Лед - Дерст Сара Бет (мир книг TXT) 📗
— Ты не спишь?
— Уже нет.
Он перекатился на другой бок и, судя по всему, повернулся к ней лицом. Она чувствовала это каждой клеточкой кожи. Ну ладно, хорошо еще, что четырехметровый медведь не превращается в четырехметрового человека, сказала она себе. Два десять — это максимум.
— Поговори со мной, — попросила она. — Расскажи что-нибудь.
— Как пожелаешь. Однажды, давным-давно, жил да был маленький кенгуру…
Она улыбнулась:
— Кенгуру?
— Ага, кенгуру. И жил он…
Она совсем зажарилась под этим одеялом. Касси дернула ногой. Стопа ее наткнулась на нечто твердое. Касси услышала негромкий рык. Она сонно заморгала. Стены не рычат.
— Медведь, это ты?
— Х-м-м-м.
Она пнула сильнее.
— Ой!
Так ему и надо. Разлегся на самой середине. Она дернула одеяло и уютно улеглась на подушках.
— Воровка, — сказал он и потянул одеяло на себя.
Она тоже зарычала.
— Я что, храпел?
— Нет, ты не храпишь, — сообщила она. Да, это плюс.
— А вот ты храпишь. Как кошка мурлычет.
Она отпихнула одеяло:
— Слишком жарко. Уже утро?
Она выползла из кровати и, нащупав фонарик, включила его. И увидела только копошащуюся гору простыней. С кровати свалился Медведь, замотанный в белое.
— Убери свет! — воскликнул он.
Касси направила на него луч.
— Я думала, я тут единственная, кто не любит утро, — шутливо сказала она, но Медведь продолжал прятаться. — Эй? Что случилось?
— Тебе нельзя видеть меня.
Она внезапно поняла, что никогда не видела его. Оба раза, когда он превращался в человека — прошлой ночью и тогда, в первый раз, — она его не видела. Касси перебралась через кровать с фонариком в руках. Он все еще сидел на полу, погребенный под покрывалами. Не было видно ни единого сантиметра кожи.
— Да ладно тебе. Обещаю, что не буду смеяться.
— Тебе нельзя! — Взметнулись простыни, и он встал, словно облаченный в дешевый костюм призрака. Он выбил фонарик у нее из рук, и тот укатился под кровать. — Тебе нельзя видеть мое лицо в человеческом обличье. Пообещай мне, что не будешь и пытаться.
— Но почему нет?
— Пообещай.
Голос его звучал серьезно, даже отчаянно. Она никогда не слышала, чтобы он так говорил.
— Ну, ладно, у всех свои странности, — весело ответила она. — Что, недостаточно просто быть гигантским медведем?
Он не рассмеялся; вместо этого он попросил ее:
— Пожалуйста, возлюбленная, если я хоть немного тебе дорог, не смотри.
Он не называл ее возлюбленной со дня их первой встречи.
Она свесилась с кровати и достала фонарик. Она выключила его, и комната вновь погрузилась во тьму.
— Теперь ты доволен? — спросила она; голос ее дрожал.
Его мольбы ее обеспокоили. Она ощущала себя так, словно нарушила какое-то священное табу. Но она ведь не хотела ничего плохого! Ей просто хотелось посмотреть на него.
Медведь ничего не говорил.
Она подождала еще секунду.
— Медведь? Все хорошо?
— Мне надо идти, — ответил он.
Неужели он настолько разозлился?
— Но я же не… — начала она.
— Там рождается медведь, — сказал он. — Меня ждут.
— Сейчас? — Но ведь сезон еще не начался. Медвежонок, наверное, недоношенный. — Ты… чувствуешь?
Он рассказывал ей об этом однажды: о том, как мунаксари чувствуют приближающиеся рождения и смерти. А еще они, по его словам, могут вызывать друг друга. Этого он при ней еще не делал.
— Можно мне с тобой?
— Это долг мунаксари.
Она почувствовала порыв воздуха, а потом услышала, как открылась дверь. Она крикнула ему вслед:
— Увидимся за завтраком?
Дверь хлопнула. Касси обняла себя за плечи: в комнате становилось прохладно.
Следующей ночью, она не поняла, когда именно, Медведь скользнул под одеяло. Касси, не раздумывая, клубочком свернулась у его теплого тела. Это казалось таким естественным. Она пробормотала: «Привет».
Он ничего не ответил, просто зарылся лицом в ее волосы.
Постепенно просыпаясь, она вспомнила, что злится на него. Он оставил ее одну. Весь день пошел наперекосяк: пришлось есть сухие фрукты и орехи из рюкзака. Без него волшебный стол не работал. Что еще хуже: она впервые за свое пребывание здесь соскучилась. И это напомнило ей метели на станции: нечего делать, некуда пойти.
Он дышал прерывисто и как-то приглушенно. Она нахмурилась и протянула руку, чтобы коснуться его лица.
— У тебя все в порядке? Ты не заболел?
Щека у него была влажной на ощупь. Она отдернула руку, будто обжегшись.
— Медведь, что случилось?
— Я опоздал, — ответил он трясущимся голосом. — Они были слишком далеко. Я пришел слишком поздно.
— Слишком поздно? Что ты имеешь в виду? — Жаль, что она не может на него посмотреть. Касси вглядывалась в темноту, словно могла пронзить ее взглядом. — Что произошло?
— Мне надо было обходить льды. Если бы я был поблизости, я бы успел дать этому малышу душу. Появись я там на час раньше, все было бы в порядке. Но я опоздал на многие мили.
— Опоздал? — Она переспросила еще раз, пытаясь понять. Он не успел на рождение медвежонка?
— Мертворожденный. Без жизни. Без души.
Она слышала слезы в его голосе. Хотел ли он, чтобы она его утешила? Она нерешительно обняла его одной рукой:
— Все в порядке. Я тут.
Она прижала его к себе.
Девять
Широта 91º 00' 00'' N
Долгота: неопределенная
Высота 15 футов
ТЕМНЫМИ ЗИМНИМИ ДНЯМИ Медведь «патрулировал» льды, ожидая, когда почувствует новое рождения. А Касси ждала его в замке и все больше томилась беспокойством. В его отсутствие она слонялась по садам под неизменно звездным небом. К зимнему солнцестоянию она выучила их наизусть.
Статуя совы таращилась на нее стеклянными глазами, в которых отражались тысячи звезд. Было тихо, словно в музее. Она слышала, как трещит лед под ее муклуками: похоже на петарды. Ей вдруг страшно захотелось пробежать по саду, расставив руки в стороны и сбивая все деревья на своем пути. Однако делать этого она не стала. Вместо этого ноги повели ее по лабиринту прозрачных кустарников к центру сада. Розовые кусты окаймляли одну-единственную скульптуру, самую новую из всех.
То была она: ее длинные волосы, ее высокие скулы, ее угловатые локти и рост тоже ее. В самом сердце сада, сказал ей Медведь, закончив работу.
Она изучила статую. Ледяные волосы словно развевал ветер: отдельные пряди загибались вверх и переплетались. Сходство было поразительным, даже короткие ресницы и короткие ногти на руках он заметил. Ее сестра-близнец широко улыбалась небесам, словно смеясь над башенными шпилями или, может, над захваченным звездами небом. Что я делаю тут до сих пор? спросила себя Касси. Мое место — на снегоходе, а не на пьедестале.
Кто теперь выслеживал ее медведей? Отец? Оуэн? Скотт наверняка будет делать ставки на то, сколько родится медвежат. А Джереми уже с ума сошел от сиденья на одном месте.
А как насчет мамы? Касси не могла себе вообразить, чем занимается она. Все, что девушка могла себе представить, — это образ мамы с фотографий, но даже этому воспоминанию недоставало деталей вроде цвета ее глаз.
Касси сломала идеальный стебель. Ей в руки упала ледяная роза, и девушка растерянно повертела ее. Лепестки поймали лунные лучи, и крошечные лунные радуги заискрились в изгибах. Она заткнула розу за ухо.
Она никогда не думала, что это место станет ее постоянным домом. Она же должна быть исследователем Арктики, а не Королевой Полярных Медведей. Что стало с ее планами? Ей что, теперь на них наплевать? А на маму? На папу? На бабулю? На Макса и Оуэна? Когда она перестала о них думать?
Касси отвернулась и зашагала сквозь кусты. Лед звенел тысячами колокольчиков. У ледяной яблони она замедлила шаг. Хватаясь за ветви, Касси забралась на дерево. Лед трещал под ее весом; роза выпала из-за уха и разбилась на осколки.
