Вершители Эпох (СИ) - Евдокимов Георгий (электронные книги бесплатно txt) 📗

***

Отряд шёл медленно, не смотря по сторонам и не разговаривая между собой. Смерть ещё двух «счастливчиков» окончательно добили и демотивировали его, и теперь даже Навин только молчал, изредка доставая и бросая в рот какие-то красные ягоды, подобранные им по пути. Первая смерть — Мэла от лап страшного хищного существа — случилась только вчера, а казалось, прошла целая вечность. Через час после или где-то так ухудшилось состояние Келли — теперь у него проявлялась следующая стадия «водной» болезни: на руках и ногах стали появляться ожоги, ещё через полчаса они распространились по всему телу и превратились в краснеющие рубцы, сочившиеся кровью. Корас предположил, что болезнь попала к нему, когда он дотронулся до мёртвого без перчатки, сжимая его руку. Из парня выходили все жизненные соки, Пустошь вытягивала их и оставляла себе, как зловещее напоминание об опасности. Наутро он умер, несмотря на отчаянные потуги Макри, теперь смотревшей на всё это совсем другим взглядом, как будто страх смерти для неё закончился на потере Бена. Вайесс всё больше думала не о том, как и куда захоронить тела, а о том, насколько сильно изменилась её подруга. Их оставили на небольшом возвышении опушки, даже не наложив камней и не обернув тела — на это не было ни сил, ни времени, ни материалов.

— Мёртвые — мёртвым, живые — живым, — сказал Корас, когда Навин упрашивал его похоронить их по достоинству. Полярник был непоколебим.

Как только солнце поднялось высоко в небе, они уже успели пройти остаток густой чащи и небольшое болото. Сложностей пока больше не возникло, за исключением одного случая с Навином. Вайесс слышала, что когда Макри попробовала поговорить с ним о смерти товарищей, он искренне отпирался и сказал, что не помнит ни смерти Мэла, ни Келли. Это было странно, но девушка приняла это за психологическую защиту и решила больше не говорить на эту тему, пока тот не придёт в норму. К полудню они достигли точки на карте, отмеченной Корасом, который уже мог немного передвигаться без носилок. В этом месте их придётся оставить, поэтому отряд надеялся только на то, что Корас достаточно поправился. Как только они вышли из леса, перед глазами показалось ущелье, утопающее в тумане по обеим сторонам и тянущееся бог знает как далеко в обе стороны. Несмотря на то, что оно было не очень глубоким, падение отсюда бы точно оказалось смертельным — снизу изредка вырывались столпы кислоты, растекавшейся по и так запёкшемуся дну, испещрённому глубокими расщелинами. Невдалеке справа находился верёвочный мост из стальных прутьев, закреплённый на четырёх крепких железных балках, но казавшийся от этого не менее опасным. Кислота не разъела сталь только потому, что не доставала до него — мост был сооружён на безопасном участке, где почти не происходило извержений. Корас указал направление быстрым движением руки и они устало двинулись в сторону единственного прохода на ту сторону, еле удерживая за спиной тяжёлые рюкзаки. Вайесс ступила на мост первой и её мышцы застонали от огромного напряжения, внезапно свалившегося на её тело. Она удерживала равновесие только с силой цепляясь за канаты, служившие поручнями и медленно, шаг за шагом пробиралась вперёд на ту сторону. Переход занял без малого минуты две, но они показались её часами напряжённой работы суставов, теперь просто отказавших двигаться. Она с выдохом плюхнулась на землю, как только сделала последний шаг с проклятого моста, и растянулась, закинув руки за голову и наслаждаясь тем, как успокаивается её дыхание.

— Мэл бы точно пошёл первым, — сказала она себе и улыбнулась возникшему не то близко, не то далеко странно расплывчатому воспоминанию. — Он бы хотел, чтобы мы улыбались, да, точно хотел бы. — ей странно было слышать эти слова от себя, тем более что плакать, уткнувшись в тёплый плед где-нибудь дома, в Арденне, ей сейчас хотелось гораздо больше.

Навин шёл последним, шатаясь больше остальных. Поначалу это казалось даже забавным, как будто он пытался развеселить остальных, но уже через секунду улыбки сменились настороженными выражениями лиц, на которых читались такие знакомые беспокойство и страх. Взгляд его внезапно потух, он потерял ориентацию в пространстве и начал раскачиваться, теряя равновесие. Корас среагировал первым, но его не восстановившееся тело не успевало за ним, и Полярник упал на землю, молча скривившись от пронзившей тело боли. Следующей рванула с места Макри, наплевав на всю усталость, отчётливо слыша громкий, заглушающий всё остальное голос в голове: «Спасти, спасти хотя бы одного, хоть одного!», но ей не хватило времени. Парень начал ощупывать горло, словно не понимал, для чего оно ему, с ужасом попытался вдохнуть, но из горла вылетел только сдавленный хрип. Он пытался ещё и ещё, всё больше раскачивая хрупкий мост и не давая никому на него ступить, чтобы помочь, но сделать вдох никак не получалось. Навин покачнулся ещё раз, сжимая руками горло со всей силы, окончательно теряя равновесие и, перегнувшись через верёвку, полетел вниз с молчаливым криком навстречу кислотной реке и своей неминуемой гибели. Краем глаза Вайесс заметила, что выпав из расстёгнутого кармана, несколько секунд вместе с ним падали кроваво-красные ягоды, скоро исчезнувшие в кипящем, жёлтом, ненасытном аду.

Несколько минут они просто стояли, бессмысленно вглядываясь в зияющую пустоту, вдруг обволокшую мост. Каждый из них силился понять, принять мысль у себя в голове, что на их глазах погиб ещё один человек — живой человек, буквально пару минут назад шедший по лесу и думающий, разговаривающий, мечтающий… Раньше на это как будто не хватало времени, а сейчас разум, понемногу берущий своё, навёрстывал упущенное за долгие и мучительные дни, руша окончательно и так испорченную психику. Вайесс чувствовала, как будто внутри неё рвутся, рассыпаясь, тысячи нервов, тысячи ниточек, соединяющих её сознание с телом. Их становилось всё меньше и меньше, пока не осталось так мало, что натяжение стало совсем невыносимым. Она схватилась за ткань на груди, дёрнула изо всех сил, стараясь хоть как-то подавить боль, не существующую в физическом мире. Она видела безумные метающиеся глаза Макри, перебегавшие с моста на руки, которыми она со всей силы впилась в землю, царапаясь и загоняя камни под ногти, силясь хоть как-то удержать трясущееся и дрожащее тело. Она слышала, как вдруг истошно закричал Корас, схватившись руками за голову и пытаясь подползти к обрыву. Колени стирались в кровь, которая понемногу пропитывала ткань, но он вряд ли замечал какую-то другую боль кроме той, что поселилась сейчас в сердце каждого из них. Пот катился градом, застилая уставшие веки и круглые, как блюдца, глаза. Кто-то отчётливо, громко твердил: «Он мёртв, они мертвы, вы все…». И тут кошмар прекратился. Резко, так же как и начался: исчезла никак не унимающаяся дрожь, опустились перенасыщенные кислородом лёгкие, пропал голос, идущий из самых дальних глубин лесов за Чертой — организм приспособился.

— Эти люди, — думала Вайесс, — все эти люди погибли не за высшую цель, и уж вряд ли за тех, кто остался жизнь. Они жили для себя и погибли просто так, по чьему-то просчёту, ошибке, по чьему-то неправильному приказу. То, что я искала, вообще всё, что я искала, получается — ошибка? Ошибка — уставать от тягот, ошибка — отдать другим право принимать решения за себя? Ведь есть так много талантливых, решительных, успешных, удачливых… — она вздохнула и ускорила шаг, — Я что, когда-то надеялась на большее? Нет, я не просила подачек, я не просила помощи, я не просила чуда, я ведь довольствовалась малым. И теперь мне посылают это — ужас, кошмар наяву, агонию, Пустошь?..

Она всё перебирала и перебирала в голове варианты, перепрыгивая с одной мысли на другую. Её мозг не выдерживал, восприятие притупилось, начала подёргиваться щека. Где-то впереди ковылял Корас, которого поддерживала Макри, но она не смотрела вперёд — только вверх или вниз, только на серое небо или серую землю. Она думала о детстве, о детстве, которого у неё не было, которое у неё отняли талантливые и успешные. А она сражалась — с миром, с каждым из людей вокруг, с несправедливостью, брала на себя всё, что могла взять, и это изо всех силёнок маленькой, но бравой девчонки. Куда делась эта бравость, живость, напор? Умерли вместе с голодающими детьми из приюта, с бездомными собаками, со смертельно больными, со старой жизнью. И новая жизнь отнимала не меньше. Людей — уж точно. Такая большая разница между тридцатью и тремя…