Волчица и пряности (ЛП) - Хасэкура Исуна (бесплатная регистрация книга txt) 📗
- Прошу простить меня за то, что подозревал тебя. Теперь я вижу, что ты истинный пастух, - произнес Лоуренс, сходя с повозки. В уголках губ пастушки затеплилась улыбка. Лицо ее было почти полностью скрыто под капюшоном, так что Лоуренс не мог судить уверенно; но, судя по губам, это была красивая девушка.
Лоуренс твердил себе, что должен держаться вежливо и благородно; но, тем не менее, его грызло любопытство.
Среди торговцев женщины встречались редко, среди пастухов же – и того реже. А эта пастушка была к тому же юна и красива. У любого торговца, впитавшего любопытство с молоком матери, это просто не могло не вызвать искреннего интереса.
Впрочем, частью натуры торговца была и полнейшая беспомощность во всем, что выходило за рамки торговых отношений.
Лоуренс был тому идеальным примером. Он был совершенно не в состоянии найти тему, на которую бродячий торговец мог бы пообщаться с пастушкой; в конце концов ему пришлось задавить в своем сердце любопытство и произнести фразу, которая всегда произносится при встрече с пастухом.
- Могу ли я попросить пастушку, с которой меня свела милость Господа, помолиться за безопасность моей дороги?
- С превеликим удовольствием.
Голос пастушки был спокоен, как стригущие траву овцы. Любопытство Лоуренса раздулось сильнее, чем летнее облако. Хотя он, конечно, не позволил чувствам отразиться на лице, но любопытство в сердце ему приходилось давить усилием воли. Бесстыдно совать нос в чужие личные дела было совершенно не в характере Лоуренса, зато неумение красиво говорить – как раз, наоборот, в характере. Подходя к пастушке с просьбой о молитве, он невольно позавидовал Вайссу, меняле из Паттио – тот говорить умел.
Более того, совсем рядом с ним в повозке сидела Хоро – та, что ненавидела пастухов больше всего на свете.
В первую очередь из-за этого и следует обуздать любопытство, мелькнуло в голове у Лоуренса.
Пока Лоуренс пытался успокоить свои мысли, пастушка, которую он попросил помолиться за его безопасность, подняла посох двумя руками высоко вверх и начала выпевать молитву.
- Парути, Мис, Туэро, мору. Лу, шпитцоу, тирадо, куру.
Язык этот был ведом только пастухам; он не был похож ни на древний язык Священного писания, ни на какой-либо из языков, употребляемых в разных странах мира. Сколько его ни слушай, все равно он кажется таинственным и странным.
Сами пастухи не знали в точности, что означают их молитвы; но тем не менее, когда пастух молится о безопасной дороге, он всегда читает одну и ту же молитву, из какой бы страны он ни был родом.
Даже завершающее действие – когда пастух опускает посох и дует в рожок, извлекая из него единственную протяжную ноту, – всегда одно и то же.
Лоуренс поблагодарил пастушку и протянул ей потемневшую медную монету. Это был обычай – благодарить пастуха не золотой или серебряной, но медной монетой; и по обычаю же пастух не мог отказаться от вознаграждения. Пастушка протянула руку – рука оказалась чуть крупнее, чем у Хоро, - и Лоуренс опустил в ладонь монету, вновь выразив словами свою благодарность.
Ему по-прежнему не удавалось придумать тему для разговора. Хоть и с сожалением, но в конце концов он вынужден был оставить эту мысль.
Однако, едва Лоуренс попрощался с пастушкой и направился к повозке, как тут же застыл на месте.
Все потому, что пастушка внезапно обратилась к нему.
- Эмм... если мне позволено будет спросить, не в Рубинхейген ли ты направляешься?
Голос ее был полной противоположностью хрустально-звонкому голосу Хоро. Едва ли кто-то, услышав этот голос, предположил бы, что его обладательница занимается таким тяжелым занятием, как пастушество. Оглядываясь, Лоуренс улучил возможность кинуть взгляд на Хоро. Та сидела отвернувшись, и вид у нее был скучающий до невозможности.
- Да, я выехал из Поросона и намереваюсь направиться в Рубинхейген, - ответил Лоуренс.
- Где ты узнал про эту дорогу?
- На пути Святого Метрогиуса, совсем недавно.
- Вот как... а до тебя дошли слухи о волках?
Услышав последнюю фразу, Лоуренс понял, почему пастушка к нему обратилась.
Похоже, она решила, что Лоуренс – бродячий торговец, который выбрал эту дорогу просто по незнанию.
- Я их слышал. Но, поскольку меня торопит время, я решил все равно воспользоваться этой дорогой.
Упоминать Хоро было совершенно необязательно. Ради денег торговцы нередко шли вперед не раздумывая, даже несмотря на риск встречи с волками, так что едва ли у пастушки возникнут подозрения.
Реакция пастушки на эти слова, однако, его удивила.
Почему-то лицо ее исполнилось глубокого сожаления.
- Вот как... - тихо произнесла она, и плечи ее поникли. Все это ясно показывало, что изначально она на что-то надеялась. На что, однако, она могла надеяться?
Переворошив в голове весь только что состоявшийся разговор, Лоуренс нашел лишь два возможных ответа.
Либо она надеялась, что Лоуренс не слышал о волках, либо – что он не торопится.
Да, судя по содержанию разговора, лишь на это могла надеяться пастушка.
- Что-то не так?
Лоуренс ощутил, что в подобной ситуации поинтересоваться было необходимо, - не как торговцу, но как мужчине. Он улыбнулся своей деловой улыбкой и изо всех сил попытался выглядеть галантно.
Сидящая сзади Хоро наверняка была очень недовольна; но Лоуренс решил на время выкинуть это из головы.
- Э? А, ничего... эммм...
- Не нужно скромничать, говори, не стесняйся. Или, может, тебе нужно что-то купить?
Если речь заходила о торговле, быстрота мысли и языка Лоуренса была непревзойденной.
Не исключено, что здесь могла получиться какая-то сделка, и одновременно ему удалось бы разузнать что-то об этой пастушке – даже феи встречались чаще, чем подобные ей. Прячась под маской улыбчивого торговца, заботящегося исключительно о покупке и продаже, он, конечно, проделал в уме такой расчет.
Однако, едва он услышал следующую фразу пастушки, все эти планы словно выдуло у него из головы.
- Эмм... будет ли мне позволено... просить тебя... чтобы ты меня нанял?
Выдавив эти слова, пастушка изо всех сил стиснула посох обеими руками и оперлась о него; тут в голове Лоуренса стало совсем пусто.
Когда пастух просит кого-то его нанять, это значит, что он предлагает заботиться об овцах этого человека.
Но у Лоуренса же не было овец. Если у него и было животное, то лишь высокомерная и хитроумная волчица.
- Эээ... ты, должно быть, и сама видишь по моей одежде – я бродячий торговец. Мне очень жаль, что приходится отвергать такое хорошее предложение, но у меня нет овец...
- Нет, не то... это не то, что я имела в виду, - поспешно перебила пастушка, взмахнув руками. Затем она принялась лихорадочно оглядываться по сторонам, словно пытаясь купить себе время, чтобы собраться с мыслями.
Поскольку капюшон наползал ей на глаза, Лоуренс не видел, куда она смотрит; но, судя по всему, она явно что-то высматривала.
Несомненно, она искала что-то, что помогло бы ей объясниться.
То, что пастушка искала, она нашла очень быстро.
Лоуренс смог понять, что именно она искала, потому что от всего ее тела неким сверхъестественным образом внезапно повеяло чувством облегчения, - почти как если бы под капюшоном у нее оказалась пара выразительных ушей, как у Хоро.
Искала она четвероногого рыцаря в черных меховых доспехах – верного слугу, пастушьего пса, бдительно несущего стражу у ног своей госпожи.
- Я пастушка. Я умею не только заботиться об овцах, но и отгонять волков.
При этих словах она сделала легкое движение правой рукой, и черный пес тут же вскочил на ноги.
- Если ты желаешь нанять меня, я смогу защитить вас обоих; волки не нападут на вас до конца вашего пути. Что ты скажешь?
Словно дополняя неуклюжее самовосхваление своей госпожи, пес гавкнул и побежал собирать овец, которые начали было уже разбредаться.
Лоуренсу доводилось слышать, как люди нанимают солдат или рыцарей, когда им приходится пересекать земли, опасные встречами с разбойниками; но никогда он не слышал, чтобы кто-либо нанимал пастуха для защиты от нападений волков. Конечно, если рядом с человеком шел хороший пастух, человек словно получал дополнительно пару острых глаз и ушей, и это вполне могло защитить от волков. Но даже если так – коли он ни разу не слышал о таких вещах, это означало, что пастухи никогда не предлагали этого.
