Магистериум морум (ЛП) - Бэд Кристиан (мир бесплатных книг .TXT) 📗
Дамиен с наслаждением вдохнул тяжёлый запах слежавшегося железа и каменного масла. Взял тряпицу и мел, натёр кольца, сразу заблестевшие. Снял обычную одежду и облачился с умелостью, достойной бродячего рыцаря: надел сначала простёганную на плечах и груди рубаху, потом кольчугу, следом — пояс, а сверху накинул плащ. Он торопился, хоть и уверен был, что слуги не посмеют войти в башню.
Короткая кольчуга с рукавами, не достающими до локтей, носилась обычно не в бою, а в городской сутолоке для защиты от случайного ножа. Её прикрывали кафтаном и плащом. Но Дамиен очень нравился себе в кольчуге и кафтан надевать не стал. Настоящего меча у него пока не было, и он прицепил на пояс кинжал.
Дыхание юноши то и дело сбивалось — он был больше не в состоянии медлить.
Под тихий скрип колец Дамиен поднялся на самый верхний, запретный для него этаж башни, успокоил на пороге зачастившее сердце. Отец уехал, он воротится нескоро, но всё-таки хотелось поторопиться с задуманным.
Едва перешагнув порог чернёного дерева, Дамиен нашёл глазами пентаграмму и увидел её вычищенной, наполненной горючей субстанцией и готовой к работе.
Юноша улыбнулся, он счёл это хорошим предзнаменованием.
— Lux! — произнёс он, зажигая разом и свечи, и огонь в пентаграмме.
А после сотворил охранные знаки и начал нараспев читать давно вызубренное заклинание.
____________________
Свет (лат.).
Глава 6. Опасный подарок
«Если кто-то и умеет верить, несмотря ни на что, надеяться на чудо, так это дети».
Олег Рой. «Семь признаков счастья»
Первый круг Ада Великой Лестницы Геенны Огненной.
Пещера Уединения инкуба Ангелуса Борна.
2 день.
— Ад не имеет неба — лишь Бездну разверстую. Ад не имеет земли — лишь пылающую твердь. Создания его бездушны и питаемы средоточием огня, — прочитал Аро и повернулся к отцу. — А что такое «средоточие огня»?
Юный инкуб восседал на троне, вполне равном другому такому же трону в противоположном углу пещеры, и листал подаренную отцом книгу. Тот стоял рядом, поглаживая на запястье живой браслет, и даже в ум не брал, что роняет своё достоинство, находясь ниже сидящего на возвышении сына.
— Люди наделены душой, как ты уже прочёл, — вспомнив свои приключения на земле, Ангелус Борн не смог сдержать улыбку. — Душа непознаваема для них, потому что она больше их самости, следовательно, они плохо разбираются в самих себе и предпочитают рассуждать о нас. Мы, демоны — тоже имеем некое хранилище того, что нельзя понять до конца. Люди называют это средоточием огня. Ты можешь увидеть его, если поранишься или заплачешь. Впрочем, легче всего тебе будет лизнуть собственную ладонь.
В углу пещеры вспыхнул флюид сухого воздуха, на миг осветив овальный каменный зал с двумя базальтовыми тронами. На одном из них восседал юный инкуб, около другого лежали два больших плоских камня, напоминающие жернова, и высились аккуратные стопки деревянных и каменных пластин.
— А мы — как называем? — полюбопытствовал юноша, разглядывая ладонь, которую, разумеется, поспешил лизнуть. Розоватая опалесцирующая влага с шипением испарялась с его кожи.
Юный демон был ярко и необычайно, но несколько болезненно красив даже для инкуба, вся суть которого — источать в мир прелесть.
Он имел удивительно светлую кожу и чистейший алый блеск зрачков. Однако был ещё слишком наивен и совершенно не владел чарами своего обаяния — для этого сущему следует разменять хотя бы первое столетие.
Ангелус Борн вздохнул и не ответил. Он прошёлся по тщательно отполированному каменному полу, посмотрел, как стекает со сталактитов жирная чёрная субстанция, называемая «кровь земли». Она легко воспламенялась и даже порождала неожиданные вспышки огня. Вот бы разобраться — отчего?
Да, он преступил вчера все мыслимые запреты. Сумел окунуться в холод людского мира. И явственно ощутил — именно такой мир ему интересен, открывает новые перспективы, а, главное, манит свободой.
Ангелуса занимало теперь в мире людей всё — философия, минералы, наблюдения за растениями, животными, звёздами. Вот только Аро…
С одной стороны — сын имеет уже свои взгляды на мироздание. Он вырос рядом с отцом, больше озабоченным чтением и исследованиями, нежели подтронной суетой, возможно, он будет даже рад покинуть негостеприимную Бездну. Но с другой…
Всегда есть вторая сторона правды. Род Борнов — род высших демонов, способных жить в самых глубоких кругах Ада. Способных, а значит и достойных. Место в Верхнем Аду Агнелус занимал сейчас до ужаса неподобающее. И Аро тоже был рождён для иной судьбы, а не для прозябания в холоде!
Что выберет сын? Да и сумеет ли выбрать сам?
Из-за тяготеющего над семьёй проклятия юный инкуб был с детства лишён привычного в Аду воспитания. Он не бултыхался дни напролёт в кипящих озёрах, не носился над магмой на летучих камнях, не мечтал об ароматном дыме преющих в адских котлах душ, а всё время проводил в пещере, изучая и анализируя. Он не такой, как другие дети. Вот и вопросы его с каждым днём всё острее.
— А мы? — переспросил Аро.
— Мы? — чуть усмехнулся Ангелус Борн, обернувшись и задумчиво глядя на сына, сидящего прямо и ровно, так уж заведено у сущих, немногое знающих об усталости тела. — Мы — плохое слово для демона, Аро. Каждый здесь — сам по себе. Он не верит другим, но и не привык заглядывать вглубь своего естества. Какое ему дело до того, что там, внутри — кровь, вода, средоточие огня? Мы живём мучительно долго. Мы обеспечены многими умениями и силами уже по праву рождения. Это не способствует развитию наук. Науки — удел слабых, так принято думать в Аду. А слабые людишки тем временем исследуют и изменяют мир…
Глаза Борна затянуло красноватой дымкой. Он вспоминал удивительный город, непрочитанные книги, тучи неизученных насекомых, поля трав и цветов, шершавую кору дерева, приютившего его в мире людей… И… завидовал смертным. Их мотыльковой глупости, поспешности в страстях и желаниях. Возможности биться в тенётах загадок и гореть «здесь и сейчас» так же, как демоны горят лишь в самых раскалённых и жарких адских глубинах.
— А как именно слабы люди? — Аро перевернул страницу тяжёлой книги, потрогал чуть выпуклую гравюру с рыцарем в латах. — Как муравьи?
Ангелус Борн рассмеялся: адские муравьи показались бы мягкотелым свирепыми огнедышащими хищниками.
— Нет, Аро. Люди гораздо слабее самых слабых из порождений Ада.
— А чем же они питаются? Средоточием огня? Так же, как мы — душами?
Борн удивлённо уставился на сына. Он был почти потрясён его детской прозорливостью.
Да, по официальному мнению, распространяемому в Аду, мягкотелые человечки являлись всего лишь живыми горшками для душ. Но были ли они так беспомощны на самом деле?
Зачем бы Сатане создавать совсем никуда не годных живых? И так ли слабы людские маги, если способны сдерживать рвущихся из Ада низших тварей? А те мягкотелые, что по рассказам могли одурачить чёрта и даже беса? Похитить молоденького глупого демона, вытянуть из него силы, запитав свои слабые амулеты?
Потому не в прямом смысле, но «душами» сущих люди всё-таки питались, вот только кто в Аду осмелился бы говорить об этом?
Ангелус Борн не удержался и расплылся в улыбке. Ему было больно видеть возможную судьбу сына, говорящего запросто такие ужасные вещи, но и радостно.
Аро был мал и наивен, девяносто лет для демона — даже подросток-то — едва-едва, но проницательность он явно унаследовал от отца!
Пусть сын лишён беспечного детства, но род его — род глубинных и славных демонов, рождённых также глубоко, как сам Сатана. Это сейчас Борна не принимают даже в тронном зале Первого круга, этого пограничного с мягкотелыми холодного охвостья Ада. Такого никчёмного, что здесь не особенно преследуют за страшные в более глубоких кругах пороки — складывание частушек про Сатану или симпатии к тем же книгам. Борн слыхал, что даже правитель Якубус был замечен в чтении!
