Реинкарнатор - Рыженкова Юлия (бесплатная библиотека электронных книг .txt) 📗
– Вы понимаете, я не могу этого рассказать. Тайна следствия… – многозначительно посмотрел Колесов и отхлебнул чаю. Тот, конечно, оказался отвратным. Пенсионерка экономила на заварке. – Расскажите, пожалуйста, что он был за человек.
– Да что рассказывать… Хороший человек! Добрый. Хоть и профессор, а никогда не отказывал, ежели помощь нужна. Приветливый такой… и дверь подержит, и вперед себя пропустит, и сумки мне как-то доносил до квартиры.
– Странностей за ним не замечали?
– Каких странностей?
– Может, пропадал куда-нибудь надолго. Или приходил к нему кто необычный. Или, может, он говорил вам что-то странное. Что-нибудь про следующую жизнь или про прошлую…
Мишкина в растерянности теребила кухонное полотенце.
– Ничего такого не замечала. Ну пропадал, но он, говорят, часто на сиптозиумы ездил…
– Симпозиумы?
– Да-да. На них. Гости бывали, конечно, тоже, но я же не следила. Это вам лучше у Юлии Дмитриевны спросить! Она постоянно отслеживает, кто пришел, кто ушел. Ноги у нее болят, почти не ходят, вот и сидит сутками напролет у окна, пялится, все ей интересно, кто к кому ходит, кто о чем говорит, сплетни по всему подъезду собирает.
– Спасибо, спрошу. В какой она квартире?
– Да в первой. Как раз окна рядом с входной дверью.
Костя сунул в рот ложку с вареньем, покивал, мол, вкусно и продолжил:
– А Леонхард Янович был верующим? Ходил ли в дацан?
– Да я что-то не замечала. С праздниками поздравлял, но ни Будды, ни благих символов я у него в квартире не видела.
– Ни с кем не ругался в последнее время?
Мишкина пожала плечами:
– Не слышала. Он вообще ни на кого голос не повышал. Хороший человек был, как жаль, что вот так быстро, в один день, сгорел.
– В день смерти тоже ничего необычного не видели и не слышали?
– Я телевизор весь вечер смотрела, потом спать легла. Все как обычно.
Черно-белая кошка вбежала в кухню и прыгнула Косте на колени, включив урчалку.
– Маруся, да что с тобой?! Ты будто в детство впала, – Василиса Степановна смахнула ее полотенцем. Тогда Маруся начала тереться о Костин сапог.
– Иди, иди отсюда! – прогнала ее старушка и закрыла дверь на кухню. – Вот и в ночь, когда Леонхард Янович умер, эта егоза прыгнула на меня и давай башкой тереться. Не знаю, может, она так на новый корм реагирует? Или правда в детство впадает. Сто лет ее такой возбужденной не видела.
Костя вздрогнул, но не показал виду. Это могло быть все что угодно. Начиная с того, что кошка просто почуяла смерть и реинкарнатора, заканчивая… реакцией на новый корм.
Колесов еще раз похвалил варенье, отказался от баночки с собой и распрощался с пенсионеркой.
– Оперуполномоченный, говорите? Дайте-ка ваше удостоверение.
Костя просунул его в щель. Эта старушка оказалась не слишком-то приветливой. Впрочем, после изучения «корочки» дверь все же открыла, хотя и смотрела настороженно.
– Сапоги снимайте, нечего мне грязь разносить. – Голос у Юлии Дмитриевны оказался командный, громкий, он напомнил бас Данзара.
Чаю ему не предложили, хоть и провели на кухню. Впрочем, Костя лишь порадовался этому. Второй вазочки варенья он бы не пережил. Из окна действительно открывался прекрасный вид на входящих в подъезд.
– Говорят, вы знаете, кто к кому приходит, всех видите… – начал Костя, но Юлия Дмитриевна его перебила:
– Это вам Василиска напела? Да она больше меня сплетни собирает! Все про всех вынюхивает, а на меня ядом исходит. Конечно. Я-то могу увидеть, как все на самом деле, а ей остается лишь придумывать небылицы!
– Юлия Дмитриевна, меня интересует только Леонхард Янович. Как часто у него бывали гости? Что за люди приходили? С кем он общался? Был ли кто необычный?
– Да люди как люди. Он ученый, кто к нему только не приходил! И студенты, и аспиранты, и другие ученые, да кто угодно. Конечно, необычные тоже были. Особенно молодежь! Те вообще все странные. Мода, что ли, сейчас такая? Джинсы какие-то, волосы разных цветов, сами в безумных перьях, то ли мальчик, то ли девочка, не отличишь!
– Может, Петмансон ссорился с кем-то накануне?
– Может, и ссорился, я-то откуда знаю? С лестницы никто кубарем не скатывался, а остальное я не вижу. Это вон у Василисы спрашивайте. У нее одна стенка с его квартирой.
Пенсионерка явно не горела желанием помогать и хотела побыстрее избавиться от незваного гостя. Он сделал еще одну попытку и добавил в голос мольбы:
– Юлия Дмитриевна, очень вас прошу! Это крайне важно! Произошло довольно странное событие, связанное со смертью Леонхарда Яновича, и нам просто необходимо разобраться в этом. Если мы не поймем, что происходит, это может привести к большим проблемам для всех живых. Только вы можете нам помочь! Вы наша последняя надежда! Пожалуйста, постарайтесь вспомнить, что происходило в день перед смертью Петмансона. Кто-то его навещал? Кошки странно себя вели? Сам Петмансон, может, был не в себе?
– Решили меня лестью подкупить? – нахмурилась пенсионерка, но Костя понял, что ее проняло. Она чуть расслабилась, поменяла позу на более открытую. – Накануне ничего такого не припомню. Ночью я спала. Но вот утром… кое-кто приходил. Часов в семь. У меня опять бессонница началась: сплю часа три-четыре, просыпаюсь и не могу уснуть. Так полночи маялась, под утро заснула, а разбудил рев. Гляжу: свет от фар пляшет по потолку. Ну, я к окну – глянуть, кто подъехал, а там машина реинкарнации. Выскочил мужчина такой, на вас похожий, высокий, и шасть в подъезд. Я все гадала, к кому он…
Костя напрягся. Еще не хватало, чтобы она его узнала! Но пенсионерка лишь скользнула по нему взглядом и продолжила:
– Он уехал, прошло минут двадцать, наверное. Я уже встала, чаю себе сделала – опять ревет мотор. Приехало такси, желтое, с шашечками. Из него вышел друг Леонхарда Яновича, уж не знаю, как его зовут, седой, с опущенными плечами. Удивилась еще, чего это он прямо с утра? Я только к обеду узнала, что профессор умер, тогда и поняла, чего друг-то его торопился. Не успел, бедняга.
Костя ухватился за новую информацию:
– Откуда вы знаете, что это был его друг?
– Константин Юрьевич, я пятьдесят лет живу в одном доме с Леонхардом Яновичем! И у него не так много друзей, чтобы я их не запомнила.
– Сможете составить его словесный портрет?
– Словесный – не знаю, а нарисовать, наверное, смогу, если еще не все забыла. Карандашом работала последний раз лет десять назад…
Вскоре Костя держал в руках вполне неплохой портрет пожилого мужчины с усталым осунувшимся лицом и грустными глазами. Ему можно было бы дать меньше шестидесяти, если бы не множество мелких морщин, паутиной покрывавших лицо и шею.
– Во что он был одет?
– В длинное серое пальто. И еще он нес чемодан, вот такой, как ваш, только коричневый, – кивнула Юлия Дмитриевна на кармограф, с которым Костя не расставался.
– Э-э… вы уверены, что коричневый? Не черный? – Костя знал, что коричневых чемоданов для приборов не бывает, и если друг Петмансона нес именно кармограф, что странно и маловероятно, то он мог быть только черного цвета.
– Молодой человек, – пенсионерка посмотрела с таким возмущением, что захотелось вжать голову в плечи, – я сорок лет проработала гримером на «Мосфильме»! Уж черный от коричневого я отличу даже на смертном одре!
– Но вы уверены, что чемодан такой же? Может, просто обычный дипломат? Они похожи размерами…
– Толще дипломата. Может, и не такой, как у вас, но очень похож.
– Он с ним приехал и уехал?
Юлия Дмитриевна наморщила лоб, вспоминая. Потом покачала головой:
– Выходил он точно с ним, держал в правой руке, а приехал ли – не помню. У меня ведь окна слева от подъезда, так что могла просто не видеть. Думаете, он украл чемодан у своего покойного друга?!
Тут Костя задумался о том, как вообще этот друг мог попасть в квартиру умершего. У него были запасные ключи? Или он успел еще до того, как дверь заперли?
