Драконья алчность - Малинин Евгений Николаевич (книги читать бесплатно без регистрации полные .txt) 📗
Мы с Фун Ку-цзы одновременно посмотрели на Поганца, и даже Гварда выглянул из-под стола. Но мой ученик, не обращая внимания на приглашение хозяина Поднебесной, продолжал смаковать пирожок со сладкой начинкой. Только увидев наши пристальные взгляды, он перестал облизывать пальцы, быстро проглотил кусок и удивленно поинтересовался:
— Чтой-то вы на меня уставились, учителя?!
— Ты что, не слышал?… — в свою очередь спросил Фун Ку-цзы. — Тебя же приглашает к себе Желтый Владыка!!
Поганец замер, а затем, не сводя испуганного взгляда с лица старика, осторожно положил недоеденный пирожок прямо на скатерть, сглотнул и чуть охрипшим фальцетом переспросил:
— Точно меня?…
— В нашей компании только один Сю Чжи!… — все также сурово проговорил старик. — К тому же вон стоит твой провожатый!
Поганец быстро оглянулся и, узрев могучую фигуру Мэнь-Шэня, втянул голову в плечи!
— Он приглашает Сю Чжи?!! — В голосе малыша проскользнул некий трепет, а затем он тоскливыми, просящими глазенками уставился на меня. — Учитель, может быть, ты меня… это… ну… не пустишь?! Скажи, что у нас срочные, неотложные и весьма важные… э-э-э… учебные занятия!!
Я отрицательно покачал головой:
— Я думаю, тебе стоит пойти и послушать правителя Поднебесной… Когда-то у тебя еще выдастся такой случай!…
— Да?…
Поганец начал медленно сползать со стула, одновременно вытирая салфеткой губы и ладони. И тут я строго произнес:
— Поганец, я надеюсь, совесть у тебя чиста?! В смысле… сокровищницы!…
Малыш грустно и укоризненно поглядел на меня.
— В смысле бессмысленного отсутствия мысли я, конечно же, ничего не смыслю!… А вот в других смыслах мои мысли совершенно обессмыслились! — пробормотал он и медленно, приволакивая ноги, двинулся к ожидавшему его духу — хранителю врат.
Когда Мэнь-Шэнь и Поганец скрылись за дверью, Фун Ку-цзы повернулся ко мне и после длинной паузы тихо произнес:
— Я надеюсь, мы еще увидим нашего маленького друга…
Гварда негромко кашлянул под столом, а я промолчал. Мне вдруг стало как-то тревожно.
Поднявшись из-за стола, я решил остаток дня посвятить хозяйственным делам. Правда, их у меня оказалось на удивление мало. Отправившись к себе в спальню, я разделся, натянул на голое тело халат и внимательно осмотрел свою одежку. Затем, забрав белье и носки, я отправился в умывальню, как смог, выстирал их и вымыл свои истоптанные вдрызг кроссовки. Закончив это дело, я понял, что больше мне заняться нечем, и присел на скамейку около окошка. Из этой прорубленной в гранитной толще дыры мне открывался вид на кусок пустой, плоской пустыни и кусок пустого, плоского неба.
Я долго просидел у окна, бездумно глядя на этот совершенно чуждый мне пейзаж и не испытывая ничего, кроме глухой, вязкой тоски. И приходившие в мою голову мысли были вялыми и тоскливыми. Так, например, мне подумалось, что я совершенно напрасно решил повидаться с Великолепным Цзя — даже если драгоценности Алмазного фонда у него, а они у него, предложить мне этому претенденту на высшую власть в Поднебесной совершенно нечего. Даже Нефритовая Книга и та вряд ли его заинтересует! Желтый Владыка сказал, что если Нефритовая Книга вернется в Поднебесную, то вслед за ней может вернуться и демиург этого Мира, а Чи Ю этот демиург совершенно ни к чему! А что я могу предложить еще?! Попробовать выкрасть достояние моей страны?… Я почему-то был уверен, что этот фокус у меня ну никак не получится… разве что попросить Поганца… Но нельзя же подставлять малыша из-за своих собственных интересов!…
Выходило — как ни кинь, а мою миссию ожидал полный провал, так что не лучше бы было просто попросить Желтого Владыку перекинуть меня к месту нахождения портала перехода, а со своими заморочками местные пусть разбираются сами…
Именно в этот критический для моих размышлений момент меня от них отвлекли.
— Там… Поганец вернулся…— раздался рядом со мной негромкий тявк Гварды, и я вздрогнул, возвращаясь к действительности.
Пустыня и небо за окном потемнели, указывая на то, что день закончился и на землю опустился вечер. В комнате совсем стемнело, так что черная шкура синсина совершенно растворялась во мраке. Тем не менее я безошибочно протянул руку и погладил Гварду по голове:
— Ну и как Поганец?… Цел?…
— Цел… — тявкнул синсин. — Но… странен…
— Пойдем посмотрим на его странность!… — усмехнулся я и поднялся со своей скамейки.
Мы с синсином вышли в зал и нашли около стола, уже накрытого к ужину, Фун Ку-цзы и Поганца. Старик буравил малыша суровым взглядом, а тот, необыкновенно тихий и даже, как мне показалось, погруженный в себя, сидел молча, уставившись в скатерть.
Я уселся за стол, синсин нырнул под скатерть, и в зале воцарилось молчание. Несколько секунд спустя я вопросительно посмотрел на старого учителя, и тот со сдержанным раздражением кивнул на Поганца:
— Не хочет рассказывать, о чем с ним беседовал Желтый Владыка!…
Поганец в ответ на это пожал плечами и… ничего не сказал.
— Ну что ж, — спокойно обратился я к Фун Ку-цзы. — В конце концов, разговор моего ученика с Желтым Владыкой был приватный, и я вполне понимаю, что Поганцу не хочется ни с кем делиться услышанным! И это его право!…
— Чем там делиться… — неразборчиво забормотал Поганец, словно говорил сам с собой. — Разве б, если б, что-нибудь бы интересное было сказано, я бы разве б не рассказал бы… А то все «бу-бу-бу» да «бу-бу-бу»! «Ты не так да ты не эдак», да не тем хвостом машешь и не в ту сторону!!
— Да ладно тебе, Поганец. — Я с деланным безразличием махнул рукой. — Тебе сказали «бу-бу-бу», вот ты с ним и разбирайся. Не настолько мы с учителем любопытны, чтобы приставать к тебе с расспросами. Ты лучше давай покушай… насколько я помню, ничто не могло поколебать твой аппетит, а тут нам предлагают отведать кухни самого Желтого Владыки — когда-то еще такое удастся!
Поганец, не глядя, взял вялою лапкой первый попавшийся пирожок и принялся жевать его с отсутствующим видом.
Мы все, включая Гварду, принялись за ужин и во время еды обсуждали в основном критерии, по которым стоило отбирать учеников Школы Высшей Мудрости, причем я склонялся к тому, что главным должно стать наличие у абитуриента широкого кругозора, а Фун Ку-цзы склонялся принять за основу почтение к старшим.
