Адепт - Куртц Кэтрин Ирен (полные книги txt) 📗
Перегрин слегка покраснел:
— Это очень великодушно с вашей стороны, сэр Адам, и я очень признателен вам за это… но видите ли, я приехал к вам, как-то не рассчитывая задержаться надолго.
— Это не должно вас беспокоить, — усмехнулся Адам. — Вот вам и повод держать преданного и исполнительного слугу. Я дам ваши ключи Хэмфри, и утром он первым делом съездит в Эдинбург забрать из вашего дома все, что вам необходимо.
На усталом лице молодого художника мелькнула улыбка облегчения.
— Вы ведь все уже обдумали, верно? В таком случае мне ничего не остается, как принять ваше предложение — по крайней мере на несколько дней. Похоже, у меня просто нет сил спорить с вами.
— Это вряд ли помогло бы вам, если уж я что-то решил, — беззаботно ответил Адам, поднимаясь из кресла. — Мы обсудим, на какое время вы задержитесь здесь после того, как немного отдохнете. А пока предлагаю перекусить. Я слышал, вернулся Хэмфри. Он делает замечательные сандвичи с ветчиной; что же касается какао, то подозреваю, одним из основных его ингредиентов является бренди.
Глава 5
Примерно через полчаса, относительно отдохнувший и блаженно сытый — похоже, впервые за несколько дней, — Перегрин сонно пожелал хозяину спокойной ночи и поднялся в отведенную ему комнату. Прежде он был не в состоянии оценить ее уют, однако она была просторна и элегантна, впрочем, как и все, что он успел увидеть в Стратмурне. Стены были оклеены светло-голубыми обоями, подоконники, оконные переплеты и карнизы — белые. Центральную часть кессонированного потолка занимала роспись, имитирующая ночное небо. Скинув шлепанцы, халат и сонно забравшись под теплое одеяло, он откинулся на пуховые подушки и, прежде чем погасить лампу, некоторое время разглядывал облака и созвездия на потолке. Именно этот спокойный образ остался с ним, когда он погрузился наконец в глубокий безмятежный сон.
Возможно, в результате гипноза, а может, и просто из-за усталости, ничего из того, что снилось ему в эту ночь, ему не запомнилось. Когда он наконец проснулся, комната была погружена в голубоватый подводный полумрак, а где-то вдалеке звонили церковные колокола. Выбравшись из постели, он босиком прошлепал к занавешенному эркеру и отодвинул темно-синие портьеры. В комнату хлынул яркий солнечный свет, а небо за окном оказалось ясным и безоблачным.
Колокола, впрочем, продолжали свой перезвон — похоже, было гораздо позже, чем он предполагал. Продолжая щуриться от яркого света, он вернулся к столу и взял с него свои часы. К его удивлению, было уже почти полдвенадцатого. Неужели он проспал так долго?
Он обнаружил свою вчерашнюю одежду, чистую и аккуратно выглаженную, на кресле рядом с дверью в ванную — несомненно, это постарался Хэмфри. На тумбочке рядом с ванной оказались его набор для бритья и прочие личные мелочи, явно привезенные из его эдинбургской квартиры. Беглый осмотр спальни показал, что Хэмфри привез также несколько смен одежды. Подивившись расторопности немногословного слуги Синклеров, Перегрин принял душ и наскоро оделся, размышляя, к чему может привести вся эта история.
Когда Перегрин спустился в гостиную, Хэмфри там не было видно. Впрочем, и никого другого тоже — на первый взгляд. Задержавшись в нерешительности на нижней ступеньке, он заметил, что дверь в библиотеку приоткрыта, набравшись духу, подошел к ней и осторожно постучал.
— Войдите, — послышался изнутри низкий голос Адама Синклера.
Перегрин толкнул дверь и не без опаски вошел. Адам сидел за своим столом, спиной к окну. В лучах утреннего солнца рукава его дорогой сорочки казались на фоне темных жилета и галстука белоснежными. Пиджак утреннего костюма висел на спинке другого кресла. Перегрин даже удивился, увидев хозяина столь официально одетым, но тут же вспомнил, что Адам обещал заглянуть утром в Кинтул-Хаус; судя по всему, он это уже сделал.
— Вы уже ездили в Кинтул-Хаус, так ведь? — сказал Перегрин, поежившись под пристальным взглядом Адама. — Я… я хотел сказать, я собирался съездить с вами. Вам стоило разбудить меня.
Адам с улыбкой отложил в сторону газетную вырезку, которую читал. На столе перед ним лежала папка со стопкой таких же вырезок.
— Мне показалось, что сон вам нужнее, чем семье Кинтул — еще один сочувствующий, — спокойно ответил он. — На неделе будет достаточно времени для более осмысленного визита. И потом, — не без сочувствия добавил он, — полагаю, вы не усомнились бы в том, что леди Лора не согласилась бы лишить вас возможности выспаться как следует.
Перегрин открыл было рот, чтобы возразить, но тут же закрыл его, поняв, что Адам абсолютно прав. Он попытался найти предлог и удалиться, но Адам снова опередил его.
— Хэмфри накрыл нам небольшой завтрак в комнате напротив. Если вы окончательно проснулись, я позвоню ему, что мы готовы.
Перегрин не нашел возражений, так что Адам дернул за расшитый узорами шнур звонка, а потом вернулся к изучению газетных вырезок. Перегрина привлек заголовок лежавшей сверху заметки: “Старинная шпага”.
— Как видите, мои интересы отличаются значительным разнообразием, — заметил Адам, не обращая внимания на смущение Перегрина, который поспешно отвел взгляд от заголовка. — Время от времени полиция приглашает меня оказать содействие в расследовании дел, отличающихся, скажем так, необычными обстоятельствами. Поэтому я завел привычку сохранять все, что привлекло мое внимание в газетах. Любопытство уже не раз предупреждало меня о том, что мои услуги могут понадобиться.
Перегрин кивнул, однако на мгновение его охватило необъяснимое ощущение, что не уловил сути происходящего. Адам казался таким же спокойным и непринужденным, как всегда, но Перегрин не сомневался: простое и ясное на вид объяснение на деле скрывало что-то куда более серьезное. Что бы там ни было связано с этой загадочной шпагой, сэр Адам Синклер имел в этом деле собственный интерес.
— Прошу прощения, сэр Адам, — неловко промямлил Перегрин. — Я вовсе не хотел подглядывать.
Адам иронично склонил голову набок, глядя на Перегрина.
— Сэр Адам? — лукаво переспросил он. — Если мы собираемся работать вместе, Перегрин, мне кажется, вам лучше обходиться без “сэров”, по крайней мере в личной беседе. И вы вовсе не подглядываете. Думаете, стал бы я читать это при вас, если бы хотел сохранить тайну? И потом, все это в свое время печаталось в прессе. Можете почитать, если интересно.
Адам, продолжая улыбаться, протянул Перегрину папку, но тот мотнул головой, опасаясь глупо выглядеть. Впрочем, он ни на мгновение не сомневался, что Адам и не думает над ним потешаться.
— В этом совершенно нет необходимости, — пробормотал он. — Я… мне просто не хотелось, чтобы вы считали, что я злоупотребляю вашей добротой. И потом, если честно, даже если я прочитаю все это, — он мотнул подбородком в сторону папки, — сомневаюсь, что я стану умнее.
— Возможно, и не станете, — с улыбкой согласился Адам. Он выдвинул ящик из правой тумбы стола, убрал в него папку и потянулся за своим пиджаком. — Ну что, идем? Если мне не изменяет память, Хэмфри говорил что-то насчет семги…
Разделавшись с семгой, а заодно с омлетом, ликером и свежей спаржей, Адам устроил Перегрину продолжительную экскурсию по дому. Нынешний Стратмурн-Хаус был не слишком древним; его построили на месте предыдущего здания, уничтоженного пожаром в середине девятнадцатого века, а то, в свою очередь, было выстроено на месте старого монастыря. В своем теперешнем состоянии он представлял собой викторианское переосмысление местной шотландской архитектуры. Проектировал и строил его по наущению деда Адама талантливый местный архитектор по фамилии Форбс. Знатоки из южных графств наклеивали на самобытный стиль Форбса ярлык неоготики; в моменты наименее почтительного отношения к родному крову Адаму дом напоминал любимые иллюстрации к “Ветру в ивах”, особенно дом Мистера Жаба.
Тем не менее успехи Форбса на архитектурном поприще позволили ему в конце концов даже получить рыцарский титул; повсеместно признавалось, что Стратмурн является одним из наиболее характерных примеров его работы. Дом произвел на Перегрина довольно сильное впечатление — не только своей планировкой, но и тем вниманием, которое Форбс уделял мельчайшим деталям. Резные фризы на стенах комнат первого этажа напоминали лучшие образцы готического искусства, а витражное окно часовни, казалось, соединяло идеи эпохи короля Иакова с богатством красок средневековых соборов.
