Приключения Гаррета. том.1 - Кук Глен Чарльз (книги онлайн полные TXT) 📗
— Ты не собираешься задать голубчикам пару вопросов?
— Если бы я решил устроить западню, то не стал бы брать для этой цели людей, которые могут что-нибудь разболтать, если завалят дело. Но у этих парней портачить — просто призвание. Думаешь, кто-то расскажет мне больше, чем узнала ты, пока у них гостила?
Майя признала, что это маловероятно.
— До приезда в Танфер они были простыми фермерами. Они не способны отличить плевок от собачьего дерьма. Вся эта заваруха — не их инициатива. Они просто пытаются угодить своему свихнувшемуся богу.
Но Майя хотела отыграться.
— Пнешь кого-нибудь в ребра по дороге. Пойдем. Пора сматывать отсюда. Поблагодари Тей за помощь в твоих поисках. Она тебе ничем не обязана.
Майя подчинилась, но очень неохотно. Наверное, чувствовала, что ее положение в Роке под угрозой. Чако приходится самоутверждаться каждодневно.
Ей не довелось никого пнуть по дороге. Клин решил, что может прибыть подкрепление, поэтому он и его дружки позаботились, чтобы ничто не помешало им получить награду, обещанную Чодо за головы этих типов.
Когда мы выбрались на улицу, Майя выглядела неважно.
— Я же говорил тебе, что Клин — не сокровище.
— Ага. — Какое-то время мы шли молча, потом она сказала: — Люди вроде Клина плохие совсем по-другому, правда? Мой отчим… он был жуткой скотиной, но не думаю, что он мог бы убить собаку. А Клину такое — раз плюнуть.
Чако прилагают кучу усилий, чтобы казаться крутыми. И большинство из них действительно жестокие, опасные звереныши — особенно на публике. Некоторые уже в тринадцать — отпетые негодяи. Но в ком-то за множеством защитных оболочек все еще прячется ребенок, и этот ребенок хочет верить, что в жизни есть какой-то смысл. И Майя относится к их числу. Прячущееся в ней дитя жаждет утешения.
— Кто, по-твоему, приносит больший вред? — спросил я, думая про себя, что, пожалуй, не слишком гожусь на роль утешителя. — Нравственные уроды, калечащие тех, кто не может защитить себя? Или убийцы с мертвой душой вроде Клина, который, в сущности, не трогает никого, кроме тех, кто сам на это напрашивается?
Наверное, я справился не лучшим образом. Может быть, в моих построениях имелись здоровенные дыры, но было там и много правды. Подонки вроде ее отчима причиняют зло, и оно остается на всю жизнь, переходит на следующее поколение. Зло, которое творит Клин и ему подобные, бросается в глаза, но оно скоротечно. И оно не пожирает беззащитных детишек.
Я не люблю Клина. Мне не нравится, что он из себя представляет. Он, вероятно, тоже от меня не в восторге. Но готов спорить, он бы со мной согласился.
Во всяком случае, я знал, что говорю. И Майя, кажется, уловила мою мысль.
— Гаррет…
— Ладно, не бери в голову. Поговорим, когда доберемся домой. Все плохое уже позади.
Ну разумеется! Здорово у тебя подвешен язык, Гаррет. Теперь попытайся убедить во всем этом самого себя.
Дин суетился вокруг Майи, словно мать родная. Я так и не смог с ней поговорить. Когда солнце вылезло из-за горизонта, я послал все к дьяволу и отправился спать.
35
Собственное тело меня предало. Я проснулся в полдень и заснуть больше не смог. Мне следовало бы лучиться самодовольством, упиваться своим героизмом — в конце концов разве я не бросился на помощь даме и не спас ее от страшной опасности? Но я не чувствовал ни довольства собой, ни гордости. Я чувствовал себя смущенным, злым, взбешенным, расстроенным. Но больше всего — беспомощным.
Я не привык кружить в потемках, не имея представления о том, что происходит и почему. Я начинал подозревать, что, возможно, этого не знает никто. Все слишком увлечены мордобоем, чтобы задумываться, почему мы на ринге.
Да ну все к дьяволу! Кто я в конце концов такой? Обыкновенный наемник. Почему я должен думать за других? Не за это мне заплатили.
Я хотел разобраться в происходящем ради собственного спокойствия. Я не Морли Дотс, для которого деньги и есть вся мораль.
Я пошел вниз подзаправиться.
Дин услышал, как я слоняюсь по дому, и начал выставлять еду. Горячий чай уже стоял на столе. Подогретые оладьи приземлились рядом, когда я вошел на кухню. За ними последовали масло, варенье из голубики и яблочный сок. На сковороде шкворчали колбаски, рядом кипели яйца.
В кухне было тесно. Помимо Дина, сюда набились две женщины.
— Ты устраиваешь вечеринку? — поинтересовался я у Дина.
Он одарил меня одним из своих коронных взглядов.
В одной женщине я узнал Бесс, самую решительную из его племянниц, а вот другая, над волосами которой колдовала Бесс…
— Майя?
— Я ужасно выгляжу?
— Встань. Повернись. Дай-ка я на тебя посмотрю. — Она выглядела вовсе не ужасно. Хотя, если бы подружки увидели ее в таком виде, они тут же с позором изгнали бы ее из Рока. — Просто теперь мне нечем будет отговариваться, если ты захочешь, чтобы я пригласил тебя в «Железного Лжеца». Разве что дракой, которая может завязаться среди твоих поклонников. — Майя была хороша, о чем я всегда догадывался. Но я не догадывался — насколько.
— На колени, молодой человек, — хихикнула Бесс.
— Мистер Гаррет! — заволновался Дин, словно ревнивый папаша.
— Фу! Я не связываюсь с детьми.
— Я не ребенок, — запротестовала Майя. И если подумать, она была права. — Мне восемнадцать. Если бы не война, я вышла бы замуж и уже завела пару детишек.
Все верно. В довоенные времена их выдавали замуж в тринадцать или в четырнадцать, а к пятнадцати уже теряли всякую надежду сбыть с рук.
— Очко в ее пользу, — сказал я Дину.
— Вам подать яйца, как обычно?
Как это типично для него — переводить разговор на другую тему.
— Больше слова от меня не дождешься.
— А еще взрослые мужчины, — обратилась Майя к Бесс, и та с презрением кивнула. Дин чуть было не разразился одной из своих тирад, которыми он потчует племянниц всякий раз, едва те открывают рот.
Мне вдруг пришло в голову, что Бесс старше Майи от силы на три месяца. А Дин без труда мог вообразить племянницу моей женой.
Люди редко испытывают необходимость быть хоть сколько-нибудь последовательными.
Хотя, конечно, в данном случае ключевое слово — «жена».
— Ладно, забудем, — сказал я. — Майя, расскажи мне, что тебе удалось узнать, пока эти типы держали тебя у себя. — Я принялся работать челюстями.
— Особо рассказывать не о чем. Они не пытались меня развлекать или обращать в свою веру.
— Люди всегда замечают больше, чем им кажется. Напрягись, Майя.
— Ладно. У меня возникла блестящая идея, что я смогу кое-что тебе доказать, если выслежу этих типов. Ну и доказала. Подарила тебе шикарную возможность сказать: «Я тебя предупреждал».
— Я тебя предупреждал.
— Умник. Они схватили меня и потащили в какой-то дом, который использовали как храм. Отвратительное, жуткое место. Стены разрисованы всякими мерзкими картинками.
— Я его видел.
— Меня заставляли сидеть на их религиозных службах. По три раза на дню. Эти типы ничего не делают, только работают, едят и молятся о конце света, — если я правильно поняла. Их службы в основном ведутся не на карентийском.
— Забавная шайка.
Майя схватила с моей тарелки намазанную маслом оладью и лучезарно улыбнулась.
— Привыкай, Гаррет. — Если уж она вбила себе что-нибудь в голову, ее не свернешь. — Да, они ужасно забавны. Как нарывающий зуб.
Я жевал колбаску и ждал.
— Они — настоящие нигилисты, Гаррет. В Роке тоже попадаются нигилисты, но эти могли бы давать уроки. Я не вру. Они молятся о конце света.
— Наконец-то я получил хоть какие-то сведения. Продолжай, Майя.
Этой фразы оказалось достаточно, чтобы она расцвела. Иногда для счастья нужно так мало.
— Расскажи что-нибудь еще.
— Они называют себя Сынами Хаммона. По-моему, Хаммон был кем-то вроде пророка, примерно в те же времена, что и Террелл.
— Он был одним из первых шести сподвижников Террелла, — пояснил Дин. — И первым, кто его покинул. Между ними произошла жестокая размолвка из-за женщины.
