Драконовы сны - Скирюк Дмитрий Игоревич (книги без регистрации бесплатно полностью txt) 📗
— Чертовы тучи, — выругался он. Взъерошил волосы рукой и обернулся к выжидательно молчавшим мореходам. — Еле разглядел вас сверху… Ну, чего уставились? Все целы?
— Все… — несколько ошалело произнес Вильям.
Травник улыбнулся.
— Вот и хорошо.
А Рик вдруг выгнул шею, развернулся мордой в сторону исчезнувшего острова и гордо, словно бы небрежно объявил:
— Мат!
— Я не помню, что со мной было в драконовой пещере. Очнулся я, когда Рик уже тащил меня к выходу. Я как-то не сразу понял, что случилось, все искал корабль, порывался куда-то бежать… Вокруг все гремело, рушилось, а Рик все ждал, пока я не сообразил, что надо лезть ему на шею… И только я забрался, мы взлетели!
Ты не представляешь, как это удивительно, когда летишь! Это… это… Я не могу пересказать. Это восторг и страх попеременно. А иногда — и то, и это разом. Помню, я сперва кричал: «Не так быстро, Рик! Не так быстро!», а потом вдруг засмеялся. Мы летели высоко, из-за туч и пепла я почти ничего внизу не видел, искал корабль и не мог найти. Я видел, как тонул вулкан, и подумал, что вы погибли. Между прочим, там, вверху кошмарный холод, а у меня вся куртка изнутри была в крови, потом посыпал снег — грязный, вперемешку с пеплом, а Рик все летел, летел…
А после я увидел вас. Вернее, это Рик вдруг стал снижаться, а…
Постой… Да ты, похоже, спишь.
Травник умолк, поправил на девочке одеяло, еще немного посидел у изголовья и тихонько перебрался в середину помещения, за стол, где Яльмар, Тил и Орге вели негромкую беседу. Вильям клевал носом над исписанным вдоль и поперек листом пергамента. Арне молчал, о чем-то размышляя — сегодня у него с отцом был долгий разговор. Вчера Яльмар распродал оставшиеся бревна, и весь день сегодня на корабль грузили шерсть и провиант, готовясь к дальнему походу. Завидев травника, варяг кивнул ему, подвинулся и наполнил кружку.
— Уснула?
— Да, — кивнул Жуга. Пригубил пиво. Помолчал. В большом доме у Сакнуса царила темнота и тишина. На столе в светильнике из глины теплился неяркий огонек.
— Когда отплываем?
— Завтра утром. Затемно, пока не рассвело.
— Думаешь, дойдем?
— Льдов нет, погода тихая, — хмыкнул тот, — так отчего бы не дойти? Сидеть тут тоже не резон, сам видишь — холодов-то нынче нет особых. Урвем хороший день, потом другой, а там видно будет.
Жуга покивал задумчиво. Взъерошил волосы рукой.
— Да, — пробормотал он. — Теплая зима… Вот и Золтан, помнится, мне то же самое говорил.
— Видишь, стало быть я прав. Дойдем, не сомневайся. Хотя конечно будет нелегко.
— Да уж, точно, легко вам не будет, — вдруг послышалось из угла. Все вскинулись и посмотрели в ту сторону. Худая невысокая фигура с двумя зонтиками под мышкой выступила из темноты на свет и там остановилась. — Легко не будет. Но вы дойдете. Может быть.
— Олле! — изумленно выдохнул Жуга. — Ты? Но ведь игра закончилась… Что ты здесь делаешь?
— Закончилась одна игра, начнется новая.
— Мы выбросили доску, — торопливо сказал Тил. — О какой игре ты говоришь?
— АэнАрда, это только часть большой игры, в которую играю я, — усмехнулся тот. — А вообще-то я пришел попрощаться.
— И куда же ты теперь?
— Увидим. Есть один мальчишка в Дании, он любит меня слушать, и может быть, я некоторое время буду приходить к нему рассказывать истории. А может быть, и нет. Грядут иные времена. На трон взойдет другой король, вновь запылают грязные костры, война прокатится по городам, ячмень осыплется под ветром и брат пойдет на брата. Голод и страх поднимут народ на борьбу.
— Война… — устало повторил Жуга. Провел ладонью по лицу. — Опять война.
— Увы, Лис, так заведено.
— Когда это случится?
— Не очень скоро, — уклончиво ответил тот. — Несколько лет мирной жизни вам еще отмеряно, так что цените их. Особенно ты, Лис.
— Почему? — пристально глядя ему в глаза, спросил Жуга. — Почему я, Олле?
— Вильям вернется в Лондон, где построит свой театр, как задумывал. Яльмар будет плавать, как и прежде. Гном уйдет в свои пещеры. Кстати, зрение к нему вернется… А ты… Волшебные мечи не зря меняют своих владельцев. Вот что ты, к примеру, собираешься делать, когда вернешься в город?
— Жить. Лечить людей.
— А для чего сделан меч?
Взгляд травника сделался растерянным.
— Яд и пламя… — проговорил он. — Я об этом не подумал.
— То-то и оно, что не подумал. Пока есть битвы и сраженья, меч с тобой. Пока с тобою меч, есть битвы и сраженья. Одно не ходит без другого.
— Так что ж мне, бросить Хриз? Пусть ищет нового хозяина?
— И как ты думаешь, кого он после этого найдет? — усмехнулся Олле. — Вот так-то, дорогуша.
— Не называй меня «дорогуша».
— Хорошо, лапочка, не буду.
— Не называй меня лапочкой!!! — рявкнул Жуга, побагровев. Девчушка беспокойно зашевелилась на лежанке, но не проснулась. Жуга осекся и умолк.
— Ага, — глубокомысленно сказал циркач. — Ага… Значит, и «лапочка» нельзя?
— Нет.
— А «душка»?
— Нет!
— А «симпапусик»?
— Нет!!!
— А «Фридрих»?
Травник поперхнулся, будто его стукнули по голове, и ошарашенно заморгал.
— Почему Фридрих? — наконец осторожно спросил он.
— А что, хорошее имя. У моего приятеля собаку звали Фридрих.
Некоторое время травник молчал.
— К чему ты клонишь, Олле? — наконец проговорил он. — Я не понимаю.
— Не понимаешь? Странно. Сам ты бесишься, когда тебя зовут не теми именами. А ее, — он указал на девочку, — все время называешь как попало. Так может, хватит, а? Что тебе стоит с твоим даром угадать ее имя? Давай же, ну!
— Ну хватит, — оборвал его Жуга, покраснев до корней волос. — Хватит, я все понял. Не дурак. Наверное, ты прав, я попробую. А все-таки, ехидина же ты! Нет чтоб по-простому объяснить.
— А по-простому неинтересно. Поторопись, она сейчас проснется.
— Знаю. Замолчи.
Жуга несколько раз глубоко вздохнул так, что заныл шрам на боку, закрыл глаза, сосредоточился и соскользнул во тьму, в черный котел без дна и крышки, туда, где в сумраке небытия рождались сны, слова и имена, туда, где спятивший циркач плясал свой танец на канате, натянутом над океаном снов, туда, где из осколков черного льда выложено слово «вечность» — во глубину той бездны, что облюбовали для себя драконы, чтобы видеть свои Драконовы Сны.
Обрыв.
Провал.
Скольженье в темноте.
В сознании сквозило, мысли разбегались, стоило огромного труда сосредоточить взгляд. Темные фигуры. Огоньки. Вуаль тумана вдалеке. Жуга медленно двигался мимо чужих сознаний и мыслей, мимо шороха пустых или наоборот — ужасно важных слов, мимо пугающей и великой прекрасности молчания.
«Оглянись! Оглянись!»
Фигура циркача скользила рядом. Длинное лицо смеялось.
«Помнишь меня?»
Даже здесь канатоходец оставался верен себе. Жуга хотел рассердиться на него — и не сумел: впервые он был не один, впервые у него здесь был попутчик. И терять его ужасно не хотелось.
«Что ты здесь делаешь?»
«Что, что… — хихикнул тот. — Живу я здесь. Иди за мной!»
Как зонтики под мышками у Олле вдруг раскрылись два крыла, худое тело вытянулось, запестрело ромбами. Циркач, похожий на громадную неряшливую птицу, заскользил вперед, туда, где в пелене тумана проступали очертания темной грани бытия и матово мерцали огоньки. Травник подавил желание сжаться в комок, сосредточился и, замирая от собственной смелости, последовал за ним.
Догнал.
«Где мы Олле? Что здесь?»
Олле оглянулся.
«Ты не знаешь?»
«Я бывал здесь, но откуда же мне знать? Что это за место?»
«Бездна, Лис. Гинунгагап. Первоисточник. Грань. Драконьи Сны.»
«Здесь обитают сны?»
«Не только. Сделай шаг, и телом тоже будешь здесь. Здесь переход, и мы летим, и нет преград, пока все спят, пока мы снимся. Но берегись: здесь есть свои левиафаны и кракены, свои акулы и нарвалы. Только зазеваешься — съедят. Ты видишь эти искорки на грани? Вон те шарики огня? То сны людей. Они способны лишь ходить по краю и боятся оторваться: их пугает глубина. Но рано или поздно им придется оторваться и уйти. И где-то среди них та девочка. Ищи ее, пока она во сне, ищи. Зеленым светят женщины, мужчины — красным.»
