Лягушка-принцесса (СИ) - Анфимова Анастасия Владимировна (книга жизни .TXT) 📗
Скорее всего, она бы непременно расплакалась, но в дверь неожиданно деликатно постучали.
— Господин Птаний! Проснитесь, пожалуйста! Там господин Лавканий пришёл. Вас требует, ругается сильно.
— О боги! — глухо промычал отпущенник, с видимым трудом отдирая голову от подушки. — Какого Тарара ему надо?
— Что-то насчёт последней партии вина, — понизил голос собеседник.
Прихватив сандалии, гостья на цыпочках проскользнула в ванную комнату, и затихарившись, усмехнулась про себя: "Он ещё и вином торгует. Не иначе, контрабандным. А может, этот публичный дом вообще только ширма для какого-то более доходного бизнеса?"
Видимо, заявился действительно очень важный и влиятельный человек, потому что Птаний, охая и стеная, быстренько собрался и ушёл.
А выбравшаяся из своего укрытия Ника поняла, что ей вновь необходимо срочно чем-то занять мозг, иначе это самокопание точно до добра не доведёт.
Кстати вспомнился забитый свитками шкаф в кабинете владельца заведения.
"Надо будет попросить у Птания разрешения в нём покопаться, — подумала попаданка. — Наверняка там найдётся что почитать. А если нет, снова придётся переводить чужие стихи и сказки".
Однако перед тем, как выбраться из спальни даже в соседнюю комнату, следует ещё немного поработать над своим имиджем. Нанести, так сказать, последний штрих.
Сбросив тунику, девушка взяла припасённую заботливым отпущенником повязку и принялась обвязывать ей грудную клетку.
Дело это оказалось не таким простым, как виделось на первый взгляд. Повязка норовила всё время сползти на живот.
Ника резко выдохнула, и задержав дыхание, попыталась обернуть треклятую тряпку вокруг себя.
Грудь сдавило, дышать стало тяжело. Однако, когда она полностью экипировалась и посмотрела на себя в зеркало, результат беглую преступницу вполне удовлетворил. На первый взгляд, да если ещё и издали её можно принять за парня. В этом случае высокий рост оказался даже полезным.
Когда за стеной послышался шум, она вновь спряталась в ванной комнате, на этот раз не задёргивая штору полностью и оставив узкую щель для наблюдения.
Войдя в спальню, хозяин дома негромко произнёс:
— Госпожа?
— Думаю, вам пока не стоит так ко мне обращаться, господин Птаний, — отозвалась девушка, шагнув в комнату. — Вдруг кто-то услышит.
— О боги! — патетически вскричал мужчина, едва не выронив уставленный посудой поднос. — Сам лучезарный Нолип спустился с небес в мою жалкую обитель! Вы прекрасны! Не знай я о вашей истинной сущности, моё сердце разорвалось бы от страсти!
Собеседница знала, что он врёт, но всё же не смогла удержаться от улыбки.
— А вы умеете говорить комплименты, господин Птаний.
— Это ваша красота разбудила моё красноречие, госпожа, — деланно засмущался тот, выставляя на столик миску с кашей, блюдо зелёного салата и большой керамический бокал с разведённым вином. — Или лучше звать вас Хунием?
— А другого ольвийского имени вы не знаете? — чуть заметно поморщилась беглая преступница. — А то мне это что-то не нравится.
— Ну тогда Орли, подумав, предложил отпущенник. — Это вас устроит?
— Вполне, — кивнула попаданка. Она ещё не настолько позабыла родной язык, чтобы полностью проигнорировать весьма неблагозвучное звучание первого из предложенных ей ольвийских имён.
— Если желаете, я могу после полудня отослать моих мальчиков в бани Глоритарква, — выдвинул новое предложение владелец заведения, с довольной улыбкой наблюдая, с какой жадностью гостья поглощает принесённую им еду. — И вы сможете спокойно погулять в саду. Там начали распускаться цветы, и стало очень красиво.
— Ещё слишком рано, — прожевав, отказалась Ника. — Лучше подождать дня три или четыре, когда я очень устану сидеть в комнате, и прогулка принесёт больше удовольствия.
— Как будет угодно, Орли, — с нескрываемым одобрением склонил голову мужчина.
— Я думаю, вам самому не стоит мне прислуживать, господин Птаний, — сделав большой глоток, проговорила девушка. — Это может вызвать удивление и нежелательные подозрения у ваших людей. Лучше присылайте самого доверенного из рабов. Только в заранее обусловленное время, и не забудьте ему сказать, что я, хотя и не говорю по-радлански, но кое-что понимаю. Подумайте, как это лучше сделать.
— Хорошо, Орли, — судя по всему, и это предложение пришлось собеседнику по вкусу.
— И у меня к вам будет просьба, господин Птаний, — гостья аккуратно вытерла платком губы.
— Всё, что только в моих силах! — пылко заверил тот.
— Я видел у вас много свитков, — сказала беглая преступница, говоря о себе в мужском роде.
— Более двухсот! — гордо вскинул подбородок хозяин дома. — Кое-что осталось ещё со времён моего добродетельного названного отца. Некоторые я приобрёл сам, другие мне подарили.
— Вы не будете возражать, если я возьму что-нибудь почитать?
— О боги, конечно, нет! — всплеснул руками отпущенник. — Всё моё собрание в вашем распоряжении! Что вам принести?
— Я бы хотел выбрать сам, — покачала головой Ника.
— Пожалуйста! — охотно согласился мужчина. — Как угодно! Я не буду запирать комнату. Как подыщите что почитать, закроетесь сами.
— Непременно, — заверила его собеседница.
Быстренько собрав посуду, владелец заведения ушёл. Пройдя вслед за ним в соседнюю комнату, девушка окинула плотоядным взглядом забитые свитками стеллажи, предчувствуя, казалось, давно забытое и навсегда потерянное удовольствие от просмотра книжных новинок в магазине.
Часть папирусов успела изрядно потемнеть, что ясно указывало на их почтенный возраст. Однако, судя по обтрёпанным краям, они служили не только для демонстрации учёности хозяина кабинета. Их явно часто разворачивали.
Первым под руку беглой преступницы попалась поэма Микуна Нерка "Сад Диолы". Судя по толщине, произведение достаточно объёмное, чтобы надолго занять внимание читателя, отвлекая его от посторонних мыслей.
Вот только девушка не считала себя любительницей поэзии, поэтому, без сожаления отложив в сторону "Сад", увлечённо продолжила поиски.
Подобно всякому цивилизованному человеку, Лав Птаний Сар имел в своей библиотеке, как произведения современных модных философов, так и трактаты знаменитых мудрецов древности.
Подумав, Ника решила отложить сии зубодробительные сочинения на будущее, когда впечатления от недавних событий улягутся, и она сможет хотя бы немного сосредоточиться на содержании скучных текстов. Сейчас же скрывающаяся от властей правонарушительница остро нуждается в чём-то более развлекательно-увлекательном.
Вот пьесы Сваторя Скепсийца подойдут, поскольку этот драматург писал не только мрачные, полные страданий драмы, но и весёлые искромётные комедии вроде той же "Змеи и кувшина", что ставили актёры урбы Гу Менсина.
Положив папирус на стол, девушка продолжила осмотр стеллажей, но уже без прежней тщательности, просто пройдясь взглядом по заполненным ячейкам. Один из свитков выглядел явно новее остальных, выделяясь белым цветом на фоне гораздо более тёмных соседей.
Взяв его, Ника прочитала мудрёное название: " Трактат о новых цифрах и способах счисления отличающихся точностью и простотой предложенных высокоучёным мужам и жёнам госпожой Ирдией Корнеллой Сапиеной из славного города Нидоса".
"Надо же, женщина-математик в это время да ещё, судя по имени, из радланской семьи, — усмехнулась про себя беглая преступница и нахмурила лоб. — Где-то я его уже слышала? Кажется, на пиру в Палатине о ней рассказывал тот болтун…"
Она прикрыла глаза, стараясь вспомнить имя говорливого путешественника, нанятого в учителя сыну наследника престола.
"Килей! — наконец выдала память необходимую информацию. — Орис Килей Кватор. Он ещё хвалился, что побывал в тот самом Нидосе, который расположен чуть ли не на краю света, и очаровал тётушку".
Поскольку математика её интересовала ещё меньше, чем поэзия, девушка уже собралась вернуть трактат на место, гадая, каким образом подобное сочинение могло оказаться в библиотеке владельца публичного дома для мужчин нетрадиционной ориентации?
