Подьячий Разбойного приказа (СИ) - Костин Константин Александрович (книга читать онлайн бесплатно без регистрации TXT, FB2) 📗
Мы с двумя стрельцами вошли во двор, шикнули на залаявшую было собачку, тут же скрывшуюся в будке — тоже резной, целый собачий дворец — и поднялись на крыльцо.
Я грохнул кулаком в дверь и тут же распахнул ее, входя внутрь:
— Разбойный приказ!
Светлое помещение, солнце пробивается сквозь полупрозрачные пластинки слюды, падая квадратиками на стол. За столом — три человека, мужчины, в разноцветных кафтанах.
Один, тощий и остроносый, с волосами, окружающими пятачок лысины и острой бородой, торчащей вперед. Судя по описанию — тот самый горшеня.
Второй, внушительный и объемистый, с бритой головой и толстыми щеками. Это не знаю.
И третий… Тот самый торговец, который мне жалобу на кражу сукна принес!
Троица замерла, в руках зажаты чарки, на столе перед ними — ендова, судя по запаху — с медовухой, и тарелки с какой-то закуской. Явно отмечали что-то, какую-то удачу, вон какие улыбки широкие… были.
Пройдя мимо застывшей троицы с медленно гаснущими улыбками — из чарки горшени на стол медленно лилась струйка медовухи — я остановился у лавки, на которой лежал сверток ткани светло-желтого цвета. Тот самый, половый.
— Ну что, — повернулся я и посмотрел на «обокраденного» торговца. Тот икнул, — Нашлась ваша пропажа.
Вот же ж хитрый гад! На рынок торговец ехал не один, а с двумя товарищами — нет, не с теми, с которыми пил — и выручку собирались поделить поровну. Но вот заело его, мол, мое сукно лучше, за него больше дадут, почему это я должен делиться с теми, у кого ткань хуже?! Дружба и товарищество во всей красе. Не зря еще в прошлой жизни я слышал, что бизнес с друзьями и родственниками вести нельзя. Где появляются деньги — там заканчивается дружба.
Вот и придумал торговец Димка Григорьев хитрый, по его мнению, план — тихонько передать сукно своему родственнику, горшене Александру-Волку, а друзьям развести руками, мол, это же Москва! Всё крадут! С них свою треть стребовать, а свое сукно потом тихонько продать и с родичем поделиться. Во-первых — половина больше трети, а во-вторых — деньги в родне останутся. А к нам в Приказ он поперся, чтобы, в случае чего, перед своими товарищами бумажкой помахать, мол, вот, смотрите, даже жалобу написал.
Но, как известно, скупой платит дважды, тупой платит трижды. Торговец откровенно не подумал, что Приказ и вправду сможет краденое разыскать. Так что теперь ему платить долю своим друзьям, да еще и нам с приказными стрельцами, чтобы мы горшеню, как вора, не скрутили — по двадцать копеек отсыпал.
Я пришлепнул печать на бумажку, в которой говорилось, что краденое сукно возвращено Дмитрию сыну Григорьеву, прозванием Первак, в полном объеме, жалоб и замечаний нет, в чем получена его личная подпись, при двух свидетелях.
Надо Насте ее долю отдать… или лучше пряников купить. Видел я на рынке, хорошие, красивые, с вареньем… или это будет походе на ухаживание? В раздумье я вышел на улицу.+
Довольные стрельцы вскочили на коней:
— Викентий, едем?
Я взялся было за повод своей лошадки — и остановился. Мы ж в горшечной слободе, верно? И если… Если пройти чуть ниже по улице и свернуть направо — выйдешь к дому Анфисы Ефимовой, дочери свистулечного мастера, продолжающей дело отца после его смерти. И предположительной любовнице вора Сергея Заморского.
Дьяк Алексей до сих пор в приказе не появлялся, видимо, поиски Заморского успехом пока не увенчались. Мог он пропустить Анфису? Ну, теоретически, конечно, мог, все люди ошибаются, но так-то он розыскник старый, опытный, если уж я, со своим годовым стажем службы в Приказе, вычислил эту Анфису, то дьяк должен был тут уже давно появиться. С другой стороны — кто мне мешает ее проверить? Проруха не только на старух бывает, дьяк тоже мог лажануться.
— Нет, я тут в слободе по своим делам заеду.
Стрельцы понятливо кивнули и развернули коней. Я вспрыгнул на своего скакуна и двинулся по улице.
В отличие от дома горшени, дом свистулечницы явственно выбивался из общего ряда. Краски на наличниках нет, цвет сруба — серо-желтый, то есть Огненное Слово на нем давно не обновляли, ставни закрыты… Так, а чего это они среди бела дня открыты?
Я оглянулся и подозвал к себе пробегавшего мимо мальчишку.
— Анфиса? Так уехала она, с дочкой, еще неделю назад. В гости к родне.
Облом.
Я еще раз посмотрел на пустой дом. Стоп. Пустой ли? Если как следует подумать — что лучшее место для того, чтобы спрятаться вору? Дом, в котором все знают — никого нет, и при этом — ты точно знаешь, что в нем никто не появится, а если и появится — то тебе не удивится. Потому что живет в нем твоя любовница, и, скорее всего, она специально уехала, чтобы дать тебе убежище.
Спрыгнув с лошади, я подошел к калитке. Дернул за резное кольцо. Заперто. Какая неожиданность. Говорят, в деревнях настолько не боялись воров, что никогда двери не запирали, просто палкой подпирали. Здесь тоже палкой подопрут, но только для того, чтобы показать — дома никого нет, не долбитесь в двери, хозяева скоро придут, подождите. А если уезжать надолго — замок все же повесят. Чтобы не вводить соседей в искушение.
Я достал нож, просунул его в щель и поднял засов. Разбойному приказу какая-то калитка не помеха.
Ну, так и есть — на двери чернеет замок. Не лает, не кусает, и в дом не пускает. Вт замок я так просто не открою — я отмычки в Приказе оставил — да и, казалось бы, раз замок снаружи, значит, в дом никто попасть не мог.
Не мог, значит…
Я поднялся на крыльцо и осторожно потрогал замок. Большой такой, тяжелый… Вырезанный из дерева вместе с пробоем, в который он якобы вставлен, и прибитый к двери. А вот если потянуть за ручку…
Дверь бесшумно приоткрылась. Вместе с «замком». Из темной щели пахнуло холодом и мерзким неприятным ощущением того, что мне здесь не рады.
Охранное Слово.
Даже не наложенное, а вплетенное в резьбу по полотну двери. Не очень сильное, но ощутимое.
Я достал из-за пояса печать и легонько хлопнул ее по двери:
— Разбойный Приказ.
Холод исчез. Мы имеем право войти в любой дом, если расследуем преступление, и охранные слова нам не указ. А я сейчас определенно расследую преступление.
В доме было темно и пахло нежилым: пылью, затхлостью и…
А вот этот запашок мне не нравится…
Достав из-за пояса нож — не был у меня сейчас другого оружия, не подумал — я шагнул внутрь…
И сразу понял, почему дьяк Алексей не появлялся в Приказе уже третий день.
Дьяк лежал посреди комнаты, раскинув руки, в луже темной засохшей крови. Из правой выпал нож с почерневшим лезвием. Мутные мертвые глаза смотрели в потолок, зрачок вытянулся в неширокий овал.
Часов шесть назад…
Судя по беспорядку, творившемуся в помещении — перевернутые скамейки, куча тряпья в углу, осколки битой посуды — дьяк Алексей не сдался без боя. То ли вор — а я не сомневался, что его убил Заморский — застал его врасплох, то ли сумел как-то обмануть, но они сцепились в бою. И дьяк, мой начальник, мой учитель розыскного дела, научивший меня всему, что я вообще знаю о розыске — сериалы о ментах тут не очень помогали — он проиграл. И погиб.
Я подошел к нему и наклонился над телом:
— Эх, Алексей Ерофеевич, Алексей Ерофеевич…
— Еще один приказный, — произнес тихий голос за моей спиной.
Глава 11
Я успел подумать о том, какая надпись будет на моем надгробии, где именно меня похоронят и поклялся сам себе, что, если вдруг я сейчас выживу, то никогда-никогда больше не сунусь в подозрительное место один. И без пистолета. А лучше — двух.