Космическая трилогия (сборник) - Льюис Клайв Стейплз (полная версия книги .TXT) 📗

— Ну конечно! — сказала Джейн.

— Да, — сказала Камилла.

— Наденьте его, матушка, — сказала Айви.

Платье было медного цвета, очень закрытое, отороченное по вороту мехом и схваченное медной пряжкой. К нему полагался большой стоячий чепец. Когда матушка Димбл все это надела, женщины застыли в изумлении, особенно Джейн, хотя она одна могла это предугадать, ибо видела во сне такой же самый цвет. Перед ней стояла почтенная профессорша, бездетная седая дама с двойным подбородком, но это была царица, жрица, сивилла, мать матерей. Камилла подала ей странно изогнутый посох. Джейн взяла ее руку и поцеловала.

— А мужчины что наденут? — сказала Айви.

— Им будет нелегко в таких нарядах, — сказал Джейн. — Тем более, что сегодня им придется бегать на кухню. Может, этот день вообще последний, но все равно обедать надо.

— С вином они управятся, — сказала Айви. — А гуся мистер Макфи не прожарит.

— Ничего, устриц он не испортит, — сказала Камилла.

— Это верно, — сказала Айви. — А вообще-то пойду взгляну.

— Лучше не надо, — сказала Джейн. — Сами знаете, какой он, когда ему мешают.

— Очень я его боюсь! — сказала Айви и, кажется, высунула язык, что чрезвычайно шло к ее костюму.

— Обед они не испортят, — сказала матушка, — и Макфи, и мой муж умеют стряпать… разве что заговорятся. Пойдем-ка отдохнем. Как тепло!..

— Красота! — сказала Айви.

Вдруг комната задрожала.

— Что это? — воскликнула Джейн.

— Прямо как бомба, — сказала Айви.

— Смотрите, — сказала Камилла, сразу кинувшаяся к окну, из которого была видна долина. — Нет, это не огонь. И не прожектор. Господи! Опять тряхнуло. Смотрите, за церковью, светло, как днем. Что ж это я, сейчас четыре часа, день и есть. Там светлее, чем днем. А жара какая!

— Началось, — сказала матушка Димбл.

3

Тем же утром, примерно тогда, когда Марка подобрал грузовик, порядком вымотанный Феверстон вылез из машины. Бег ее кончился, когда она свалилась в болото; и Феверстон, который всегда был оптимистом, решил, что это еще ничего — все ж чужая. Выбравшись на твердую кромку, он увидел, что он не один. Высокий человек в долгополой одежде быстро уходил куда-то. «Эй!» — крикнул Феверстон. Тот обернулся, посмотрел на него и пошел дальше. Человек Феверстону не понравился; да он и не угнался бы за таким быстрым ходоком. Дойдя до каких-то ворот, человек заржал. И тут же, сразу (Феверстон не заметил, как это случилось), он уже скакал на коне по ясному белому полю к далекому горизонту.

Феверстон не знал этих мест, но знал, что надо найти дорогу. Искал он ее дольше, чем думал. Заметно потеплело, всюду были лужи. У первого же холма стояла такая грязь, что он решил с дороги свернуть и пройти полем. Решил он неверно. Два часа кряду он искал дырки в изгородях и пытался выйти на тропинку, которой почему-то не было. Феверстон всегда ненавидел и сельскую местность, и погоду; не любил он и гулять.

Часов в двенадцать он нашел проселок, который вывел его на шоссе. Здесь, к счастью, было большое движение, но и машины, и пешеходы направлялись в одну сторону. Первые три машины не заметили его, четвертая остановилась. «Быстро!» — сказал шофер. «Вы в Эджстоу?» — спросил Феверстон. «Ну уж нет! — ответил шофер. — Вон где Эджстоу». И он показал назад, явно удивляясь и сильно волнуясь.

Пришлось идти пешком. Феверстон знал, что из Эджстоу многие уезжают (собственно, он и собирался как следует очистить город), но не думал, что дело зашло так далеко. Час за часом навстречу ему по талому снегу двигались люди. Конечно, у нас нет свидетельств о том, что происходило в самом городе, зато существует великое множество рассказов тех, кто покинул его в последний момент. Об этом месяцами писали в газетах и говорили в гостях, пока слова «я выбрался из Эджстоу» не стали присказкой и шуткой. Но факт остается фактом: очень много жителей покинули город вовремя. Один получил телеграмму, что болен отец; другой вдруг решил осмотреть окрестности; у третьего лопнули трубы и затопило квартиру; наконец, многие ссылались на приметы и знамения — кому-то осел сказал: «Уезжай!», кому-то кошка. А сотни жителей ушли потому, что у них забрали дом.

Часа в четыре Феверстон упал ничком на землю. Тогда тряхнуло в первый раз. Потом было еще несколько толчков, и внизу что-то шумело. Температура быстро поднималась. Снег исчез, вода была по колено, от нее валил пар. Добравшись до последнего спуска, Феверстон города не увидел; внизу стоял туман, в нем сверкали какие-то вспышки. Снова тряхнуло. Феверстон решил вниз не идти, а свернуть к станции и уехать в Лондон. Перед ним замаячили горячая ванна и комната в клубе, где он расскажет обо всем у камина. Да, это вам не шутка — пережить и Бэлбери, и Брэктон. Он многое в жизни повидал и верил в свою удачу.

Однако свернуть ему не удалось. Он почему-то спускался вниз, сама земля несла его. Остановился он ярдах в тридцати и попытался шагнуть вверх. На этот раз он упал, перевернулся через голову, и лавина земли, воды, травы, камней потащила его за собой. Он встал еще раз. Внизу горело фиолетовое пламя. Холм превратился в водопад мокрой земли. Сам он был много ближе к подножию, чем думал. Ему забило грязью нос и рот. Лавина неслась почти отвесно. Наконец земля поднялась и всем своим весом обрушилась на него.

4

— Сэр, — спросила Камилла, — что такое Логрис?

Обед уже кончился, и все сидели у огня, Рэнсом — справа, Грейс в черном с серебром платье — напротив него. Поленья никто не шевелил, было и так слишком жарко. Парадные одежды светились и сверкали в полумраке.

— Расскажите вы, Димбл, — промолвил Рэнсом. — Теперь я буду мало говорить.

— Вы устали, сэр? — спросила Грейс. — Вам хуже?

— Нет, Грейс, — отвечал он. — Я скоро уйду, и все для меня как сон. Все радует меня, даже боль в ноге, и я хочу испить ее до капли. Мне кажется, я чему-то мешаю, когда говорю.

— А вам нельзя остаться, сэр? — спросила Айви.

— Что мне тут делать, Айви? — сказал он. — Смерть меня не ждет. Рана моя исцелится лишь там, где ее нанесли.

— До сих пор, — сказал Макфи, — смерть, если не ошибаюсь, ждала всех. Я, во всяком случае, исключений не видел.

— Как же вам их видеть? — сказала Грейс. — Разве вы друг короля Артура или Барбароссы? Разве вы знали Еноха или пророка Илию? ^{136}

— Вы думаете, — сказала Джейн, — что мистер Рэнсом… что Пендрагон уйдет туда, где они?

— Он будет с королем Артуром, — сказал Димбл. — О других мне ничего не известно. Да, некоторые люди не умирали. Мы не знаем почему. Мы не знаем толком, как это было. В мире есть много мест… я хочу сказать, в этом мире есть много мест, в которых организм живет вечно. Зато мы знаем, где король Артур.

— Где же он? — спросила Камилла.

— На третьем небе, на Переландре, на острове Афалин, который потомки Тора и Тинидриль найдут через сотню столетий. Один он? — Димбл посмотрел на Рэнсома, и тот покачал головой.

— Значит, с ним будет и наш Пендрагон? — спросила Камилла.

Димбл помолчал, потом заговорил снова:

— Началось это, когда мы открыли, что почти все легенды об Артуре исторически достоверны. Однажды, в шестом веке, существовало явно то, что всегда существует тайно. Мы называем это Логрским королевством; можно назвать иначе. Итак, когда мы это открыли, мы — не сразу, постепенно — увидели по-новому историю Англии и поняли, что она — двойная.

— В каком смысле? — спросила Камилла.

— Понимаете, есть Британия, а в ней, внутри — Логрис. Разве вы сами не замечали, что есть две Англии? Рядом с Артуром — Мордред ^{137}, рядом с Мильтоном ^{138} — Кромвель ^{139}, народ поэтов — и народ торговцев, страна сэра Филипа Сидни ^{140} — и Сесила Родса. ^{141} Надо ли удивляться, что нас считают лицемерами? Это не лицемерие, это борьба Британии и Логриса.