиться, но успех нам обеспечен, и я послужу орудием, благодаря которому это будет сделано.
Я простираю руки к окружающим меня могучим существам. Я чувствую их силу, их мощь, их гармонию. Я сливаюсь с ними, а они — со мной. Великая раса вернулась, и я — ее жрица! Пусть дрожат маленькие волосатики!
Папа и шимпанзе
© Перевод А. Корженевского.
Случилось это в начале прошлого месяца. Мы с Уэнделмансом работали в обезьяньем заповеднике, и вдруг он сказал.'
— Кажется, я сейчас потеряю сознание.
Стоял май, и утро действительно выдалось жаркое, но Уэн делманс никогда не обращал внимания на жару, и я просто не помню, чтобы погода его вообще когда-нибудь беспокоила. В тот момент я «разговаривал» с Лео, Мимси и дочерью Мимси, Маффин, поэтому никак не прореагировал на сказанное} хотя в памяти что-то отложилось. Если часто и подолгу общаешься на языке жестов — а именно этим мы и занимаемся в рамках проекта,— иногда бывает нелегко сразу переключиться на разговорную речь.
Но когда Лео несколько раз подряд показал мне знак «тревога», я обернулся и увидел, что Уэнделманс стоит в траве н» четвереньках. Лицо его побелело, дышал он с трудом, на лбу выступили капли пота. Несколько других менее восприимчивых и понятливых шимпанзе решили, что это новая игра, и тут же принялись имитировать Уэнделманса, упираясь кулаками в землю и падая на колени.
— Мне плохо...— проговорил Уэнделманс.— Чувствую себя... ужасно.
Я позвал на помощь, и Гонцо с Конгом приподняли его за руки. Весил Уэнделманс прилично, но мы все же сумели вынести его с территории заповедника и поднять по склону холма к главному корпусу. По дороге он начал жаловаться на боли в позвоночнике и под мышками. Я понял, что плохо ему стало совсем не от перегрева. А через неделю прислали диагноз.
Лейкемия.
Уэнделмансу назначили химиотерапию и гормональные препараты, а через десять дней он вернулся к работе и бодро рассказывал всем подряд:
— Они остановили развитие болезни, и все уже проходит. Мне еще жить лет десять или двадцать, а может, и больше. Так что теперь я смогу продолжить свою работу.
Но он сильно похудел, лицо стало бледным, руки дрожали. В его присутствии все чувствовали себя настороженно. Может быть, ему удавалось обманывать себя — хотя в этом я тоже сомневаюсь,— но никак не нас: его воспринимали как олицетворение memento mori, как ходячее напоминание о смерти. В том, что большинство людей считают, будто ученые относятся к подобным вещам гораздо проще, я склонен обвинять Голливуд. Могу сказать вам, что это совсем не легко — работать бок о бок с умирающим человеком или даже с женой умирающего: в испуганном взгляде Джуди Уэнделманс мы без труда читали всю ту тревогу, все горе, что сам Хэл Уэнделманс пытался скрывать. Очень скоро и слишком неожиданно судьба отбирала у нее любимого мужа, даже не отпустив времени, чтобы привыкнуть к мысли об этой потере, и поэтому ее боль ощущалась всеми и постоянно. А то, как умирал Уэнделманс, тоже никого не могло оставить равнодушным: всегда такой здоровый, крепкий, подвижный гигант, словно сошедший со страниц романа Рабле, в какое-то неуловимое мгновение вдруг превратился в тень. «Перст господень,— сказал Дэви Йост.— Зевс только шевельнул пальцем, и Хэл тут же сморщился, как целлофан в горящем камине». Уэнделмансу не было еще и сорока.
Шимпанзе тоже что-то подозревали.
Некоторые из них, такие как Лео и Рамона,— это уже пятое поколение, владеющее языком жестов. Селекция, направленная на развитие интеллекта, сделала свое дело, и они довольно хорошо разбираются в тонкостях и нюансах человеческого поведения. «Почти как люди»,— часто говорят посетители заповедника. Нам это сравнение не особенно нравится, потому что самое важное здесь как раз то, что шимпанзе совсем не люди, что они особый вид разумных существ. Но я понимаю, что имеют в виду посетители. Самые сообразительные из наших питомцев сразу же заметили что-то неладное и принялись обсуждать Уэнделманса. «Большой человек — гнилой банан»,— сказала Рамона, обращаясь к Мимси, когда я был неподалеку. «Он становится пустой»,— сказал Лео уже мне, увидев бредущего мимо Уэнделманса. Метафоры, которыми они пользуются, никогда не перестают меня удивлять. Гонцо спросил Уэнделманса напрямик: «Ты скоро уходишь?»
«Уходить» вовсе не означает у шимпанзе «умирать». В представлении наших питомцев люди вообще не умирают. Вот шимпанзе — другое дело. А люди уходят. Такое представление сложилось с самого начала. Никто этого специально не оговаривал, но подобные правила игры обычно устанавливаются сами собой. Первым из научной группы погиб в автомобильной катастрофе Роджер Никсон. Это случилось в самом начале эксперимента, задолго до того, как я подключился к работе, и, очевидно, никто просто не захотел волновать или запутывать шимпанзе объяснениями. Позже, когда я проработал тут два или три года, из-за аварии на горном подъемнике погиб Тим Липпингер, и снова нам показалось проще не углубляться в детали,, А когда четыре года назад разбился на вертолете Уилл Бехстейн, такая политика стала уже правилом: мы специально делали вид, что относимся к его исчезновению из группы так, словно он не умер, а ушел от нас, например, на заслуженный отдых. Шимпанзе, конечно же, знают, что такое смерть. И, как свидетельствует вопрос Гонцо, даже могут связать это понятие с понятием «уходить». Но если это так, они наверняка видят кончину человека как нечто совершенно отличное от смерти шимпанзе. Как переход в какое-то иное состояние, вознесение на огненной колеснице. Йост полагает, что у них вообще нет представления о человеческой смерти, а потому они считают нас бессмертными, то есть богами.
Уэнделманс больше не притворяется здоровым. Лейкемия заметно обострилась, и он тает буквально на глазах. Поначалу он еще пытался сделать вид, будто ничего страшного не происходит, но потом все-таки признал неизбежное, хотя этот шаг сделал его мрачным и озлобленным. Прошло всего четыре недели с того момента, как болезнь проявила себя впервые, но через какое-то время ему придется лечь в больницу.
