Вавилонский голландец - Гарридо Алекс (читать полностью бесплатно хорошие книги .txt) 📗
Вымпел у нас голубой, с белой книжкой у шкаторины. Он чем-то напоминает флаг компании «МАЕРСК», только гораздо длиннее и раздвоен на конце. Наверное, проблема именно в этой раздвоенности, но капитан утверждает, что так надо. Да и на «Шарлотте-Анне», помнится, вымпел был раздвоенным, но все-таки покороче, к тому же на шхуне гораздо реже возникают ситуации, в которых он может запутаться.
Капитан Дарем абсолютно уверен, что с точки зрения стиля вымпел необходим. Вот это-то и есть самое неприятное.
В Атлантике мы почему-то вдруг попали в полосу штиля. Честно говоря, мы даже обрадовались. В последнее время мы так часто сражались с идиотским вымпелом, что обрадовались моторам, как передышке. Два дня мы мирно трюхали по зеркальной воде, но вечером третьего дня капитан поднялся на палубу с мрачным выражением лица, и по зеркалу океана пошла рябь.
– Сандра, – холодно произнес он, – мне надоело это жужжание. Распорядитесь поставить паруса и заглушите, наконец, этот проклятый мотор!
– Но ведь штиль… – Сандра соскочила с края юта и растерянно встала навытяжку.
– Ветер будет, вы только мотор заглушите. У меня доклад в Квебеке, а я не могу сосредоточиться. Что за корабль, невозможно работать, все возражают!
– Есть, сэр! Слушаюсь, сэр, – Сандра выхватила откуда-то из-за горденей бизани свою треуголку, напялила ее и с совершенно серьезным выражением лица отдала честь.
– То-то же, – проворчал капитан, – а то штиль им не нравится…
– Ну хорошо, – вздохнула Сандра, когда капитан покинул мостик, мы расслабились и снова присели на палубу юта, – можно и паруса, а реи-то куда брасопить?
– Подождем, – предположил я.
Минут через десять ветер задул, хотя и в правую скулу, Сандра объявила парусный аврал, и все завертелось. По случаю бейдевинда паруса мы поставили по возможности косые, и Сандра уже практически их настроила, когда на палубе вновь сгустился капитан и язвительно напомнил:
– Вымпел, вымпел не забудьте.
– Черт, – сказала Сандра.
На этот раз вымпел был из флагдука. Это был чистой воды эксперимент: мы уже испробовали капрон, лавсан, даже органзу и вискозу, любая ткань через полчаса парусного хода завязывалась намертво. Мы предположили, что, возможно, моряки былых времен знали свое дело и не зря шили флаги из собачьей шерсти; но против эксперимента был ветер, который должен был намотать длиннющий флаг ровно на фока-ванты левого борта.
Так и случилось.
Как раз на моей вахте я услышал сверху знакомые хлопки, перешел к левому борту и оттуда обнаружил, что необязательно даже посылать Мартина, справится кто угодно: вымпел зацепился за ванты чуть ниже путенс-вант, то есть совсем низко. Посланный матрос пристегнулся к вантам и за полчаса сумел аккуратно развязать узкие концы флага. Вымпел снова затрепетал в опасной близости от снастей.
Я почувствовал смертельную усталость. Океанские переходы хороши тем, что можно много дней идти одним галсом, однообразие океанских волн – это ровно то, что подходит моему характеру; и тут эта ненавистная тряпка все портит. Мы вполне могли бы поднять в качестве флага и что-нибудь менее капризное.
Меня спас Джонсон, которому было скучно и не хотелось ни спать, ни читать. Задумчивым шагом он поднялся на мостик, оглядел меня с ног до головы и произнес:
– Что-то ты, Йоз, плоховато выглядишь. Давай я тебя подменю минут на пять, сходи покури. Сандра все еще там.
– Спасибо, друг, – прочувствованно отвечал я, – ты меня спасаешь. Следи за вымпелом, ладно?
Сандра, поглядывая наверх, задумчиво пыхтела своей маленькой трубочкой.
– Знаешь, Йоз, мне кажется, флагдук – не панацея, – печально сказала она.
– Да, я тоже заметил. Что мы еще не пробовали?
– Все мы уже пробовали. Нам нужна абсолютно скользкая ткань.
– Абсолюта не существует, – уныло отозвался я, – все относительно. Разве что капитан согласится на менее длинный вымпел.
– Он скажет, что это абсолютная чушь, – уныние разливалось по палубе бака, как встречная волна, – и что стиль и честь корабля дороже.
– Знаешь, я бы посмотрел, как он сам с этим справляется.
– А что, – оживилась Сандра, – до полуночи минут пятнадцать, вот и посмотрим!
На мостик я вернулся в несколько лучшем настроении. Действительно, интересно будет посмотреть, как ночные матросы будут сражаться за честь и стиль. Последние пятнадцать минут показались мне длиннее всей вахты, они тянулись и тянулись, как ненавистный вымпел, но наконец на мостик вышел почти вещественный капитан, оценил состояние парусов и флагов, кивнул и принял у меня вахту.
Погода как раз была идеальной: ослепительное звездное небо, почти зеркальная вода, – стараниями капитана весь ветер сосредоточился на высоте парусов. Сандра сварила кофе, с кружечками мы поднялись на ют и уселись на длинную, от борта до борта, уютную дубовую лавку. Капитан оглянулся и поднял бровь.
– Прекрасные звезды, – жестом экскурсовода повела рукой Сандра.
Капитан отвернулся и пожал плечами.
А мы, прихлебывая кофе, пристально наблюдали за его действиями.
Сначала капитан отдавал рулевому негромкие и, по моему мнению, слишком частые команды. В конце концов оттеснил рулевого и сам встал к штурвалу. Картинка показалась нам фальшивой, словно из детского фильма про пиратов. И тут я сообразил, что он делает: каждый раз, когда движение воздуха приближало вымпел к вантам, капитан чуть уваливался под ветер и вымпел пролетал мимо.
– Знаешь, – шепнула Сандра, – хотела бы я посмотреть, что там рисуется на карте. Сходим?
Мы на цыпочках прошли за спиной у капитана и прямо с палубы юта нырнули в люк штурманской рубки. Там уже, как выяснилось, нависал над компьютером Джонсон.
– Что это кэп творит? – изумленным шепотом спросил он.
– Вымпел ловит, – хихикнула Сандра.
К этому моменту, как выяснилось, мы уже порядком отклонились от проложенного курса. В таком масштабе корабль выглядел не точкой в круге, а схематической лодкой, и Джонсону приходилось не отрывать руку от мыши, чтобы за ним уследить. За нарисованной лодкой тянулась ломаная зубчатая линия – наш курс, как его понимал компьютер.
В проеме штурманской рубки показался капитан – видимо, он уже объяснил рулевому, что следует делать.
– Джентльмены! – воскликнул он. – И леди. Простите, что беспокою, но дневные вахты уже окончены. Ночь – не время для неуместного хихиканья. Отправляйтесь-ка курить и спать.
Как провинившиеся школьники, вышли мы из штурманской рубки, гуськом пересекли весь корабль и поднялись на бак.
– Сдается мне, он и сам не очень доволен своими манипуляциями, – усмехнулась Сандра, когда мы устроились поудобнее перед фок-мачтой и раскурили трубки, – а не то бы он нас не прогнал.
– Глупости какие-то, – меланхолично процедил Джонсон, – столько беспокойства из-за какой-то тряпки.
– Не позорь гордое имя корабельного вымпела, – укорила его Сандра. – Это никакая не тряпка. Это – проклятие.
К завтраку капитан спустился с таким лицом, которое я назвал бы смертельно усталым, если бы капитан не был уже настолько далек от жизни. Видно, ночная борьба с вымпелом далась ему нелегко.
– Видимо, вы правы, – обратился он ко мне, не найдя поблизости Сандры, которая, конечно, была уже на мостике, – вымпел становится слишком обременительным. Приятного аппетита, господа!
Я обнаружил, что настроение мое резко улучшилось, и аппетит в самом деле появился: уж если капитан признает, что вымпел всех измотал, значит, мы найдем способ с этим проклятым флагом справиться. Раньше мы поднимали его при постоянно меняющемся, но в среднем попутном ветре Балтийского моря; какой-то береговой фотограф сфотографировал нас со стороны и подарил снимок капитану, и мастерская фотография с развевающимся вымпелом так очаровала Дарема, что с тех пор мы носили вымпел всегда, даже при абсолютно противном ветре.
