Алхимик в Пустыне - Туулли Лана Борисовна "Lana Tuully" (полные книги .TXT) 📗
— Слышь, Фил, — наконец, сумел вклиниться в паузу призраковых причитаний Бонифиус, — я, конечно, понимаю, что ты… хмм… расстроен своей кончиной…
— Расстроен? Расстроен?! Да, я расстроен!.. я очень расстроен! Я опечален до глубины души! Верите ли, но мое сердце… — Фил положил руку на просвечивающую грудь; кисть его неожиданно погрузилась внутрь, не встретив обычного препятствия. Призрак перевел взгляд вниз, на шаловливую конечность и бешено заорал: — Мое сердце! Почему оно не бьется? Где оно?!!
Мэтресса Вайли рассмеялась: перепугавшийся Филеас носился по лаборатории, умоляя вернуть ему внутренние органы, а Раддо изо всех сил отгораживался от призрака бронзовым инструментом. Картина радовала глаз, правда, спустя несколько минут Вайли вспомнила, как часто Раддо обращается к ней за консультацией, вспомнила и о том, что платит фрателла гораздо больше, чем всякие там баронессы или даже некоторые графы, и прошептала заклинание, успокаивающее поднятый дух.
— Я умер! — горестно возопил Филеас Пункер. — Мое тело предано земле! Все долги моего земного существования погашены, и вот моя метущаяся душа терзается в мире мертвых!.. я уууумеер…
— Хм, Фил, — осторожно позвал Бонифиус. — Об этом-то я и хотел с тобой потолковать…
— О чем, дружище Бони? — фамильярно положил эктоплазматическую руку на плечо Раддо Пункер.
— Хм, — отодвинулся фрателла. — Как раз о твоих долгах. Помнишь, сколько мне должен?
— Помню. Золотых этак сто, может быть, сто пятьдесят…
— Три тысячи двести, — напомнил Раддо. — То есть, я хотел сказать, почти пять тысяч, а если посчитать точнее — то даже все восемь.
— Да? — удивился Пункер. — Ну надо же, какая неожиданность…
— Как будешь возвращать, сынок? — ласково уточнил фрателла.
— Можете взять всё мое имущество, — с широким жестом дозволил призрак. — Мне не жалко.
— Согласен, — не дал собеседнику времени на размышления господин Раддо. — Говори, где оно.
— Оно — что? Колечко с изумрудом я проиграл какому-то заезжему богатею из Вертано, так что можете его не искать, а остальное я прятал под подушкой в доме…
— Фил, сынок, что ж ты так плохо обо мне думаешь? Какие кольца, какие подушки? Давай, говори, что тебе удалось узнать о кладе твоего дедушки.
К сообщению о тайнах клада мэтресса Вайли отнеслась как к, безусловно, занимательной, но не слишком важной информации. Мало ли за свою жизнь ей пришлось подслушать таких исповедей… Взять, к примеру, ту же самую баронессу фон Пелм, которая не дала волшебнице насладиться чаепитием в пять часов вечера: гонору и самомнения хватит на десять княжеств, а всё имущество, из-за которого та решилась побеспокоить дух предка, измеряется всего-то ожерельем, парой брошек и жалкими колечками-сережками.
— Клад дедушки? — удивился между тем призрак. — О, это нечто потрясающее!
Глаза у Раддо зажглись предвкушением прибыли:
— Не томи, родной, рассказывай в подробностях. Где они?
— В Великой Пустыне, — охотно ответил Филеас Пункер. — В дедовых записках даже карта была — значит, горы Восточного Шумерета, от них на юго-восток… А вам, господин Раддо, простите за любопытство, оно зачем?
— И в самом деле, — фыркнул Бонифиус, жадно впитывая важную информацию, — зачем мне может понадобиться чужое золото? Давай, дружок, рассказывай дальше.
— Надо найти Серебряные Пески, проход к которым сторожат каменные истуканы, договориться со Стражами, подкупить Короля Сфинксов, перейти по Радужному Мосту — не знаю, где он расположен, но, думаю, Мост как-то связан со Слезами Неба, древним колодцем, располагающемся в Ильсияре… Вот только почему я так думаю? — удивился Филеас.
— Ну, а дальше? — с жадным нетерпением потребовал фрателла.
— А дальше — найти сухой колодец и копать до последнего, — пожав плечами, ответил призрак.
— И что, это все приметы? — рассердился Раддо. Сам он кладоискательством никогда не грешил, но догадывался, что в Великой Пустыне сухих колодцев много, а значит, нужны более надежные координаты.
— Ну, я точно не помню… — скромно посетовал Фил.
— Быстро вспоминай!
— Кажется, кажется… Там упоминалась какая-то статуя… И изумрудное ожерелье… Дед, помню, рассказывал, что была какая-то правительница древности, которая очаровывала всех мужчин с помощью артефакта, выполненного в виде прекрасного ожерелья… А может, имелась в виду статуя этой правительницы? Ах, нет, не помню, — махнул рукой Фил Пункер.
— Вспоминай! Немедленно! — потребовал пелаверинец.
— А зачем? — задал справедливый вопрос дух покойного. — Мне все эти сокровища сейчас ни к чему…
— Зато мне они очень даже понадобятся. Мэтресса, — решительно позвал фрателла Раддо. — Мэтресса Вайли, будьте добры, сделайте что-нибудь с духом, чтоб стал поразговорчивее…
Волшебница быстро дезактивировала хрустальный шар, чтоб клиент не догадался о том, что его подслушивают, дожевала пряник, смахнула с груди последние крошки и, деловито засучивая рукава, вошла в лабораторию.
При виде магэссы Фил Пункер испытал экзистенциальный шок: главной долей умершего мозга он понял, что сейчас его будут бить, возможно, с помощью шаровых молний — методы фрателлы Раддо не менялись, лишь подбирались нужные исполнители. Стоило Вайли открыть рот для произнесения заклинания, Фил заорал и бросился наутек из лаборатории — увы, он добежал лишь до ближайшей стены и начал вытягиваться, вытягиваться, как выворачиваемый наизнанку чулок…
— Что это? — прячась за бронзовыми ножницами, как за последней надеждой, спросил Раддо.
— А, это пустяки. Голову давай.
— Чью голову? — рискнул уточнить Бонифиус.
— Ах, да не твою! Покойника этого голову давай, а то его вот-вот расщепит, — велела Вайли.
— Но у меня нет его головы! — вскричал перепуганный Раддо.
Призрак Фила скрутился эктоплазматической абракадаброй и, как отпущенная на свободу резинка, вдруг смялся в неопрятный колтун.
— Тогда что ты мне голову морочишь?! — возмутилась мэтресса Вайли. — Кто допрашивает сопротивляющийся призрак, не имея возможности воздействовать на его основное хранилище?! Дилетант! Смотри, какая гадость из-за твоей некомпетентности и безответственности получилась! И что мне с этим замкнувшим сгустком эктоплазмы делать?!
— Расколдуйте его! — потребовал Раддо. — Он еще должен мне ответы на остальные вопросы!
— Вот еще! — уперла руки в мягкие, пышные бока волшебница. — Услуги сверх оговоренного — за дополнительную плату. С тебя сорок золотых, фрателла.
— Как — сорок? — возмутился, в свою очередь, пелаверинец, — Ведь обычно ваше колдовство стоит двадцать!
— А сегодня у меня эксклюзивные расценки для искателей легкой наживы, — не моргнув глазом, парировала Вайли. — Плати или уматывай.
В голове у Бонифиуса защелкали костяшки счетов: золотая монета — добраться из Бёфери в Уинс-таун, серебряная — экипаж до Восьмого Позвонка, двадцать золотых госпоже Вайли, да если прибавить их к уже имеющемуся долгу Фила Пункера, да еще надо иметь в виду предстоящие расходы на успокоительные микстуры и коньяк, которые понадобятся фрателле после полетов на местном лифте…
— Обойдешься, старая ведьма! — выкрикнул Раддо раньше, чем успел осознать, что говорят его уста. — Хрен тебе, а не золото.
— Ну и на здоровье, — фыркнула волшебница в ответ, демонстративно складывая руки на груди.
Шипя о всяких там бабах, которые выучили пару фокусов, и туда же — колдовать берутся, Раддо сгреб с каменной глыбы мертвую руку Фила Пункера и с грацией взбешенного носорога вышел из апартаментов волшебницы вон.
Стоило Бонифиусу скрыться, мэтресса Вайли вылила на его еще не остывший след содержимое своей чайной чашки, прошептала заклинание (глаза у нее при этом вспыхнули зелеными огнями), потом подхватила свой костяной посох, украшенный фигуркой атакующего скорпиона и до поры до времени подпирающий стену в лаборатории; хлестко ударила скорпионом о пол, вызвав короткую зеленую волну, таинственным огоньком побежавшую за удалившимся мужчиной. Потом мэтресса Вайли прошептала еще несколько заклинаний и сотворила целую стаю маленьких черных скорпиончиков, с сухим стуком высыпавшихся из рук волшебницы на каменную глыбу и шустро разбежавшихся в разные стороны по определенным магессой делам.
