Круги в пустоте - Каплан Виталий Маркович (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
Он замолчал, и двое стражников деловито подошли к нему, нагнулись, принялись возиться с цепями. А Тми-Наланси, крепко обхватив Митькины плечи, повел его из камеры. Митька не сопротивлялся, механически переставлял ноги и старался ни о чем не думать. И это ему удалось — мыслей действительно не было, ни одной. Просто тяжесть, слепая и глухая тяжесть внутри, и каждый шаг, казалось, прибавлял ей весу.
18
Никого не хотелось видеть. Бодрые слова, что не все потеряно, он и сам говорить умел. Толку-то от них? Уже несколько часов, как сбылась мечта — он домчался-таки, добрался до вожделенного замка Айн-Лиуси. Поднесли, можно сказать, на блюдечке с голубой каемочкой. Вот, высокие серые стены, круглые, похожие на шахматные ладьи, башни, можешь сколько угодно щупать руками. Но, как в тех же шахматах, что толку от сильных фигур, когда ходить нечем? Вернее, некуда.
Лешку отыскать не удалось. Замок, понятное дело, огромен, но и народу в обеих хандарах тоже немало. И уж, казалось бы, все облазили, в каждую щелочку потыкались, каждую стенку простучали. И нашли, много чего интересного нашли, только вот Лешки — ни следа. И здешнего хозяина, князя Диу, тоже ни следа. Магия? Но все Посвященные дружно уверяли, что никакой магии в замке не осталось, вся развеялась по молитве к Единому. Виктор Михайлович не спорил — им, наверное, виднее, что там развеялось, что нет. Только ведь и сына нет, и что тогда выходит? Или они изначально шли не туда, то есть тхаранские маги спрятали Лешку где-то совсем в другом месте, а Айн-Лиуси — камушек в кусты, или, что не менее скверно, князь, удирая отсюда, взял ребенка с собой. Ищи теперь ветра в поле.
А как мчались, как понукали и без того взмыленных коней, когда на горизонте показались угрюмые серые стены! Собственно, можно было и не гнать, все равно ведь предполагалась осада. Кто же знал, что хандара Оорта-ла-Мирру сумеет ворваться внутрь? Илси-Тнаури, кстати, едва заметно хмурился, видно, очень уж ему хотелось быть первым. Ничего, перетерпит, не гонки на кубок Европы.
Фактически, хандара Илси-Тнаури оказалась лишней. Все уже сделано — ключевые пункты заняты, княжеские войска обезоружены и заперты в казармах, подземные темницы обследованы. С военной точки зрения все уже было закончено. Достаточно оставить здесь гарнизон до подхода регулярных войск государя Айлвы, и можно бы возвращаться. Только вот Лешка… и князь. Упускать этакую змею никак нельзя.
Упускать никто и не собирался. Высланные в степь конные разъезды стрелами разлетелись во все стороны, сотники Аун-Минна и Хъярри-Гломму вели сейчас допросы. Пока результатов ноль. Никто ничего не слыхал про Лешку, не было такого, говорят. Впрочем, воины и слуги мало что знали. Мало кого из них допускали в княжеские покои, а те, кого допускали, видели доступное лишь обычному, человеческому глазу. И теперь, когда магия вроде бы отключена, становится ясно, сколько же здесь такого, о чем никто никогда и не подозревал. Чего стоит один лишь колодец, доверху заполненный детскими скелетами! А бесконечная череда залов, галерей, тайных хранилищ… По-хорошему, сюда бы весь УКОС командировать на полгода — и это только чтобы разобраться, что к чему.
Многое, конечно, мог бы рассказать Дима Самойлов. Как удачно вышло, что его нашла хандара Оорта-ла-Мирру! Казалось бы, одной головной болью меньше. Но именно что казалось — парень вскоре куда-то исчез. Вот уже несколько часов никто не знает, где он. То ли обиделся на излишне опекавших его единян и забился в какой-то глухой угол, то ли захотелось приключений… Ясно только, что за ворота замка он не выходил, а больше отсюда никак. Обычные пути перекрыты, а магических, надо полагать, больше нет.
По словам Посвященного Тми-Наланси, мальчишку упустили, уже выйдя из подземелья. Стоило старику на минуту отвлечься — и на тебе. Впрочем, Посвященный не слишком по этому поводу дергался. «Да не переживай ты, Вик-Тору, — говорил он слегка усталым голосом, — найдется отрок, никуда не денется. Нелегко ему сейчас на сердце, вот и носит его где-то». Тми-Наланси вкратце рассказал и о том, чем именно отягощено отроческое сердце.
— А что, никак нельзя было оставить этого Харта в живых? — раздраженно поинтересовался Петрушко, в упор глядя на Посвященного. — Обязательно нужна кровь?
Тми-Наланси спокойно выдержал его взгляд, не моргнул.
— Кассар Харт из рода Гиров убил беззащитного ребенка, и хуже того — принес его в жертву темному демону. По нашим установлением сие подлежит смерти, — строго разъяснил он. — Никаких скидок и уверток тут не предусмотрено. Закон Единого прям как стрела, отступить от него в малом означает отступиться и от всего упования нашего.
— Этак вы, ребята, далеко пойдете, — бросил в душный воздух Петрушко. — Если уже сейчас, едва лишь получив государево покровительство, вы наладились кровь лить, так посмотрел бы я, что из вас получится через пару сотен лет. Запылают, боюсь, костры, полетят клочки по закоулочкам. У нас так было, кстати, и ничем хорошим не кончилось. В рай, как говорится, на аркане не тянут. — Рука Единого убережет нас от пути зла, — убежденно заявил старик, и Виктор Михайлович понял, что спорить тут бессмысленно. Фанатик есть фанатик, да и некогда богословские диспуты разводить. Умен Посвященный и по-человечески симпатичен, но если уж на чем-то его заклинит… остается лишь умыть руки.
— А друга его так и не нашли? — помолчав, спросил он.
— Нет, — вздохнул Тми-Наланси. — Тоже как в воздухе растворился. Камера его пуста, цепи валяются, ошейник бронзовый пополам разломан… Похоже, это еще до нас, ибо пахнет магией… Ну да будет воля Единого, сыщется.
Гораздо интереснее оказался разговор с освобожденным узником, стариком Харриму-Глао. Правда, освобождать старика солдатам не пришлось — он вышел им навстречу сам. Жуткий вид, струпья, раны, грива волос — но ведь сумел же как-то освободиться от цепей, открыл как-то дверь камеры. Это при отключенной-то магии! Впрочем, как он сам утверждал, прямого отношения к магии его искусство «дьордо-хмангу» не имеет. Просто проникание в суть вещей. «Суть вещей», конечно, вызвала у полковника Петрушко профессиональную настороженность, но опять же, не время было отвлекаться.
Старика он допрашивал сам, не доверил сотникам. И правильно сделал — полезный и знающий оказался старик. Отмытый и накормленный, с перевязанными ранами, Харриму-Глао охотно пошел на контакт. Какой там допрос — так, беседа двух умных людей с параллельными целями. А что за дверями горницы подпирают стенку двое солдат с копьями — так это ничего, это для проформы.
Полагалось, конечно, все вызнать про этого старика, все-таки наставник княжеских боевиков — фигура ценная. Только не стал Виктор Михайлович ни о чем выспрашивать, слишком муторно было внутри и глупыми казались все эти игры в «психологические типы», «эмоциональные подстройки» и «ментальные привязки». Да и не УКОС тут — совсем иной, странный и страшный мир. Обманчиво похожий на Землю, но иной, совсем иной… Он просто рассказал старику главное — скупо и четко, словно делая доклад в кабинете Вязника. То, что Харриму-Глао оказался магом, сильно упрощало дело. О переходах между Кругами объяснять не пришлось.
Старик сидел на плетеной из каких-то местных зеленых прутьев циновке, молча слушал, время от времени кивая головой, отчего его густая борода опускалась ниже пояса. Возможно, при иных обстоятельствах это выглядело бы и комично… но сейчас горечь и досада начисто лишили его даже тени юмора.
— Что ж, — пожевал губами Харриму-Глао, выслушав «отчет», — дело-то еще хуже, чем думалось мне. Князь наш не таков, чтобы вот так просто сбежать. Стало быть, замыслил он некую хитрую пакость. Здесь он где-то, поганец Диу, неподалеку. Прячется, выжидает.
— Как это здесь? Как прячется? — не поверил Петрушко. — Ведь единяне сняли всю здешнюю магию, о чем ты говоришь?
— Дело я говорю, чужак! Дело! — с неудовольствием посмотрел на него старик и вновь тряхнул бородой. — Магию они, понимаешь, сняли… Ага, ну как же, как же… Так просто княжескую магию не снимешь… это они, друзья твои единяне, только внешние барьеры убрали… те, что силою стихийных духов выставлены. Да и то, мнится мне, ненадолго. Духи эти, понимаешь, точно крысы. Ногой на них топнешь, они шмыг по углам, затаились вроде как, а после опять… Но не то главное, чужак. Есть много чего, духам неподвластного… Князь-то хоть сердцем и гриб поганый, а зато разумом велик. Глубоко он проник в тайны естества, освоил мертвые, слепые силы. Не по зубам твоим выскочкам-единянам законы естества отменять. Духов припугнули, да и только. Хотя тоже дело, конечно… Я ведь потому из камеры-то и вышел, что воздушные духи, коих к моим цепям приставили, в оммо-тло сбежали. А уж от простых-то цепей избавиться — дело плевое, чужак.
