Желания боги услышали гибельные... (СИ) - Михайлова Ольга Николаевна (электронную книгу бесплатно без регистрации TXT) 📗
— Минутное недомогание, ничего страшного.
Время от ужина до ухода Винченцо провёл у камина, его знобило, тряслись руки. Он не был ни чувствительным, ни впечатлительным, и уж куда как не был визионером. Никогда не падал в обмороки, никогда не имел ни галлюцинаций, ни откровений, и сейчас просто не постигал случившегося. Он мало пил и никогда не пьянел, не был ни взбешён, ни взволнован, разве что девицы чуть возбудили его плоть. Но видение было не сладострастным, но адским, дьявольским, и оно, что скрывать, до нервного трепета испугало его. А ведь он страха не ведал.
Магия, чёрт её возьми…
Глава 6. Записка в книге
Они утвердились в злом намерении, совещались скрыть сеть, говорили: кто их увидит? — Пс.63:6
Джустиниани, уточнив у Катарины, что Джованна поедет ночевать к ней, простился с хозяйкой и вышел в ночь. Его экипажа ещё не было. Он пошёл пешком, бездумно считая фонари и чуть пошатываясь. Картины увиденного всё ещё всплывали перед глазами.
Он не был медиумом, а, будучи человеком твёрдого ума и сильной воли, никогда не допускал вторжения в душу чуждых помыслов и нелепых суеверий. Видения он считал либо следствием болезни тела, либо — недуга ума или души, вроде падучей. Но он не эпилептик! С чего ему может что-то мерещиться?
Дома Винченцо сразу поднялся в библиотеку, зажёг лампу, тут вспомнил об Альбино Нардолини и потянулся к купленной книге. Внимательно рассмотрел титульный лист. Корнелий Агриппа, De Occulta Philosophia Libri tres. Перелистал, пощупал переплёт. Ничего. На книге было четыре экслибриса. Один — геральдический, рода Боска, второй — вензельный с переплетением инициалов АRВ, два последних были сюжетны. На одном на фоне листьев аканта висели весы, на одной чаше которых была корона, на второй, перевешивающей, — книга. Подпись гласила «Из книг Антонио Чези» На последнем экслибрисе, выполненном весьма художественно, обнажённая женщина вступала в сношение с козлом. Подпись — «Ex libris Caetano Orsini» Этого имени Винченцо никогда не слышал.
Надо узнать, кто выставил книгу на торги, решил он.
На стол запрыгнул Трубочист и разлёгся на краю стола, глядя на хозяина мерцающими зелёными глазами. Джустиниани попенял ему на дурные манеры и тут вздрогнул. Пока он осматривал переплёт и форзацы, вертел книгу в руках, из заднего повреждённого фрагмента обложки появился уголок желтоватой бумаги. Джустиниани торопливо взял пинцет и осторожно вытащил записку на свет. «19. Новолуние. Дом Батистини, 10.40. Б. сказал, все будет. Веральди».
Винченцо закусил губу, взглянув на полную луну за окном.
Странно. Если предположить, что записка адресована Альбино Нардолини неким Веральди, то почему им просто не встретиться где-нибудь впотьмах? Сам Джустиниани хорошо знал город и мог назвать не менее трёх сотен местечек, где можно достаточно спокойно уединиться. Зачем общаться через аукцион? Винченцо понял, что произошёл простой казус: некто оставил книгу в описи как лот специально для Нардолини, предполагая, что никому не придёт в голову купить её. Нардолини пришёл за книгой, опоздал на торги, столкнулся с ним в дверях, но понял, что произошло, только после его ухода. Что дальше? Альбино случайно оказался в гостях у её светлости или намеренно искал его? Часто ли он бывает у Гизеллы?
Но почему Нардолини и Веральди, если допустить, что это переписка, связываются столь необычно? Почему бы просто не послать записку, письмо, нарочного? Даже если никто не должен догадываться, что эти двое знакомы, можно найти тьму уловок. Впрочем, они её и нашли, пусть и не больно-то надёжную. Джустиниани задумался. В принципе, завтра многое можно прояснить. Если Нардолини заберёт записку, стало быть, подтвердит, что она адресована именно ему. Но что дальше-то? Что всё это значит? Да и что ему за дело до всех этих людей и до их занятий?
Однако воспоминание о чудовищном видении у герцогини настораживало и по-прежнему приводило в недоумение. Винченцо никогда ничего не мерещилось, и никакие внешние обстоятельства не могли породить подобных фантомов.
Рядом на столе валялся нож — трофей с моста Систо. Сейчас, в ярком свете лампы, Джустиниани рассмотрел его подробнее. Странно. Это было очень дорогое оружие, в бою с равным успехом можно было использовать как прямой, так и обратный хват, причём, он мог разместить гарду между пальцами, а ладонь — на не заточенной части клинка, рикассо. Такой хват превращал один конец ножа в заточенный клинок, второй — в «сокрушитель черепов». Рукоять была выполнена из чего-то непонятного, вроде стали, с пластинами дорогого камня, но само лезвие было не металлическим, а скорее обсидиановым. Джустиниани вздрогнул. Там, где гарда переходила к клинку, на рукояти был выгравирован знак козла и слова «Ubique daemon» — «дьявол повсюду». Нож был скорее ритуальным.
На другой стороне рукояти проступали крупные инициалы — «G.V.»
Теперь Винченцо сильно сомневался, что нож подлинно принадлежал тому оборванцу, что напал на него. Для такого это было недоступное сокровище. И гравировка была выполнена профессиональным мастером, а не любителем. Странно всё.
Неожиданно в дверь тихо постучали. Джустиниани быстро вставил записку в сдвоенную обложку, прошёл к двери и распахнул её. На пороге стояла Джованна. Он удивился.
— Почему вы здесь, я думал, вы останетесь у Катарины Одескальки.
— Я попросила её отвезти меня сюда.
— Зачем? Время за полночь. Я же сказал, после девяти меня не беспокоить.
— Я хотела… — она подняла на него глаза, — я знаю, вы обижены на меня, даже уехали от донны Гизеллы, не попрощавшись со мной. Я хотела извиниться перед вами. — Джованна смотрела на него в упор.
Придя в себя после первого объяснения с Джустиниани, Джованна поняла, что подлинно сглупила. Граф разумно воспользовался её оплошностью и запальчивостью. Ей следовало не верить досужим сплетням, а спокойно поинтересоваться его намерениями — тогда она не попала бы в столь глупое положение. «Едва ли вы можете пленить разумного мужчину, ибо взбалмошны, истеричны, самонадеянны, дерзки и глупы…» Эти слова Винченцо Джустиниани были дня Джованны самым болезненным из всего, что он произнёс. Она дала себе слово относиться к опекуну спокойно и сдержанно. Приехав сюда, Джованна только что поговорила с экономкой. К её удивлению, Доната подтвердила, что крестный действительно просил у Винченцо Джустиниани прощения, умолял не помнить зла и заклинал его именем Господним и Пресвятой Девой позаботиться о ней. Рассказала Доната и о новом господине, по её словам, он был сама доброта и кротость, истинный христианин. Джованна удивилась, но поверила. Видя, что сегодня Джустиниани ушёл, не прощаясь, ни разу за весь вечер не обратившись к ней, она поняла, что он по-настоящему оскорблён.
Винченцо выслушал её молча, потом брови его чуть нахмурились.
— За что?
— Я обидела вас, я не должна была говорить, что не хочу за вас замуж.
Губы Винченцо дрогнули.
— Так вы хотите извиниться за глупость или за ошибку? Вы поняли, что глупо отказывать мужчине до того, как он посватается, или вдруг захотели за меня замуж? — Джустиниани почти улыбнулся, заметив возмущение девицы, но не дал ей заговорить, — если первое, то разумные люди на чужую глупость не сердятся, а сострадают ей, если второе — то вы излишне переменчивы в желаниях. Что до моего отъезда, — тут лицо его чуть омрачилось, — мне просто на минуту стало нехорошо. Вы тут совершенно ни при чём. — Он неожиданно, точно вспомнив что-то дурное, нахмурился. — Однако хорошо, что вы зашли, я хотел кое-что спросить. Только не торопитесь отвечать, подумайте.
Джованна, заметив его мрачность и тон, осторожно кивнула. В присутствии этого человека приходилось держать себя в руках. Тем временем кот Спазакамино, все ещё лежавший на столе, поднялся и потянулся, вытянув лапки вперёд и отставив округлый зад с загнутым вниз хвостом.
— Часто ли вы бываете у герцогини Поланти? — спросил Джустиниани.
