Сердце лётного камня - Ясинская Марина (лучшие книги онлайн .TXT) 📗
«То есть прогресса нет», – сделал вывод Ансель, осмысливая услышанное.
Министерство труда и исправления заявляло, что каждый преступник, отбыв положенный срок в монкулах, будет обращен обратно в человека. Сам Ансель ни разу не встречал того, кто побывал монкулом, но в таком маленьком городке, как Кибирь, это и неудивительно. А вот в столице таких наверняка немало.
– А вы пробовали поговорить с бывшими монкулами? Может, они что-то помнят? – спросил он и почти тут же себя обругал: разумеется, они пробовали! Этот их Либерат наверняка существует уже не первый год, а тут появляется он, еще час назад ничего о них не знавший, и уже суется со своими предложениями.
– Мы бы с удовольствием, – криво усмехнулась Рина, – но есть одна маленькая проблема. Мы не можем их найти.
– Кого не можете найти?
– Бывших монкулов.
– Как это? – даже растерялся от такого ответа Ансель.
– А вот так. Мы нашли несколько стариков, которые утверждают, что были монкулами, но мы не уверены, что их не подводит память. Есть и несколько людей помоложе, которые, по нашим сведениям, были приговорены к обращению, но они отказались с нами говорить. Впрочем, в чем-то я их понимаю; не всякий захочет признаться, что был монкулом. Что до осужденных за последние несколько лет – тут вообще странно. Складывается ощущение, будто в последние годы отбывших наказание монкулов просто перестали обращать обратно в людей. То ли это новая политика министерства, то ли… то ли у них сломался механизм обратного обращения.
Ансель вздрогнул. Нет, не может быть! Не может быть, чтобы сломался!
Рина внимательно наблюдала за тем, как менялось выражение лица юноши.
– А теперь расскажи-ка поподробнее, что случилось с твоим близким человеком.
– Моя подруга Мия… – медленно заговорил Ансель. – В прошлом году она уехала в столицу поступать в летную школу. Мы переписывались… Собирались пожениться после того, как она закончит обучение. А через две недели после того, как она стала авионерой, совершенно неожиданно ее родителям пришло извещение из Министерства труда и исправления…
Ансель замолчал, уставившись прямо перед собой. В дальнейших пояснениях не было необходимости. Все знали: такими извещениями министерство уведомляло о том, что человек осужден за совершение преступления и приговорен к обращению в монкула.
Он помнил этот день так четко, с такими подробностями, словно это случилось вчера. Он не получал писем от Мии вот уже три недели; в последнем она восторженно описывала Церемонию посвящения в авионеры. И с той поры – ни строчки.
Конечно, Мия могла быть просто занята. Новая должность, новая работа, новые трудности… Но чем больше проходило времени, тем сильнее Ансель начинал волноваться. А вдруг с ней что-то случилось? Ведь эти авионы – летные машины, какими бы надежными ни были, иногда все равно разбивались, а с ними гибли и их авионеры. Или… неужели она встретила другого?..
Не в силах выносить эту неизвестность, Ансель решил пойти к ее родителям: может, они что-то знают?
Ансель помнил, как моросил мелкий дождь, как тонкими холодными иголочками колол кожу, тихо постукивал по фонарным столбам и по начинающим желтеть листьям, заставлял редких прохожих ежиться и ускорять шаг. В воздухе пахло осенью, горячим кофе и тревогой, и Ансель тоже все ускорял и ускорял шаг, пока не перешел на бег. Но противная морось тут была ни при чем; Ансель несся по безлюдным улицам, словно надеялся куда-то успеть, словно хотел обогнать плохие вести и перехватить их… И откуда только она появилась, эта уверенность, что вести плохие?
Когда дверь открыл отец Мии, Ансель сразу понял, что случилось что-то страшное, – на мужчине буквально не было лица. А в столовой, бессильно опустив голову на сложенные на столе руки, сидела ее мать. При появлении Анселя она даже не шевельнулась.
В ответ на вопросительный взгляд отец Мии молча протянул юноше лист бумаги. Анселю потребовалось прочитать его два раза, чтобы понять, что это означает.
И мир навсегда изменился…
У Анселя никак не могло уложиться в голове, что Мия теперь – монкул, это равнодушное, бесцветное механическое существо без чувств, мыслей и эмоций. Только не его Мия. Она всегда была полна энергии! Она была солнечным ветром и ярким светом, она была стихией. Ее жажда жизни завораживала. Она умела находить удивительное в одинаково серых буднях маленького тихого городка, в котором даже птицы, казалось, изнывали от скуки и старались убраться на зимовку как можно раньше. Мию же все радовало, все интересовало: падающие в парке осенние листья и первый снег, выставка паровых двигателей на заброшенном механическом заводе и ремесленные ярмарки, городские праздники и публичные лекции; она брала уроки рисования, изучала историю картографии, состояла в шахматном клубе, играла в теннис и каталась на коньках… Мия страстно любила жизнь во всех ее проявлениях. Любила авионы. И любила Анселя…
Последнее казалось Анселю удивительным. Иногда он задавался вопросом: что такая жизнелюбивая, открытая девушка, как Мия, нашла в нем – немногословном, довольно замкнутом юноше, который не любил большие сборища людей и не грезил о дальних странах, не утруждал себя следовать всем правилам поведения приличного джентльмена в обществе и притворяться, что предел его мечтаний – это стать домохозяином.
Впрочем, какая разница? Главное, они оба нашли свою любовь. Любовь не за что-то и не вопреки, а – «просто». Просто любовь. Просто потому, что рядом с другим каждый из них становился лучшей версией самого себя, чем когда был один…
– На какой срок? – тихо и теперь по-настоящему сочувственно спросила Рина, вырывая Анселя из сети горьких и сладких воспоминаний. Похоже, ему окончательно поверили.
Ансель поморщился, словно от зубной боли.
– Пожизненно.
– О! – выдохнуло сразу несколько человек.
– За что?
Ансель лишь пожал плечами.
– Было написано – за преступление, подробности которого не подлежат разглашению, так как являются государственной тайной.
В помещении бывшего склада пиломатериалов, превратившегося в штаб-квартиру Либерата, наступило глубокое молчание.
Его прервали слова Рины – совершенно неожиданные.
– Ты зря приехал в Сирион, – жестко сказала она. – Даже если – а это большое «если» – ты найдешь Мию среди монкулов… Лучше тебе не видеть ее такой.
В ее голосе прозвучал отголосок затаенной боли, и Ансель подумал, уж не из личного ли опыта она дает ему такой совет…
– Понимаю, – с трудом произнес он. – Но я приехал не только для того, чтобы ее отыскать… Хотя именно поэтому я и шляюсь ночами по улицам – хочу ее увидеть. Хочу – и боюсь… Но моя основная цель – узнать, за что ее приговорили к пожизненному сроку.
Рина внезапно поднялась, передвинула ящик, на котором сидела, поближе к Анселю и ободряюще потрепала юношу по плечу.
– Это очень хорошая цель. Достойная, благородная. Я уважаю тебя за нее. Серьезно. Но ты же наверняка понимаешь, получить информацию о государственной тайне практически невозможно. А уж от Министерства полетов, в котором состояла твоя девушка, – тем более; в стране нет министерства более важного и потому более закрытого для посторонних.
– Я это прекрасно понимаю, – ответил Ансель и, заметив сомнение в обращенных на него взглядах, добавил: – Но ведь тем, кто состоит в министерстве, наверняка получить такую информацию куда проще…
– Даже если ты попадешь туда клерком, допуск у тебя будет в лучшем случае к общей столовой, – покачала головой Рина. – Мы уже несколько раз пытались устроить туда своих людей на разные должности, но все без толку. Для мало-мальски приличного доступа нужно занимать какую-то более серьезную позицию.
– Именно такую позицию я и собираюсь получить, – заявил Ансель.
– Пусть ты не из столицы, но… ты же знаешь, наверняка должен знать, – осторожно и очень аккуратно, словно с душевнобольным, которому приходится напоминать прописные истины, заговорила Рина, – что на подобные должности в Министерстве полетов тебе путь заказан, потому что ты – мужчина.
