Проклятие демона - Сальваторе Роберт Энтони (первая книга .txt) 📗

Мидалис подавил тревожные мысли, заставив себя думать об участи несчастного настоятеля Агронгерра, сорока монахов Сент-Бельфура и трех сотен крестьян, осажденных гоблинами.

На краю поляны Мидалиса и Лиама встретили трое крепких мускулистых людей. Рост принца достигал почти шести футов, однако самый низкорослый из троих был на добрую половину фута выше него. Держа в руках тяжелые копья, альпинадорцы приблизились к гостям, взяли лошадей под уздцы и крепко натянули поводья, пригнув лошадиные морды книзу.

— Который из вас Мидалис? — спросил третий, стоявший поодаль.

Принц выпрямился в седле и, откинув капюшон, стряхнул влагу со своих прямых русых волос.

— Я — принц Хонсе-Бира, — сказал он, заметив, как туземцы сощурились при этих словах.

— Ваш предводитель пригласил меня явиться к нему под знамена союзничества, — добавил Мидалис.

Альпинадорец, задавший вопрос, кивнул в сторону, веля гостям спешиться. Его соплеменники занялись лошадьми, а он жестом показал, чтобы пришедшие следовали за ним.

— Коней необходимо расседлать и вычистить, — заметил принц Мидалис.

Альпинадорец обернулся к нему и недоверчиво усмехнулся.

— Они мало знают о лошадях, — шепнул принцу Лиам. — Альпинадорцам не по вкусу ездить верхом.

— Зато нам по вкусу ваши лошадки, и мы немало их съели, — вмешался провожатый.

Он посмотрел на Лиама и засмеялся, поскольку голос последнего, как и его фигура, был достаточно тонок.

Мидалис и Лиам недоверчиво переглянулись: не слишком-то обещающее начало.

Гостей привели к огромному шатру, раскинутому посреди лагеря. Почему-то на их появление почти не обратили внимания. Однако, когда провожатый откинул полог шатра, Мидалис и Лиам поняли, в чем причина.

Внутри шатра собралось более трех сотен альпинадорских воинов. Все они были высоченные, с длинными, льняного цвета кудрями. У одних волосы были заплетены в косичку, у других — украшены туземными драгоценностями с затейливым орнаментом. Альпинадорцы размахивали тяжеленными кружками, наполненными пенистым элем. Шум был настолько оглушительным, что Мидалис удивился: как это они с Лиамом не услышали его еще за милю до поляны. Странно также, что звуки пиршества не достигли ушей гоблинов и те не послали сюда разведчиков.

Впрочем, гоблины, скорее всего, посылали разведчиков. Мидалис это понял, взглянув в сторону и увидев насаженные на палки головы мертвых тварей. Все это смахивало на принадлежности какого-то дьявольского карнавала.

— Танно брен-де прин! — зычно крикнул на своем языке их провожатый, перекрывая гул толпы.

Речь альпинадорцев, напоминавшую вращение и подпрыгивание брошенных камней, жители Вангарда в шутку называли «бедонга-донга-донга».

Под шатром почти мгновенно воцарилась тишина, и все повернулись в сторону двух незнакомцев у входа. Принц слышал, как тяжело Лиам глотает подступавшую слюну. Он полностью разделял тревожные чувства друга. Невзирая на позднюю осень и холод, большинство альпинадорцев было одето в туники без рукавов, обнажавшие их массивные, мускулистые руки, равные по обхвату бедру Мидалиса.

Потом какой-то человек, подхватив две наполненные кружки, двинулся навстречу принцу и Лиаму. Собравшиеся медленно расступились, давая ему проход. Человек этот, судя по его лицу, прожил более пятидесяти зим, тогда как почти все, кто находился в шатре, были вдвое моложе его. Вопреки возрасту, он был силен и крепок. Он двигался уверенной поступью. Взгляд его оставался суровым. Чувствовалось, что Андаканавар (а это был он) пользуется явным уважением среди соплеменников. «В бою он один стоит двоих и даже троих из них», — подумал Мидалис.

Не произнеся ни слова, не сделав никакого жеста, Андаканавар остановился в десяти шагах от гостей. Подняв свою кружку, он одним залпом осушил ее. Затем, держа в каждой руке по кружке, медленно направился к принцу и Лиаму. Шатер замер. Единственными звуками оставались шелест шаровар Андаканавара, сшитых из оленьей кожи, да тяжелое дыхание Мидалиса и Лиама.

Подойдя к гостям, Андаканавар вновь остановился, медленно развел руки и поднял их над головой.

Затем он закрыл глаза и завыл. Вой перешел в свирепый звериный рев. Такого жуткого звука никому из пришедших еще не доводилось слышать. Собравшиеся с воодушевлением присоединились, и стены шатра буквально затряслись от оглушающего рева трех сотен глоток. У гостей похолодели спины.

Продолжая исторгать этот дикий рев, Андаканавар открыл глаза и подал пришедшим сигнал, не ускользнувший от внимания Мидалиса. Принц тоже поднял руки и испустил чудовищный рев. Вслед за ним то же самое проделал и Лиам, хотя его рев больше напоминал писк. Это, казалось, лишь подзадорило альпинадорцев, и они заревели еще неистовее.

Внезапно Андаканавар опустил руки, разбрызгивая пену с кружек. Все смолкли, за исключением Мидалиса и Лиама, которые, не поняв правил игры, еще продолжали реветь. Встретившись с пронизывающим взглядом Андаканавара, они замолчали. Некоторое время все трое пристально глядели друг на друга. Потом могучий альпинадорец протянул им кружки и, обернувшись назад, потребовал еще эля.

Лиам хотел было поднести свою к губам, но Мидалис удержал его.

Андаканавар протянул руку к гостям.

— Нам ведь вроде предстоит разделаться с горсткой гоблинов, не так ли? — спросил рейнджер.

Мидалис воспользовался шансом. Он поднял свою кружку над головой. Немного эля выплеснулось на Андаканавара, но тот не обратил на это внимания.

— За смерть гоблинов! — прокричал принц.

Андаканавар шумно чокнулся с Мидалисом. Они оба смотрели на Лиама, который поспешил присоединиться. Собравшиеся подхватили:

— За смерть гоблинов!

Андаканавар осушил свою кружку, а Лиам — свою. Никто в Хонсе-Бире не мог перепить уроженцев Вангарда. Мидалис не умел пить с такой скоростью, и в его кружке еще оставался эль, когда ее наполнили снова.

— Пейте вволю, друзья мои, — сказал Андаканавар.

— Но не забывая меру, — ответил Мидалис. — У нас важное дело.

Андаканавар кивнул.

— Мои соплеменники хотят знать, что у вас на самом деле за душой, — объяснил он. — Когда вы выпьете достаточно кружек, эль сделает ваши языки правдивыми, и тогда мы увидим, действительно ли можно заключить с вами дружественный союз.

Мидалис взвесил услышанное и бросил быстрый взгляд на своего друга. К ним подбежали юные альпинадорцы, почти мальчики, держа в руках кожаные мехи, в которых булькал эль. Кружки гостей наполнились вновь.

— А это Брунхельд, предводитель Тол Хенгора, — пояснил Андаканавар.

Он указал на человека внушительного вида, белые волосы которого украшали перья и иные предметы. Лицо Брунхельда было суровым, с мощной квадратной нижнею челюстью. Мидалису подумалось: если ударить в такую челюсть, то пострадает не челюсть, а рука. Глаза у предводителя были типично альпинадорские: синие, пылающие внутренним огнем.

— Они ваши ближайшие соседи, — продолжал Андаканавар. — Причем уже давно: до того, как вы двое успели подружиться.

По выражению лица Брунхельда Мидалис не мог заключить, согласен ли он с утверждением рейнджера. Однако грозный предводитель слегка кивнул и выставил свою кружку, предлагая Мидалису чокнуться с ним. Лиам хотел было присоединиться, но свирепый блеск глаз Брунхельда заставил его сникнуть.

— В чем дело? — резко спросил Мидалис.

Брунхельд с любопытством посмотрел на него, затем повернулся к Андаканавару.

— Мы встретились как друзья, — продолжал Мидалис. — Многие годы наши народы редко встречались, и еще реже эти встречи бывали дружественными.

— И ты обвиняешь в этом мой народ? — загремел в ответ Брунхельд.

Все альпинадорские воины зашумели. Несчастному Лиаму показалось, будто он растаял в этом гуле.

Мидалис не сводил глаз с Брунхельда.

— Обвиняю? — усмехнувшись, повторил он. — Я пришел сюда не за тем, чтобы кого-либо обвинять. Не будем ворошить прошлое. Чтобы рассуждать о наших былых столкновениях, надо учитывать их обстоятельства. Нет, — продолжал он, видя, как взгляд Брунхельда несколько смягчился, — я пришел не обвинять и не возлагать вину на свои плечи. Я принимаю то, что было, и надеюсь, что мы сможем извлечь из прошлого уроки и сделать так, чтобы оно не повторилось. Любезный Брунхельд, если вторжение армии демона-дракона принесет нашим народам взаимопонимание и сделает их союзниками, что ж, значит, в этих мрачных событиях есть и своя светлая сторона. Слишком долго между нашими народами происходили столкновения, губительные и для вас, и для нас. И пусть этот вечер Хенгорота заново объединит нас во имя общего блага.