Дети бездны - Витич Райдо (читать книги полностью .TXT) 📗
— Тогда… может быть, вы отправите меня домой?
— Вам туда нельзя. Обратной дороги уже нет.
— Я не хочу к Монтрей, — призналась.
— Хотите я расскажу вам о нем?
— Нет!
— Что так? Неужели вам неинтересен ваш супруг?
— Он — туман для меня, и интересен мне не больше, чем я ему.
— Обиделись на свадьбу по доверенности?
— Не только. Как вам известно, я люблю Уилла. Явление вас и вашего лорда спутало мне все планы и лишило надежды. Вы, вернее он через вас погубили мою жизнь. Я не знаю этого человека и знать не хочу, потому что прекрасно поняла, что ему нужна лишь земля за мной, а я как довесок, ненужный, но обязательный.
— Ваши выводы могут оказаться поспешными и ложными.
— Оставьте, Сантьяго. Я понимаю, что вы выгораживаете своего хозяина, но я не настолько глупа, чтобы не сложить произошедшее и не счесть то, что мне довольно четко дали понять. Я игрушка. Сначала мной играл отец, теперь вы, потом будет играть ваш лорд. Вам всем наплевать, что я чувствую. Но я не кукла без души и не стану ею. Может быть вы и доставите меня своему господину, может быть он станет моим мужем, но мои сердце и душа будут принадлежать лишь Уилиссу.
— Дэйн мой друг, а не господин. Что же касательно Бредворда, то у каждого случается первый пробный опыт. Он ваше увлечение Диана, детское, чистое, как мечта, которую вы сами себе нарисовали. Но меж вами не то только ничего не было — не могло быть. Просто настало ваше время взрослеть и искать предмет, на котором можно потренироваться, а Бредворд первым попал вам на глаза в ненужный момент. Попал бы я — вы бы думали, что влюблены в меня и оттачивали на мне свой дар очарования.
— Я не настолько ветрена, — оскорбилась девушка. Плюхнулась на одеяло и повернулась спиной к мужчине, выказывая свое отношение к его словам.
— Нет, не ветрены — молоды, любознательны и неопытны. У вас наступила очень тяжелая пора. Вы прощаетесь с детством и становитесь очень ранимой, чувствительной. Чувственной.
— Я вас не слушаю.
— Это мне не мешает, — улыбнулся Сантьяго. Диана села, развернувшись к нему:
— Вы ведете себя, как!… - и смолкла, во все глаза уставившись на мужчину.
Она хотела сказать: как отец Иов, как отец, как наставник, учитель… брат. И в тот же момент поняла, как назвать те чувства, что испытывает к нему, как относится — как сестра к брату, и он относится к ней, как брат к сестре. Не как друг, шапочный знакомец или мудрый наставник, а именно как ровня, хоть и старшая, опытная, но все же снисходительная без унизительного самолюбования, заботливая и опекающая, но не навязчивая, понимающая, как только равный может понять равного.
— Свой это?… — спросила тихо.
— Это почти такой же как вы, Диана.
Девушка опять легла, осмысливая его ответ и, спросила:
— Таких много?
— Достаточно.
— И все мы дети бездны?
— Как? "Дети бездны"? Может быть.
— Значит мы дети дьявола? — развернулась к нему.
— Нет, — рассмеялся граф. — У дьявола есть только слуги.
— Мы?
— Нет, Диана. Его слуга тот, кто усиленно с ним борется, чем не забывает напоминать окружающим о его существовании.
Девушка опять легла, задумчиво уставилась перед собой.
Сантьяго кощунствует и явно намекает на служителей Божьих. Но так ли он не прав? А кто вообще прав? Если он идет против церкви, служительницы Божьей, то почему Господь не испепелил его? Отчего тогда та же инквизиция, устраивая показательные акции сожжения, убивая людей — считается святой? Ведь убийство даже букашки претит Господу, а тут люди на костры восходят.
Чем больше Диана думала над этим вопросом, тем больше запутывалась и все яснее понимала, что не слишком умна, чтобы разобраться. Она закрутилась от сонма чувств и мыслей, от тесной неуютной одежды.
— Разденьтесь и поспите спокойно, — вновь предложил Сантьяго.
На этот раз девушка не стала противиться. У нее возникло стойкое ощущение, что бояться действительно нечего. Поспать же надо, очень хочется, но это невозможно в одежде.
— Отвернитесь, — решилась и, как только граф отвернулся, начала быстро разоблачаться.
Вытянулась блаженствуя на одеяле, укрылась и, улыбнувшись небу над головой, закрыла глаза. И тут же открыла, опомнившись. Уставилась на мужчину упреждающе:
— Только учите, сели вздумаете…
— Спите, Диана, — улыбнулся Сантьяго.
Глава 6
Утром Сантьяго бросал на Диану хмурые озабоченные взгляды, норовил заглянуть в глаза, но ей было не до него. Она хоть и поспала, но не выспалась и чувствовала себя отвратительно — разбитой, сваренной живьем. От взгляда на лошадь девушку мутило, от вида одежды хотелось взвыть. Но делать нечего, девушка оделась, морщась от саднящего чувства в каждой клеточке тела. Казалось, что грубая ткань натерла вчера ее кожу и за ночь она не восстановилась. Но как быть с лицом? На нем не было рубахи, но оно горело.
Диана потащилась к ручью, чтобы смыть жар с лица, но, подумав, решительно разделась и окунулась в его прохладу целиком. Стало немного легче, однако мысль что вновь придется натягивать на себя грязное из жесткой ткани, омрачала настроение. К костру Диана вернулась еще в худшем состоянии духа, чем уходила.
Сантьяго молча подал ей хлеб, мед и кипяток, и заверил, что сегодня они будут двигаться медленнее и держаться тени.
— Поблагодарю вечером, если доживу, — буркнула девушка, щедро поливая хлеб медом.
Сантьяго вздохнул:
— Я болван, Диана, вы вправе на меня сетовать.
— Воспользуюсь, но позже. Сейчас я просто хочу поесть… А что, сильно обгорела?
Мужчина виновато отвернулся. Настал черед вздохнуть девушке — вот они прелести путешествий. Если б в этом вопросе у нее был опыт, она бы знала, что можно сильно обгореть на солнце и береглась бы впредь. Если б она покидала пределы замка, она бы знала, что случается в жизни, что бывает и как это нестись весь день, изображая ветер, спать в одежде на траве, оказаться в глуши и неизвестности без единого су в кармане, не иметь смены белья, возможности принять ванну, спокойно поесть и поспать. Если б все это она узнала раньше, то больше бы ценила тот уют, которым обеспечил ее отец. И ни за что, никогда бы никуда не поехала ни на лошади, ни в повозке, ни в балдахине.
Пережить бы эту поездку.
— Вы слишком быстро взрослеете. Я не учел эту возможность, надеялся, что все самое тяжелое произойдет не по дороге…
— Сантьяго, прошу вас, просто оставьте меня в покое, — поморщилась девушка. С трудом съела хлеб и выпила воду, и застыла, с тоской поглядывая на лошадей.
— До вашего Монтрей далеко?
— Увы, да.
— Сколько дней? Пять, десять?
— Все зависит от скорости, с которой мы будем двигаться и пути, который выберем.
Девушка застонала:
— Мне кажется, я умерла еще вчера. Прошу вас, Сантьяго, давайте сегодня остановимся на каком-нибудь более менее приличном постоялом дворе.
— Это невозможно. Мы не так далеко ушли.
— Кому вздумается нас преследовать? Святой инквизиции? Уверена у нее есть дела поважнее.
— Я не так уверен, как вы, Дина, и не стану рисковать. Вам придется потерпеть еще пару дней.
— Пару дней? О чем вы? Я не знаю, выдержу ли пару часов.
— Нужно.
— Хотелось бы знать, насколько возможно. Поймите Сантьяго, я не капризничаю. Я всего лишь женщина, а не мужчина и не воин. Я не могу скакать без отдыха, спать, где и как придется, носить это, — оттопырила рукав колета.
— Понимаю, но пока у нас нет выбора.
— Ваша мнительность убьет меня, — вздохнула Диана. — Может быть, вы этого и добиваетесь?
Лицо графа потемнело. Он встал и, раскидав сапогами угли, пошел к лошадям.
— Едем, — приказал без обиняков.
Девушка взвела очи к небу:
— Мадонна, помоги.
Она лежала на холке лошади в полной прострации, и смотрела, как копыта выбивают дерн, оголяя землю, а видела совсем другое: рука с родинкой меж большим и средним пальцем, лениво держит узду. Пшеничная грива, лошадь качая головой неспешно двигается за другой, на которой сидит толстяк и, пыхтя пеняет, что-то отстающему. Тому все равно, он почти не слышит, что ему говорят — мысли заняты курносой девушкой… Адель?
