Потрясатель вселенной - Прозоров Александр Дмитриевич (библиотека книг бесплатно без регистрации txt) 📗
– Милости просим, чужеземцы. Мы люди мирные, вражды не питаем, ссор не ищем. Не карайте невинные головы, не проливайте крови. Коли нужда вам от нас имеется, восполним. Коли нужны мертвые, отдадим их со смирением. Коли обиду учинили, виру выплатим. Не чините напрасного зла, чужеземцы, и боги осенят вас своею милостью.
– Оставишь здесь два десятка для порядка, Чабык, – принял скромное подношение ведун. – До вечера лошади отдохнут, на рассвете идем дальше.
Следующим селением был Туеслов. Здесь когда-то Олег послал жителям обычного возничего с предложением сдаться без крови. Возничего из Кивы. Горожане сдаваться не пожелали. Это ведун мог понять: кто-то предпочитает склонить выю, кто-то – сражаться глаза в глаза, клинком к клинку. Но вместо простого отказа местные почему-то на глазах у осаждающих жестоко растерзали посланника. В ответ Середин разгромил город. Он не любил напрасных смертей. Но уже не первый раз из-за нетерпимости к убийствам ему приходилось проливать немалую кровь. Иногда – свою. Чаще – чужую.
Время с радостью показало городу свою власть над внушительными творениями человеческих рук. Всего за два лета валы, когда-то вдвое превышавшие высотой стены Кивы, заметно расплылись и осели, местами в них образовались овражки, по которым в каждый дождь струились ручьи. Между овражками густо разрослись кусты, над низкой порослью растопырили веточки молодые березки. Прочные узловатые корни расползались в стороны, впиваясь в землю, кроны засыпали ямы листвой, словно стараясь выровнять ухабы. Еще лет пять-шесть – и ни один путник не узнает в бесформенном холмике город, в котором работали десятки мастерских, медеплавильные печи, в котором имелась канализация и самым забавным из возможных способов – открытыми ручейками – был проведен водопровод.
Для ведуна это была память. Для прочих кочевников – никчемные развалины, мимо которых они пронеслись, не повернув головы. Ближе к сумеркам темным бескрайним потоком воинство выхлестнуло к действительно огромному Птуху, раскинувшему свои стены на четверть версты в ширину, а стенами поднявшемуся почти на пять ростов человека. Еще на косую сажень над земляным валом поднимался вполне крепкий и ухоженный с виду тын, украшенный многими десятками бойниц.
– В прошлый раз его не было, – прикусил губу ведун. – Видать, война всех научила осторожности.
Вторым неприятным открытием стало то, что кочевники не заметили не то что ни одного жителя – не застали вне города ни единой скотинки. Видать, здешний гарнизон был настороже и, несмотря на стремительность нападения, застать его врасплох не удалось.
– Если они так сильны, то, может, не стоит затевать бойню? – вслух подумал Олег. – Может, хотя бы Птух способен на взаимовыгодную торговлю? Как считаешь, Чабык?
– Воля твоя, Приносящий добычу, – одновременно и согласился, и намекнул на отдельное обстоятельство кочевник.
– А ты что скажешь, Роксалана? – покосился на гарцующую рядом спутницу ведун.
– Ты оставил товары за двести кэ-мэ отсюда, мой дорогой торговец, – поправила сверкающий нагрудник воительница. – Не забыл?
– Значит, будем делать то же, что всегда, – тронул пятками коня Олег.
На удалении десятка саженей под земляным, поросшим сочной весенней травой, валом он натянул поводья и громко повторил привычные слова:
– Слушайте меня, жители Птуха! Слушайте и смотрите! Я тот, кто два года тому взял этот город именем мудрого Аркаима! Смотрите внимательно, жители Птуха, вы все должны меня помнить. Я тот, кто обещал городу покой и безопасность, если он не станет сопротивляться, и сдержал свое слово! Слушайте меня сами и передайте своему старосте! Я хочу, чтобы вы вновь открыли мне ворота и склонили головы! За смирение я вновь обещаю вам покой и безопасность! Даю вам времени до утра, смертные. С рассветом вы должны сдать город. Если мне придется послать на стены воинов, я уже не стану их останавливать, пока не умрет последний из горожан!
Наверху произошло какое-то шевеление, откинулись три светлых, недавно вставленных кола, и вниз, с трудом удерживая равновесие, побежал упитанный воин в толстом стеганом ватнике и похожей на танковый подшлемник шапке. Не удержавшись, он поскользнулся и на спине стремительно слетел по влажной траве вниз. Ремень расстегнулся, меч отлетел в одну сторону, косарь в другую, поясная сумка подкатилась почти к копытам.
– Разорви меня водяной! – Мужик поднялся, наскоро отряхнулся. Круглолицый, румяный, голубоглазый, рыжая с проседью борода…
– Не может быть! – спешился Середин.
– Это верно, – согласился тот, подергав себя за бороду. – Год тому отчего-то не росла.
– Любовод!!! – во весь голос закричал ведун, бросаясь к старому другу. Тот раскинул руки, и они крепко, до хруста в ребрах, обнялись. – Как ты, откуда? Ксандр где?
– Он за дальней стеной приглядывает, – чуть отодвинувшись, с интересом оглядел сотоварища новгородский купец. – Мужиков тут, почитай, не осталось. Я да он – и за старост, и за ратников, и за кобелей. Мы тебя, знахарь, похоронили вовсе. Ан ты живой! Как, откуда?
– Это я вас, честно говоря, похоронил, – мотнул головой Олег. – Аркаим поклялся, что выпустил вам кишки, привязал к лошадям и следом бегать заставил.
– Руки коротки у старого упыря нам кишки выпустить! Он, как ты пропал, едва умом не тронулся. Мы же, не будь баранами, тут же и утекли. Да чего мы здесь стоим? Таковую радость за шумным пиром обсуждать надобно! Эй, наверху! Бабы, ворота отворяйте. То не ворог, то друзья старые к нам наведались! Не будет крови, не бойтесь. Отворяй!
Птух тоже не мог похвастаться многочисленностью – но счет его обитателей шел хотя бы на сотни, а не на десятки. И пусть население его состояло почти из подростков, женщин и стариков, какое-никакое угощение подступившей армии они организовать смогли, выставив несколько бочонков вина, браги, солений, моченых яблок, меда, соленых арбузов и вяленых груш. С мясом было беднее – но как раз по нему кочевники и не соскучились.
Столы накрыли в городе, наверху: спускаться вниз, в темные, похожие на катакомбы, дома, кочевники отказались наотрез. Во всяком случае – поначалу. Потому как нукеры нежданно оказались не покорителями, а просто друзьями, многие из прислуживающих на пиру женщин и входящих в тело девах сочли возможным построить им глазки. Соскучившиеся в походе по женским ласкам воины устоять против такого не могли. А может, дело было и наоборот – ведун не приглядывался. Нашли люди общий язык – и хорошо.
– Вот уж не ожидал, вот не ведал! – никак не мог успокоиться Любовод. – Поначалу, честно скажу, и не признал. Токмо как ты про поход прошлый сказывать начал, так и догадался. Не признать, не признать! Заматерел! Урсулу и вовсе токмо по глазам от прочих баб отличить можно! Вот уж никак помыслить не мог, что жалкая и смирная рабыня твоя броню на себя нацепит и меч в руку возьмет, – ткнул пальцем в Роксалану купец.
Олег еле успел сильным рывком опрокинуть его на спину, а потому стремительный шамшер не снес новгородцу голову, а срубил угол открытого люка. Второй взмах ведун принял на свой клинок и сделал шаг вперед, оттесняя спутницу от друга:
– Ты сбрендила?! Он ведь просто обознался! – Середин оглянулся: – Это не Урсула.
– Я понял, – хрипло согласился Любовод. – Глаза… Токмо глаза и походят. Прощенья просим, ведун.
– И она тоже. – Олег отобрал у девушки оружие, вложил его обратно в ножны. – Сядь, тебя никто не оскорблял.
– Кто такая Урсула?! – Пальчики воительницы опять поползли к рукояти меча.
– Замолчи немедля! Угробишь всех, – наклонившись к ее уху, коротко шепнул Олег и, взяв за локоть, вернул на свое место. – У тебя хорошее вино, дорогой друг! Так и ударяет в голову. Или это Ксандр постарался?
Кормчий, за весь пир так и не проронивший ни слова, отрицательно покачал головой. Любовод же, наоборот, никак не мог угомониться:
– Вестимо же, не Урсула! Рази хоть что похожее есть? Токмо глаза, так и те другие. У невольницы узкие совсем были, что щелки. А у сей красавицы большие, что озеро лесное. Чудо, а не глаза! Жаль, жаль рабыню твою, ведун. Успел, стало быть, колдун ее в жертву принесть? Оттого вы пропали, что кровь ее на алтарь пролилась?
