Ученик колдуньи (СИ) - Колдарева Анастасия (читать хорошую книгу .TXT) 📗
Она схватила Гвендолин за локоть и решительно потащила за собой, растолкав растерянных ныряльщиков. Те поначалу отстали, но не надолго.
— Госпоже это не понравится, — загудел в спину Жирный сквозь одышку.
— Она тебя накажет, — внес свою лепту Бородавчатый.
— Заколдует! — припечатал Квадратный.
— Ну так вам того и надо, правда? — Нанну все ускоряла и ускоряла шаг и уже почти бежала. Несмотря на отвратительный вид и внушительные габариты троица не решалась причинить ей вред или отнять «добычу». Гвендолин с трудом поспевала за своей спасительницей и — честно! — не желала знать, насколько серьезно их сдерживающее начало. Похоже, Нанну и сама ему не слишком доверяла.
— Оставь нам девчонку! — требовал Жирный, задыхаясь. Его тяжелые шаги уже отдавались прямо за спиной. Гвендолин обернулась и взвизгнула, когда он протянул руку и едва не сцапал ее за волосы.
К счастью, впереди уже забрезжил фасад замка, сложенный из грубо отесанных камней. На них тут и там взбирался целый десяток лестниц. Одни — с хлипкими перилами и висячими фонарями — упирались в двери. Другие — по-особому узкие и как пить дать ужасно скользкие — выступали прямо из кладки, взбирались по стенам и терялись в невообразимой высоте. У Гвендолин закружилась голова от одной мысли о том, чтобы очутиться вдруг там, наверху.
Главное крыльцо насчитывало всего десяток ступеней и уводило в черные замковые недра.
— Отдай! — со злостью рявкнул Жирный и наконец дотянулся до Гвендолин. Его толстая лапа сграбастала длинную прядь волос, проворно намотала ее на себя и что было мочи дернула. Голова мотнулась назад, и Гвендолин, потеряв равновесие, опрокинулась навзничь. Жирный с готовностью подхватил ее в жаркие потно-сырые объятия.
— То-то же!
— Пусти! — она забарахталась в попытке выпутаться из чужих рук. К горлу подкатила тошнота. Но попробуйте освободиться, когда ваши волосы намотаны на чей-то кулак!
— Мы сами отведем тебя к госпоже, — горячее дыхание ударило в ухо.
Нанну гневно закричала, и на какое-то время площадь наполнилась отборной руганью. Гвендолин заметила, как из окон и дверей замка высовываются любопытные физиономии, и в этот момент земля зашаталась под ногами. Все вокруг перекосилось, расплылось и разъехалось, словно стеклышки в калейдоскопе: только что был замок, и вдруг его стены распались на отдельные булыжники самых замысловатых форм и расползлись в разные стороны, а между ними расцвели ядовито-красочные кляксы то ли цветов, то ли звезд небесных. Внутренности всколыхнулись — того и гляди вывернутся наизнанку. Эх и жуткое было ощущение!
— …не видишь, ей плохо! — сквозь шум в ушах прорвался испуганный голос Нанну. — Изверг!
— Что здесь творится? — пророкотал чей-то бас.
— Коган! Хвала всевышнему, ты вовремя! Девочка вот-вот обернется крысой!
— У меня приказ! — с бараньим упрямством уперся Жирный, а пара его собратьев-ныряльщиков поддакивала где-то в сторонке.
— Откуда она? — осведомился обладатель баса.
У Гвендолин прояснилось перед глазами. На нее взирал коренастый мужик с необъятным животом, туго упакованный в длиннополую рубаху или халат поверх штанов — так сходу и не разберешься. На разных уровнях его опоясывало сразу несколько ремней, и это придавало ему удивительное сходство с пивным бочонком. Глубокий бас, которым он требовал объяснений, никак не сочетался со столь карикатурной внешностью.
— …моя племянница, — в который уже раз терпеливо повторила Нанну, — из Города-на-Болотах.
Что если он не поверит?
Гвендолин затаила дыхание.
— Я слышал, кое-кто из кочевников раздобыл колдовские амулеты, — задумчиво произнес Коган.
— У Мариам был такой, я помню! — заявила Нанну.
— Вранье, — набычился Жирный. — Не существует никаких амулетов.
— Ты-то откуда знаешь? — огрызнулась Нанну.
— Девчонка из людского мира, госпожа таких сразу чует.
— Да неужто?
— Мрак и шша сожрали бы ее с потрохами, — рассудил Коган.
— Вот именно! — воскликнул Жирный, крепче стискивая волосы в кулаке. — Госпожа разберется, как ей удалось не «окрыситься».
— Ха! — сказала Нанну.
— Пусти, больно, — захныкала Гвендолин, пытаясь выдернуть пятерню Жирного из своих волос. Новый приступ головокружения подкосил ее, и она не устояла на ногах. Уже заваливаясь набок, услышала возмущенные крики Нанну:
— …скорее!.. несите ее в замок!..
Потом откуда-то донеслись совсем уж странные претензии:
— …днем проходила мимо воздуховодов грота — там такой рев стоял, аж земля тряслась! Это, между прочим, твоя обязанность: следить, чтобы Левиафан спал и не вгонял никого в могилу своими воплями…
Гвендолин почувствовала, как кто-то взваливает ее на плечо, больно и неудобно, но уже секунду спустя стало не до боли и неудобств. Голова разбухла, а с нею и все тело; померкли краски, в буханье сердца растворились звуки.
Кто и куда тащил ее? От полуобморочной слабости совсем не думалось и беспощадно тянуло в сон. В памяти сохранилась лишь нескончаемая лестница, нарезавшая размашистые круги в мутном зеленоватом полумраке, напоминавшем морское дно. Ступени все множились и множились — сотни и тысячи ступеней! Казалось, будто поднимаешься к заоблачным высотам и вот-вот уткнешься в крышу мироздания.
Подъем прекратился, как прекращается под утро болезненный бред, если сбить температуру. В мгновение Гвендолин очнулась. Она лежала ничком на мозаичном полу, собранном из цветных шершавых плиток. Эти плитки холодили левый висок и ухо, их прохлада вплеталась в волосы и пропитывала складки куртки. Пахло чем-то щемяще знакомым. Солью. Ракушками. Морем…
— Оставьте нас, — прозвучал глубокий, низкий женский голос. В нем чувствовалась власть, противиться которой казалось невозможным.
Когда шелест и шаги за спиной стихли — наверное, с глаз долой убрались все, кому велели, — Гвендолин собралась с силами и оторвала голову от пола. Обернулась. И в изумлении уставилась на высокую женщину в тончайших шифоновых одеждах, послушных малейшему колыханию воздуха.
Женщина была прекрасна, как… как Снежная Королева! Гвендолин переборола искушение поискать глазами Кая с его ледяным паззлом; не к месту и не ко времени мелькнул в памяти мальчишка-волшебник. Колдовская сила просвечивала сквозь кожу красавицы, делая лицо сияющим, точно полупрозрачный мрамор. Но не сходство с жестокой героиней сказки, не сила и не королевская стать поразили Гвендолин. Ее ошеломила прическа, венчавшая голову колдуньи: эффектная башня высотой в метр, скрученная из тугих темных кос в гигантскую морскую раковину, утыканную сверкающими драгоценными камнями и перетянутую золотыми нитями. В целом, драгоценностями колдунья была увешана с ног до головы: даже на пальцах босых ног красовались перстни!
У потрясенной Гвендолин не хватило духу оглядеться, но встать она встала. Выпрямилась, вздернув подбородок и накрепко стиснув зубы, чтобы не стучали.
— Ты, — заговорила колдунья, вперив в гостью окаменевший взгляд, — проникла в мой замок ночью. Тебе удалось выжить среди шша и не потерять человеческое обличье.
Слова прозвучали, как обвинительный приговор. За ними крылось обещание возмездия.
— У тебя две минуты на объяснения.
Гвендолин открыла рот, но из горла вырвался лишь беспомощный хрип.
Колдунья вскинула брови.
— Полторы минуты.
— Я… вы… — пролепетала Гвендолин.
— Минута, — спокойно сказала Кагайя.
Гвендолин зажмурилась. И внезапно стало легче! И дышать, и двигаться, и думать. Даже голос вернулся. А вместе с ним и память: Нанну советовала не заикаться о брате, не упоминать юношу-волшебника… Но как же, в таком случае, оправдаться?
— Тридцать секунд.
— Я просто пришла… — выдавила Гвендолин. — Я заблудилась.
Колдунья продолжала глядеть на нее не мигая. Ни один мускул на прекрасном лице не дрогнул, не раздулись в ярости тонкие ноздри, не дернулись черные ресницы, густо окаймлявшие холодные, как лед, глаза. И только полупрозрачные складки бесчисленных юбок колыхались, словно мутная взвесь в сосуде с жидкостью.
