Ювелир. Тень Серафима (СИ) - Корнева Наталья (книги бесплатно без онлайн .txt) 📗
Ювелир печально улыбнулся. Слова. Как много слов. В этом вся София. Даже сейчас она заставила его извиняться, и разговор, которого он ждал с замиранием сердца, превратился в пошлое выяснение отношений, в обыкновенную свару бывших любовников. Себастьяну не хотелось говорить. Не хотелось ничего произносить вслух, формулировать, нагромождать бессмысленности и банальности. Не хотелось терять, ломать что-то и без того слишком хрупкое. Не хотелось пробовать на вкус эту боль.
Значит, пора заканчивать самозабвенно делать всё выше перечисленное. И без того пил он тоску большими, жадными глотками.
- Прости, мое время на исходе, - без всякого выражения произнес сильф. Он словно был уже не здесь. - Я должен исполнить заказ прежде, чем будет слишком поздно требовать гонорар. В общем-то, дело закончено. Я, как всегда, оказался на высоте. Осталось отдать камень и успеть предупредить заказчика прежде, чем он будет мертв… прежде, чем твой сиятельный покровитель, которому ты и твой отец продались с потрохами, вновь попытается прикончить своего высочайшего повелителя.
- Что? - красивые глаза девицы застыли и расширились - от удивления и настоящего страха. Похоже, искренние, подлинные эмоции. Это что-то новое - такого сильф еще не видел. - Так ты всё знаешь?
- Да, - как ни странно, Себастьян не ощутил удовлетворения от этого эффектного разоблачения. Нет, не стоило всё-таки приходить сюда. Какой же он всё-таки глупец! - Я нашел подброшенный тобой шерл и сложил куски нехитрой мозаики. Ты явилась ко мне сразу же после разговора с Кристофером, и камень уже был у тебя. В тот вечер о теме нашего разговора и моем расследовании, которое только должно было начаться, еще никто не знал. Исключая самого господина премьера, вернее, тогда еще просто главу ювелиров. Он отдал мне камень, который сам же и похитил, точнее, просто взял, пользуясь своим правом беспрепятственного доступа во все хранилища драгоценных камней. Преступник отдал мне улики, которые я должен был найти… Всё же он большой оригинал.
- Он опаснее, чем кажется, намного опаснее, - глухо сказала Искаженная, опустив руки. - Он убьет тебя.
- Он уже попытался, - невесело усмехнулся сильф, - и выбрал для этой цели лучшего. Похоже, он еще и перфекционист.
- И что теперь? - в горле Софии пересохло. - Что ты намерен делать?
- То, что и сказал. Я собираюсь выполнить заказ. Ничего больше.
- Тогда зачем ты явился сюда?! - яростно взвыла молодая женщина. Пальцы её дрожали, как во время припадка, ногтевые пластины побелели. - Зачем ты мучаешь меня? Зачем говоришь мне всё это?
И действительно - зачем? Сейчас ювелир и сам уже не знал ответа. О Изначальный, добро и зло - различить их подчас бывает непросто. Где проходит эта невидимая судьбоносная граница? Не иначе, как по самому сердцу. Не иначе, как лезвием бритвы.
- Не знаю, - честно ответил Серафим, ощущая, как разрозненные лучи его сознания безошибочно и четко сходятся в одной-единственной точке. Единой точке, которая была полнее, и глубже, и больше, чем вся вселенная. Сильф хорошо знал это особое состояние, однако удивляла та легкость, с которой он пришел в него сейчас. Та легкость, когда, после долгих и трудных лет практики, внезапно ты не только говоришь, но и думаешь на незнакомом языке. Та легкость, когда иллюзорные формы материи не могут более обмануть глаз, и перед взглядом величественно расстилается, предстает то, что единственно бытует реально. То, что вечно и не разрушается никогда, существует и не существует. То, против чего отчаянно восставала вся его человеческая сущность, и то, чего он не мог, не смел отрицать, как сильф.
Пустота.
Пора уходить, пока он снова не стал палачом.
- Мне хотелось увидеть тебя еще раз… - голос сильфа разлился золотистым шелковым кружевом, нечаянно выскользнувшим из рук, - посмотреть в глаза… решить что-то для самого себя. Я не мог просто оставить это. Но святой отец не одобрил бы, если бы я убил, совершая грех мести. Увы, казнью преступника не вернешь жертву. Да и сам я, как выяснилось, уже не желаю этого… я желаю тебе только добра, поверь… и… прощай навсегда, София.
Развернувшись, Себастьян спокойно пошел к двери. В смятении чувств София кинулась было за ним, но передумав, резко остановилась. Гордость её была слишком сильна, чтобы бежать за мужчиной. Гордость, которая не могла снести собственной ненужности.
- О, если бы ты знал, как невыносимо твоё фальшивое, насквозь лживое милосердие! - задыхаясь, зло крикнула она вслед, упрямо пытаясь сдержать слезы, которые не менее упрямо пробивались сквозь длинные мягкие ресницы. - Но всё же это лучшее, что было в моей жизни. Знай же, как я ненавижу тебя, Серафим… мой грязный падший ангел… и как я тебя люблю.
С этими словами София проворно запустила ручку в сумочку, решившись всё-таки не дать ювелиру уйти, не дать ему уйти никогда. Удержать, остановить, запереть в клети этот не знающий границ и преград порыв осеннего ветра. Очертить магический круг и войти туда вместе, на века. Сжать мир до размеров этой комнаты, раз уж ей не удалось самой стать для него этим миром.
Но сильф оказался быстрее, - намного быстрее. Он оказался достаточно быстр, чтобы она ничего не смогла понять, не то что вскрикнуть или почувствовать боль. Два выстрела раздались слитно, как удары сердца, и наступила умиротворенная тишина. Он оборвал её жизнь легко, как мелодию. Молодая женщина не успела даже завершить выдох, как была мертва: лучистые глаза опустели, померкли, а из ослабевших пальцев со стуком выпал маленький дамский револьвер - не сравнить с крупнокалиберным монстром ювелира. Тело вяло сползало по стене на пол, похожее на тело сломанной механической куклы - так неестественно изогнуты были конечности. Золотое сияние волос взметнулось и опало. На белых одеждах медленно, невыразимо прекрасно расцветали ярко-алые маки крови: один, крупный, - в области сердца, другой чуть пониже, в зоне солнечного сплетения.
Серафим невольно залюбовался этой страшной, чуждой пониманию эстетикой смерти - страшной и… одновременно чудесной. Сердце билось ровно, по венам, по мышцам, по нервным волокнам струилась волной освежающая мятная прохлада, в ветвях души проникновенно и сладостно пели соловьи. Как написанная приглушенной пастелью картина, полотно мира разворачивалось перед ним, и он лишь добавил немного алого, жаркого накарата. Яркие краски пугали, но при этом притягивали взгляд. Противоположности сплетались воедино, переплавляя антагонизм в нечто большее. Словно ангел смерти, сильф склонился над убитой и поцеловал её в прохладный лоб. Поцелуй этот был чист, кроток и непорочен, как поцелуй праведника или ребенка.
- Глупая, глупая девчонка, - с невыразимой нежностью выдохнул Себастьян. - Что же ты наделала…
Готовясь прочесть молитву, Серафим почти машинально сделал контрольный выстрел - аккуратная точка между бровями совсем не портила красоты его феи. Кровь смыла печать поцелуя. - Покойся с миром, София.
Глава 30
Сгорбившись, лорд Октавиан Севир сидел у постели Альбии, напряженно, в некоем мертвом оцепенении вглядываясь в лицо девушки. Та по-прежнему не приходила в себя. Высокорожденная аристократка, родная племянница и супруга… и самое главное, единственная дочь любимого брата, плод его плоти и крови. Что сказал бы Лукреций, узнав, какое зло совершил он с нею? Увы, спасти младенца не удалось. Первая беременность Альбии закончилась прискорбно, что могло поставить крест на ее способности вынашивать детей, а следовательно, и на завидном положении правительницы. Чем заслужила она подобную участь? Казалось, сама судьба с рождения благоволила девочке: красавица, умница, она появилась на свет в прекрасной семье, чья слава затмит любой знатный род Бреонии. Она не знала невзгод всю свою жизнь до этого самого момента, который унес одновременно жизни отца и нерожденного сына, а также едва не унес ее собственную жизнь.
Но, как ни странно, волновало Октавиана отнюдь не это. Волновало его как раз полное отсутствие волнения, собственное неожиданное равнодушие. Это было довольно странно… нет, не просто странно, а страшно. Сам удивляясь себе, поначалу лорд решил: привычка скрывать свои чувства так глубоко пустила корни, что даже наедине с самим собой он не может дать им свободу. Потом понял: нет. Всё верно, большинство людей в Аманите действительно глубоко несчастны из-за невозможности быть открытыми, из-за постоянного эмоционального голода. Он же несчастен из-за чего-то совсем другого.
