Гоша Каджи и Венец Гекаты (СИ) - Рябов Игорь Владимирович (читаем книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Он отвернулся, скрывая тень печали, скользнувшую по его лицу. Право, он вовсе не хотел причинять лишние страдания этой замечательной девчушке. Но когда идет война между Добром и Злом, а она сейчас в самом разгаре, то нет места для жалости, иначе проиграешь. А проиграв, поддавшись минутной слабости всеобщего человеколюбия, тем самым обречешь на страдания уже не одну девчушку, а бесчисленное количество слабых, несчастных и беззащитных перед злом людей. Вот и приходится выбирать между жертвой малой и жертвами большими. Хотя вправе ли он так поступать? И не является ли его поступок шагом на пути к объятьям зла? Трудный вопрос. Неразрешимый. А потому лучше отвернуться, чтобы она не видела его помрачневшего и враз постаревшего лица. Да и разговор, собственно, уже окончен, нужно возвращаться к повседневной школьной рутине. И надеяться. Надеяться на чудо. Надеяться на то, что он ошибается, и в этот раз история свернет с наезженной колеи, развиваясь не по избитому клишированному сценарию, а преподнесет неожиданный сюрприз-подарок.
Как истинная жертва заговора, Каджи естественно не подозревал о его существовании. В воскресный вечер он вот уже битый час сидел на скамейке во дворе школы, поджидая запропавшую Янку, с которой должен был давным-давно встретиться здесь после того, как закончится ее факультативное обучение у профессора-джинна. Парнишка томился от безделья, бездумно выцарапывая на податливой деревяшке скамьи традиционно-любимую для подростков математическую формулу: Яна + Г… Он и сам не понимал, зачем портит школьное имущество, к тому же такой безвкусной фразочкой. Но она последнее время навязчиво кружилась у Гоши в голове, не давая покоя, помимо его воли узакониваясь в неизведанных лабиринтах мозга, помимо сознания прописываясь там на правах постоянной жительницы, но видимо согласно зарождающимся чувствам. По истечении целого часа он еще только перешел к вырезанию крохотным перочинным ножичком второй буквы в собственном имени.
Факультатив по идее должен был уже давно закончиться. Но безбашенная близняшка где-то умудрилась потеряться в бесчисленных хитросплетениях коридоров Хилкровса, заставляя друга нервничать и злиться. Каджи не знал, каково догоняющему, но был полностью согласен с поговоркой, что хуже ожидания есть только ожидание неизвестно чего, сродни выпрашиванию у моря хорошей погоды. На него никто не обращал внимания, что стало для парнишки делом привычным и даже немало радующим. Похоже, что это не он сам по себе был популярен в Хилкровсе как личность, а всеобщее внимание приковывала его серебристая прядка. И стоило ей исчезнуть с Гошиной головы, как тут же и интерес к ее бывшему носителю стремительно угас. Так он, по крайней мере, думал. И отчасти был прав. Главное, что он перестал быть объектом для навязчивого внимания. Такую перемену в отношении одноклассника даже Гордий заприметил, а потому на время успокоился, не чувствуя в нем больше соперника за непризнанное лидерство в школе. И соответственно Чпок стал меньше доставать парнишку своими глупыми выходками. В глубине души предводитель настоящих волшебников Гоше даже сочувствовал самую крохотную малость, рассудив, что Каджи переживает из-за потери популярности. Как бы ни так! Пусть вражина себе сочувствует. И хотя его поездки на масле падальщиков недавно закончились благодаря неспешным стараниям профессора Батлера, который все же сумел отыскать причину скольжения ученика по залу, но не доискавшегося до тех, кто ему подстроил подобную развлекуху, но ведь у близняшек Лекс фантазия чересчур богатая. Они наверняка чуток опосля еще что-нибудь придумают, чтобы поразвлечься на досуге, если Гордий своим непотребным поведением вновь заслужит принудительного перевоспитания.
От деревяшки отщипнулся еще маленький кусочек. И тут над парнишкой нависла тень, прикрывшая свет закатного солнца. Гоша радостно вскинул вверх голову, подозревая, что Янка наконец-то отыскала дорогу к нему, одновременно запоздало смущаясь от мысли, что не дай бог девчонка увидит, чем он тут занимался. Он же от стыда обуглится!
Не стоило поминать вражину даже в мыслях! Сверху на Каджи с привычной нагловато-ехидной ухмылочкой таращился Чпок, перекривившийся, словно недавно объелся кислыми лимонами. Но несмотря на делано-показное недовольство «случайной» встречей, его ненавистная рожа сочилась откровенным самодовольством и радостью оттого, что нашелся повод наступить Гоше на любимую мозоль.
— Пока ты здесь мебель портишь, — Гордий не успел, а может не захотел в деталях рассмотреть надпись, быстро прикрытую Гошиной ладонью, — твоя подружка страшно тоскует без твоего общества на берегу речки. Хи-хи, — его смешок подленькой змеюкой прокрался к Каджи на грудь, собираясь там погреться. — Я даже подумал, как бы она с горя и тоски не утопилась в Рубежной, ха-ха. Хилкровс без ее причесона всю свою прикольность потеряет…
— Отвали, Гордий, — вяло огрызнулся парнишка.
— И в этом заключается вся твоя благодарность?! — притворно возмутился Чпок, округлив глаза холодно-стального цвета, но тут же пожал плечами. — А впрочем, чего еще можно было ожидать от неудачника…
Неспешно развернувшись, вражина вальяжно побрел в сторону башни, в которой проживали фалстримцы. Его долговязая фигура, стремительно вытянувшаяся за этот год вверх, смотрелась непривычно неприкаянной без своей традиционной свиты из подхалимов и подпевал. И, как ни странно, унылая покатость плеч удаляющейся спины вызывала у Гоши абсолютно ненужное сочувствие к Чпоку, которого он, во-первых, не заслуживает, и в чем, во-вторых, наверняка не нуждается. Просто Каджи, который уже давно сам пребывал в напрочь растрепанных чувствах, беспричинно представил себя на месте Чпока, на краткий миг очутившись в его шкуре, и тут он к своему изумлению понял, что Гордий, возможно, глубоко несчастный от внутреннего одиночества человек. А потому-то и ведет себя как последняя сволочь! Но это его проблемы. Почему другие-то должны страдать?
Проводив соперника взглядом до тех пор, пока тот ни скрылся из виду, Гоша решительно поднялся, здраво рассудив, что просто так врать Чпоку не с руки. Может Янка забыла, где они собирались встретиться? А потому и ускакала к речке, куда они вообще-то и хотели прогуляться сегодня вечером. Видишь ли, близняшке приспичило полюбоваться закатом, а Каджи не смог отказать подруге в такой мелочи. Если сказать по правде, так и не хотел отказывать. Или не дай бог, что-то на факультативе неприятное случилось, вот девчонка и убежала в укромный уголок в одиночку, не желая, чтобы Гоша видел ее расстроенной. А сейчас она стоит там одна, тупо смотрит на волны Рубежной и упрямо пытается сдержать рвущиеся наружу горючие слезы обиды, от осознания, что никто не собирается ее утешить в горе.
Неожиданно поверив собственным мыслям, неведомо с чего пробравшимся в голову, парнишка ускорил шаг, перейдя на легкий бег трусцой. И уже через пять минут, слегка запыхавшись, выпорхнул из-за поворота стены замка на финишную прямую, ведущую к маленькому уютному пятачку утеса, который у них с Янкой стал излюбленным местом отдыха, безропотно предоставляя ребятам возможность спрятаться от повседневной суеты школы, чтобы просто побыть вдвоем. Постоять, помолчать, любуясь прекрасным видом, открывающимся сверху, насладиться вволю тишиной, покоем и умиротворением. И помечтать. Каждому о своем, несбыточном, — молча. Или вместе, — вслух и реже.
Перед тем как Каджи выскочил из-за угла, откуда-то сбоку и сверху, наверное, со стены Хилкровса, над округой пронеслась громкая соловьиная трель, переливчатая, украшенная многочисленными коленцами, переходами и посвистываниями. Закончилась она резко, оборвавшись посреди своего пика, словно певца весны кто-то неожиданно спугнул, испортив песню. Хотя возможно, что парнишке так показалось. А вот Гоша и впрямь едва все не испортил.
Сделав по инерции еще два шага, он резко замер с раскрытым в изумлении ртом, ошарашенный, словно чувствительно ткнулся лбом в невидимую преграду. Его глаза сперва распахнулись во всю ширь, сфокусировавшись на Янке. А потом они у парнишки подернулись слезной пеленой, и картинка потеряла свою четкость, размывшись блеклыми цветными пятнами. Но уже увиденного вполне хватило для того, чтобы сердце Каджи тоскливо сжалось, а сам парнишка медленно попятился назад за спасительный угол, словно слепой пробираясь на ощупь, придерживаясь задрожавшей рукой за шершавую стену замка. И лишь когда он полностью скрылся в обратном направлении, к нему пришло ясное осознание произошедшего только что события: его предали! Гоша обессилено привалился спиной к холодным камням замка, но холода не чувствовал. Ему изменили абсолютно все! Окончательно и бесповоротно! С этой секунды он остался совершенно один и его больше ничто не держит в этом треклятом волшебном мире, провались он в тартарары, пропади пропадом, сгори в адском пламени со всеми своими обитателями, притворяющимися друзьями и даже более того. А на самом-то деле! Чего уж тут говорить…
