Битва в кружке пива (СИ) - Дубровный Анатолий Викторович (книга регистрации txt) 📗
Девочка жила с родителями на самом краю леса. Отец был лесничим, охранял королевские угодья, а мама была травницей, очень умелой лекаркой. Она всегда знала, какие травы смогут помочь и от какой болезни, каждому конкретному больному. К ней шли за лечением не только из окрестных деревень, но и из дальних мест. Девочка давно догадывалась, что её мама не просто знает, где какая трава, а чувствует это. Подобное чутьё просыпалось и у самой девочки. Она знала, где растут лекарственные растения, от чего они помогают и как их приготавливать. В отличие от других детей, девочка совсем не боялась заходить далеко в лес и всегда находила дорогу домой. Она уже начала понимать, что очень сильно отличается от своих сверстников. Это понимание превратилось в уверенность после встречи в лесу с большим бурым медведем. Такие медведи водились в заповедном лесу, про который люди говорили, что это лес очень даже не хороший. В его чащобу никто не заходил, просто боялись. Там водились существа гораздо страшнее гигантских бурых медведей, но к счастью эти звери, в отличие от медведей, из заповедного леса не выходили. Однажды девочка зашла очень далеко, на самую границу заповедного леса. Там она и встретила бурого медведя. Пару мгновений человек и гигантский зверь стояли, глядя друг на друга, потом девочка почувствовала, как в ней что-то меняется, будто она становится кем-то сильно отличающимся от обычного человека. Медведь тоже это увидел, и убежал. Именно убежал, а не ушёл, убежал, чем-то очень сильно напуганный. Девочка тоже испугалась, но не лесного зверя, а изменений происходивших с ней.
Когда девочка рассказала о случившемся своей маме, то та показала ей, как вызывать свою вторую ипостась и рассказала о ней. Мать девочки не имела второй ипостаси, но знала об особенностях своей дочери. После этого случая, девочка безбоязненно ходила по лесу, даже заходила вглубь заповедного леса. Чтоб попасть в заповедный лес, надо было зайти в самую чащу обычного, который начинался сразу за домиком девочки. Этот обычный лес был совсем не маленьким, и чтобы обогнуть его по опушке требовалось несколько недель. Как-то раз девочка зайдя в заповедный лес, прошла по нему две недели, она точно знала, что не плутала, шла прямо. Она шла, но заповедный лес и не думал заканчиваться. Вернувшись, домой, девочка рассказала об этом своим обеспокоенным родителям. Отец только укоризненно покачал головой. А мать пояснила девочке, что заповедный лес не имеет ни конца, ни края, и что в их лесу находится только вход туда. И что можно в тот лес войти, а вот обратно уже не выйти. Девочка только скептически хмыкнула, она же нашла выход. И вообще девочка была уверенна, что запросто сможет ориентироваться в заповедном лесу, каких бы размеров тот не был, и как далеко бы не простирался. Откуда у неё эта уверенность девочка не знала, но когда она об этом сказала родителям, то отец снова молча покачал головой, а испуганная мама, попросила девочку никогда никому об этом не рассказывать. И о том, что девочка может заходить в заповедный лес и там безбоязненно гулять, тоже никому не рассказывать.
Так они прожили ещё полгода. Девочка помогала матери собирать лекарственные растения, мать лечила людей, а отец охранял королевские лесные угодья. Со своими сверстниками девочка почти не общалась, ей это было не интересно, ведь дальше опушки они в лес не заходили. Но мир не без добрых людей, кто-то, что-то заметил и настучал. И в один из осенних пасмурных дней у домика девочки появился отряд инквизиторов усиленный боевой пятёркой паладинов. Инквизиторы, искореняли всякое иноверие, а паладины - элитные бойцы, владевшие любым оружием и обладающие магическими умениями, рьяно им в этом помогали. Это были служителями бога Фанора в последнее время ставшего единственным богом в мире Вилимус. Остальные Боги были объявлены темными, и поклонение им каралось смертью на костре или алтаре этого единственно правильного Бога. Набравшие в последнее время силу служители Лучезарного Фанора, с азартом занимались искоренением веры в остальных Богов.
Отец девочки сразу всё понял и попытался если не защитить, то хотя бы дать время жене и дочери скрыться в лесу. Но где ему было против обученных карателей. Он упал с разрубленной головой, а мать и дочку обездвижили заклинанием. Старший из инквизиторов осмотрел связанных и удовлетворённо хмыкнул:
- Чудовище в клетку! А со шлюхой породившей отродье можете позабавиться, всё равно после очистительных пыток её ждёт костёр.
То, что делали с её матерью святоши, показалось девочке страшным кошмаром. Когда её мама страшно закричала, с девочкой стали происходит изменения, но они были блокированы, толи клеткой, толи заклинанием. Девочка билась о прутья клетки, пытаясь если не сломать, то перегрызть их. Старший инквизитор не принимал участия в забавах остальных служителей Фанора, он с интересом наблюдал за изменениями, происходившими с девочкой. Через некоторое время, удовлетворённо потерев руки, он скомандовал:
- Хватит! Она должна взойти на костёр живой! Да и эта, - он брезгливо сплюнул в сторону клетки, - Тоже пойдёт на костёр, только на жертвенный, во славу Светозарного.
- А почему не на алтарь? - Спросил один из паладинов.
- Опасно, вырваться может, маленькая, а уже какая сильная, тварь!
Следующую неделю девочка помнила смутно, она чувствовала мучения своей матери, пыталась вырваться из клетки, то грызла прутья, то билась о них со всего размаху. Но клетка не поддавалась. И вот в один такой же серый день, как день когда их захватили слуги Светозарного, клетку вывезли на площадь и водрузили на высокую поленницу дров. К столбу, установленному на другой поленнице, была привязана истерзанная седая женщина. Девочка не могла не узнать свою мать, хотя та сильно изменилась. Женщина тихо стонала, но была в сознании. Увидев клетку со своей дочерью, она тихо проговорила:
- Прости доченька, прости Альма, не уберегла.
Палач бросил факел, и поленница с женщиной загорелась, а поленницу с клеткой поджигать, что-то медлили. Девочка тихо заплакала. Видя это, расположившийся в ложе, в которую был переоборудован балкон епископского дворца, важный служитель Фанора сказал, обращаясь к сидящим рядом с ним:
- Тварь погодите поджигать, пусть её отчаяние достигнет максимума. Она будет видеть, что происходит с этой шлюхой, но ничем ей не сможет помочь. А вот когда она дойдёт до исступления от бессилия, то тогда и зажжем! Такие жертвы особенно угодны Лучезарному!
Все сидящие в ложе благочестиво подняли глаза к небу. Огонь охватил фигурку женщины, до этого молчавшая она не выдержала и закричала. Закричала и тихо до этого плакавшая девочка. Её отчаянный крик взвился над площадью и как будто от этого крика лопнули прутья клетки. Одним длинным прыжком девочка перемахнула на вторую поленницу прямо в пылающий огонь. Спустя мгновение из огня выметнулась горящая фигурка, она держала на руках другую, уже совсем обгорелую. Над площадью снова взметнулся крик, полный боли и ярости. На застывших в испуге людей, сидящих на балконе епископского дворца, обрушился смертоносный вихрь. Спустя пару секунд всё было кончено, живых людей на балконе не осталось, целых тоже, одни кусочки. Все пять высших иерархов Светозарного были разорваны. Пришедшие в себя паладины бросились к вырвавшейся на свободу девочке, вернее к тому созданию, в которое она превратилась. В ход пошли обездвиживающие заклинания, но это не остановило ребёнка. Подхватив на руки свою мёртвую мать, видоизменившаяся девочка стремительно скрылась с площади.
Добежав до своего бывшего домика, она похоронила своих родителей, тело отца, инквизиторы так и оставили на том месте, где он погиб. Почуяв приближающуюся погоню, девочка ушла в лес. Только вот ушла она слишком поздно, её почти окружили. Но она прорвала заслон, уничтожив трёх паладинов, той пятёрки, что отрезали её от леса. Но потеряла при этом время и силы, и теперь никак не могла оторваться от погони, тем более, что у преследовавших её паладинов была свора хортов. Это были страшные создания, величиной с телёнка, с огромными клыками, неутомимые в преследовании, и что самое страшное - полуразумные, они больше напоминали адских псов, а не животных посвящённых светлому Богу. Хотя разве может быть светлым Бог, служители которого творят такие дела?
