Наследница трона - Хеннен Бернхард (бесплатные книги полный формат txt) 📗
Больше сдерживаться Гисхильда не могла. Рука ее устремилась вверх, но Морвенна оказалась быстрее и перехватила ее прежде, чем королева успела дать ей пощечину.
Гисхильда попыталась резко вырваться, но тонкие пальцы целительницы крепко держали ее запястье, словно железный браслет. Затем Морвенна отпустила ее руку. Эльфийка была гораздо сильнее, чем можно было предположить, глядя на ее хрупкую фигурку.
Морвенна улыбнулась. Поймать руку Гисхильды, а затем снова отпустить ее — на все это потребовалось меньше удара сердца, и тот, кто не видел, что произошло, мог подумать, что они — хорошие подруги, доверительно держащиеся за руки по дороге в каюту Гисхильды.
— Не обманывайся на мой счет, королева. Не всю свою жизнь я была целительницей. И, поверь мне, я знаю, что делают женщины для того, чтобы удержать власть. Моя мать была княгиней. И долгое время она была второй после Эмерелль женщиной среди эльфов.
Гисхильда слыхала об Алатайе, и сравнение с эльфийкой возмутило ее. У нее нет ничего общего с этой интриганкой и убийцей!
— Твоя мать отдала душу черной магии. Она приносила в жертву кровь детей, чтобы прийти к власти…
— Каждый сражается доступными ему средствами. Не будь такой наивной! Если бы ты обладала ее возможностями, то воспользовалась бы ими точно так же!
— Я не детоубийца!
Морвенна негромко рассмеялась. То был резкий, холодный звук, от которого по спине Гисхильды пошли мурашки.
— Ты не можешь быть настолько глупа. Если будешь честной сама с собой, то признаешь, что не обязательно вонзать кинжал в грудь ребенка, чтобы стать убийцей. Твои руки в крови! Один только последний твой бой стоил жизни ста пятидесяти фьордландцам. Многим молодым мужчинам. Их жены и дети потеряли своих защитников. А что насчет тех, у кого погиб единственный кормилец? — Эльфийка подняла брови. — Ты ведь знаешь, как мало прибыли приносят скудные горные хутора. Ты знаешь, что твои ярлы не знают пощады, когда им не платят аренду. Они не благодетели. Должников изгоняют. Ты никогда об этом не думала? Мертвые воины больше не могут посылать жалованье семьям. А еще хуже калекам, руки-ноги которых остались лежать на полях Друсны. Тем, кто поплатился своими руками и ногами за твою дерзость. Они возвращаются домой никому не нужными едоками. Семьям своим они помогать больше не могут; они только быстрее утаскивают их в пропасть. Как думаешь, сколько из них сами наложили на себя руки, только чтобы уйти от такой судьбы? А сколько мужчин на палубе вообще не хотят поправляться, зная, что их ожидает? Я не могу излечить тех, для кого смерть стала последним прибежищем. Не важно, сколько усилий я приложу, они умрут на моих руках. Так что не смей судить мою мать. И не надо прикрываться дешевой ложью о том, что ты еще не убивала детей!
Морвенна открыла двери в каюту Эрека.
Гисхильда осознала, что в комнате витает запах их ночи любви, не перекрываемый даже запахом корицы. Она сжала губы. И с огромным удовольствием послала бы Морвенну в самую холодную дыру Снайвамарка, однако закрыться от ее правдивых слов не могла. Юная королева осознала, что думала исключительно о себе, о том, какую цену должна платить за корону. На мысли о том, чего стоило ее правление остальным, она не тратила время.
Морвенна присела на кровать рядом с Эреком и взяла его за руку. Он был смертельно бледен, повязка пропиталась кровью.
Эльфийка закрыла глаза. Она держала воина за запястье, а губы ее беззвучно шевелились. Гисхильда не знала, какие чары плетет Морвенна, но молча молилась о том, чтобы она сумела спасти Эрека.
Наконец целительница открыла глаза.
— Возможно, твоей водки и любви не хватило для того, чтобы окончательно решить его судьбу. Он борется! Он сильнее, чем должен был быть. Он нашел что-то, ради чего стоит жить.
— Ты можешь исцелить его? — Гисхильда подошла ближе к ложу.
Эрек перестал потеть. Кожа его казалась прозрачной. Лицо было словно восковым.
Морвенна достала нож, который носила за поясом, чтобы разрезать повязки Эрека. Швырнула окровавленные тряпки рядом с кружкой, в которой стояли цветы. Рана в плече Эрека снова открылась. Кровь текла на белоснежные простыни. Внезапно эльфийка схватила Гисхильду за руку. Повернула ладонью к себе и пристально вгляделась в узор линий.
Наконец Гисхильда прервала напряженное молчание:
— Он будет жить?
— Ты убьешь его, королева. И не важно, что я сделаю сегодня. Твоя судьба предрешена. Твое сердце принадлежит не ему, хотя сейчас он верит, что завоевал его. Впрочем, в твоей власти решить, умрет ли он счастливым человеком. Если я сейчас уйду, то так и будет.
Гисхильда дышала тяжело. У нее было чувство, словно она задыхается. Ужасная рана притягивала взгляд. Даже когда она закрывала глаза, то видела истерзанную плоть.
Упрямо выпятила подбородок. Она воительница. Во всем! Она никогда не сдастся!
— Исцели его! — грубо бросила она.
Рагнар, ее старый учитель, давным-давно рассказывал о том, что среди священнослужителей Лута царит ожесточенный спор, хотя мужчины и женщины, отдавшие себя служению Ткачу Судеб, кажутся верующим спокойными и рассудительными. Большая часть их убеждена, что жизнь человека предопределена с самого рождения. Как только ребенок выходит из чрева матери, прядется нить его жизни, и Лут уже знает, в каком месте он взмахнет ножом, чтобы перерезать эту нить. Но есть и те, кто противится такой вере, провозглашающей, что человек не властен над своей жизнью, что все поступки не имеют значения и что судьбу нельзя изменить. Они говорят, что каждый человек сам прядет свою нить, и Лут заносит свой нож только тогда, когда сумма поступков жизни приводит к смерти.
Гисхильда посмотрела на свою ладонь. Эти линии ничего не значат! Она изменит свою жизнь. Ничто не предопределено! Поэтому всегда стоит бороться. До последнего вздоха.
Корона Альвенмарка
Оноре прислушался к песням, доносившимся из окна башни. Пели у казематов портовой крепости. Моряки и солдаты все еще праздновали победу в Альвенмарке. Он посмотрел на погнутую корону с лебедями, покрытую засохшими пятнышками крови. Корона лежала на самом верху сундука, который он уложил. С вечерним прибоем выйдет в море его галеаса. Он вместе с небольшим эскортом направится на юг и не вернется прежде, чем следующая победа будет у него в руках. Настоящая победа!
Он отправится в Анисканс и положит корону Альвенмарка к ногам гептархов. Альварез получил строгий приказ держать флот здесь, у Вороньей Башни. По меньшей мере в течение двадцати дней никто не выйдет из крупной военной гавани. И лишь избранные, наиболее достойные доверия братья и сестры по ордену будут контактировать с рыбаками и торговцами. Для его победы в Анискансе важнейшим условием является строжайшая тайна: орден Древа Праха ничего не должен узнать. Его удар должен стать громом среди ясного неба. Если шесть из семи гептархов проголосуют за, то один из князей Церкви покинет свой пост. А это и есть цель Оноре. Он жаждет возвыситься до гептарха. Только так можно приструнить орден Древа Праха. Орден, которому уже несколько столетий, который ведет свою историю со времен святого Жюля, который до этого момента превосходил Новое Рыцарство по всем параметрам. У Древа Праха больше земель, ему принадлежит несколько провинций. Богатства его неисчислимы, его шпионы повсюду. Вообще-то размер организации делал Орден неповоротливым. Он не мог быстро реагировать на изменения. Таким людям, как маршал ордена Эрилгар, было трудно подняться по карьерной лестнице, и приходилось тратить немалую часть сил на то, чтобы защититься от интриганов из рядов своего собственного ордена. Когда Оноре привезет корону Альвенмарка в Анисканс, мышь победит дикого вепря. Тогда Новое Рыцарство лишит орден Древа Праха всей власти. Окончательно!
Оноре подошел к окну и глубоко вздохнул. Он все никак не мог поверить в то, что ужасная рана в его груди затянулась. Восемь долгих лет он не мог свободно дышать. Как же чудесны и неисповедимы пути Тьюреда! Люк был виноват в том, что Мишель нанесла ему эту рану. И именно Люк снял с него этот груз. Потерять его в Альвенмарке… Это очень высокая цена за победу.
