Корм вампира (СИ) - Макара Дэйв (читаем книги бесплатно .TXT) 📗
— У нас гость. — Тьяма скинула с себя струящийся комбинезон, оставшись в легкомысленном купальнике, состоящем из лоскутков и ниточек. — Старый бухарь. Нажрался, ткнулся мордой в землю и теперь полирует своим каменным задом постель, своим храпом демаскируя весь остров!
Полковника перекосило от столь образного описания происходящего на острове.
— За языком следи… — Вздохнул он. — И, в конце-концов, оденься по уставу!
— Так ведь душно?! — Повела белым плечиком, девушка. — Мама сейчас вообще голышом ходит!
— Она — твоя мама! Но ты — моя дочь! И, в конце-концов — военнообязанная! Марш одеваться! — Полковник сделал зверскую физиономию и счастливо смеющая дочка, показав папе язык, смылась за дверь, как всегда ее не открывая.
Всю жизнь, сколько себя помнил полковник Бейтли, ему приходилось очень не просто: сперва он долго мотался с матерью и отцом-военным, по всяческим городкам, базам и островам, постоянно слыша чужую речь и с замиранием сердца наблюдая, как на ровном месте, благодаря стараниям его отца, возникает оплот его страны, ее маленькая частичка культуры.
Потом, когда матери не стало, его приютила Академия. После смерти отца, не на много пережившего любимую жену, мир рухнул совершенно, оставляя на своем месте руины и шлак.
На первом же выходе, Том "срезался", умудрившись найти одно-единственное дерево на все десятикилометровое болото, стукнуться лбом о его ствол, потеряв сознание на долгих шесть часов и пропустив время "Ч" всеобщего сбора курса.
Отстегнув крепление парашюта, молодой Том Бейтли вошел в болото по пояс и выбрался из него еще через час, оставив в трясине, в виде дани, плохо зашнурованный левый башмак.
Пришлось задержаться, сдирая кору с дерева и делая себя обувь — марш бросок предстоял на 50 километров и без обуви превращался в сплошной ад.
К сожалению, пчелиный рой, воспринял отделение коры, как прямую угрозу и курсанту пришлось срочно искать укрытие от разъяренных насекомых.
Частично его спасла подсохшая грязь болота, которую он не слишком старательно счистил с одежды, частично — не глубокая лужа, в которую он бухнулся лицом вперед, молясь, чтобы дыхания хватило на пару минут.
Хватило на три.
Судороги земли, курсант Бейтли пропустил, списав их на свое нервное состояние и жужжащих над ним пчел, а ожог — на многочисленные укусы.
Так и выжил Том после недалекого ядерного взрыва, оставившего на месте его группы глубокую воронку.
Килотонный боеприпас "потеряли" союзники, передав его организации "Гринпис", "потерявшей" его вторично.
И пусть доморощенные бомбисты промахнулись на десяток тысяч километров, резонанса это событие так и не вызвало. Курсантов списали на небоевые потери, Бейтли сунули лейтенантские погоны, пару медалек и долго промурыжили у медиков, проверяя на нем последствия кратковременного излучения.
К мирной жизни лейтенант так и не вернулся — могущественная империя припомнила, что его отец был не самым последним инженером-фортификатором, и, следовательно, "яблонька от вишенки"…
Инженер из Томаса получился куда лучший, чем вояка.
В три года освоив премудрость пяти лет, Бейтли оказался на островах Полинезии, построил три бункера и был окручен местной красавицей, посадившей его на надежное кольцо брачных отношений.
Следом появилась премиленькая дочурка, а там и пожаловали "Высшие".
Ее Величество встречало "Высших" со слезами на глазах, а армейские службы враз поняли, кто станет нужен и важен в следующий момент.
Предложение разведки "отсидеться на островах", вместе с семьёй, майор принял не раздумывая и бывшая база бывших союзников по блоку, заброшенная и изрядно помятая временем и частыми штормами, приняла новый контингент.
— Милый! — Очаровательная супруга и вправду торчала у экранов наблюдения абсолютно голышом, обмахиваясь веером и недовольно гримасничая. — В "Инструкции…" сказано: "…Не менее четырех оборотов в минуту…!" Твои черви снова отлынивают от своей работы…
Любуясь фигуркой жены, Том плотоядно облизнулся, предвкушая события следующих пяти часов, когда они освободятся от дежурства и скроются от любопытных глаз дочурки, на дежурство заступившей.
— Дорогой? Ты меня слышишь? — Нарья облизнула острые клыки и блеснула своими черными глазами. — Я тоже скучаю… Но, сперва — работа!
Два десятка "младших", бегающих по очереди в большом "беличьем" колесе не только крутили решетку антенны, но и генератор, снабжающий всю базу электроэнергией. И ничего, что дохли они быстрее чем тараканы под тапочками — бросившие вызов "высшим", они и без того были обречены на смерть, в качестве куска мяса для подрастающего поколения.
Прикрыв глаза, Том Бейтли шаловливо потрепал волосы жены, скользнул по ее коже прохладным ветерком, обещая незабываемую ночь и обрушился на нерадивых зверей потоками электрических искр, подстегивая их худые тела.
Теперь полковник был очень даже благодарен той боеголовке, что превратила его в такого сверхчеловека, которого опасаются даже "высшие"!
Глава 5
****
Белый "Москвич", стоило мне повиснуть у него на хвосте, принялся отчаянно вилять по улочкам и переулочкам, пытаясь меня стряхнуть, а еще лучше — воткнуть в крутые повороты и оставить у разбитого "корыта". Судя по динамике разгона-торможения, двигатель у "Москвича" тоже не был произведением советского автопрома. И подвеска, как ни крути, на стандартную не походила.
Когда девочка потащила меня по второму кругу через старую площадь на переулок Космонавтов, я уже рассердился и дождавшись просвета, ударил по газам, обогнул "Москвича" по правому борту и крутнул руль, объезжая мусорные баки и притирая "жигуля" в старый сквозной двор, о котором знают только фанаты "догонялок", предпочитая этим знанием особо не делиться.
Отсутствие визга тормозов, звуков удара и валящихся мусорных баков наводило на печальную мысль, что девушка от гонки отказалась.
Через два поворота оказался на центральном проспекте "всея города" и придержал взгляд на зеркале заднего вида.
"Москвича" не было.
Поездка по городу, в часы пик, занятие не для слабонервных, так что я, видя, что "догонялки" закончились моей победой, поспешил убраться с центральных улиц и выехать за город, полюбоваться нашим, таким пронзительно-синим, "море-окияном".
У меня даже есть свое собственное, тайное место, куда я приезжаю передохнуть от бренного и грешного мира, вдохнуть соленый воздух развалившись на теплом капоте "Жигуленка" и любуясь то небом, то морем…
Если бы не наглые птички, норовящие если не поорать, разрушая тишину и умиротворение момента, так хотя бы насрать на пришельца, ворвавшегося в их птичий мир на своей вонючей железке, я бы вообще назвал это место самым близким к раю!
Родившись в стране, где конфессии перемешались в один жуткий пирог, я так и не стал верить хоть в какого-нибудь бога, твердо зная, что там, сверху, кто-то есть и у этого парня… Или не совсем парня или даже вовсе не парня, совершенно потрясающее, очумительное, чувство юмора!
Помахав небесам ладошкой, поерзал задом по капоту, подложил под спину свернутое одеяло, безвылазно живущее у меня на заднем сидении и замер, любуясь барашками облаков.
И не только барашками: вот это облачко, например, напоминает мне "Шален-Гра", яхту "Гринпис", странным образом затонувшую в наших территориальных водах, выдав перед этим в эфир пространную фразу о летящем в лоб айсберге, запасливо открывшую кингстоны и гордо ушедшую на дно без единого члена экипажа и с оставшимися на борту спассредствами.
Поднимали мы ее с сорокаметровой глубины, по заказу полярников, которым она, таким же странным образом, мешала прокладывать курс.
