Каждая мертвая мечта - Вегнер Роберт M (первая книга TXT) 📗
— Внимание! Залп! — закричал один из наблюдателей с повозок.
Враг регулярно обстреливал их: спешенная коноверинская кавалерия и наемные отряды не били баклуши, а потому Люка поднял щит над головой, кривясь от боли. Делал он это скорее по привычке и чтобы подать пример более молодым, нежели из-за настоящей опасности.
— Летят!
Стрелы приближались с гневным фырканьем, но, как и много раз ранее, это было напрасное усилие, потому что шелковые полотнища на жердях оказывались прекрасным препятствием: стрелы вязли в них и бессильно падали на землю.
Конечно, часть сразу же отсылалась назад этим негодяям. Познакомьтесь с меекханской смекалкой, сучьи дети.
Довели коноверинцев до того, что раздосадованные отряды кавалерии пытались подъехать галопом ярдов на пятьдесят к фургонами и выпустить стрелы почти отвесно, чтобы те падали на защитников. Эта отчаянная тактика принесла Соловьям только лишние трупы.
— Не тормозить! Левой! Правой! Левой! Правой! Держать скорость!!!
Они должны были двигаться вперед и зайти Буйволам с фланга, потому что слева от них вот уже три четвери часа шел отчаянный бой. Остальная повстанческая армия атаковала весь фронт врага: повозки, обороняемые наемниками, тяжелую пехоту Буйволов, отряды кавалерии, втиснутые посредине, — чтобы только связать противника боем и не позволить ему перегруппироваться или отступить. Чтобы лагерь и скрытые за ним отряды имели хотя бы малый шанс сделать свое.
Но на сколько еще хватит их сил?
Люка наклонился и крикнул на ухо одного из толкателей:
— Вперед! Сильнее! Левой! Правой!
Мужчина задрожал и, блестя зубами, надавил на жердь.
Они шли. Но, во имя ярости Владыки Битв, это была самая медленная атака в истории всех войн!
До этого момента они отбили только одну серьезную попытку их задержать. Четверть часа назад Буйволы ударили по лагерю в лоб, оттуда, куда почти невозможно было стрелять, — в своих чешуйчатых панцирях и укрывшись за стеной ростовых щитов. Коноверинцы принесли тяжелые бревна, которые втыкали в землю и упирали в борта, пока им не удалось остановить фургоны, — а потом принялись рубить и резать пики на них. Ох, даже дурак додумался бы, что они пытаются проделать дыру в их обороне, чтобы облегчить роботу слонам.
Толкающие оставили свои тщетные попытки и бросились на помощь экипажам фургонов. Грянул жестокий бой, в которой убийственное обучение и солдатская гордость столкнулись с ненавистью и презрением к смерти. Защитники вставали возле поднятых бортов и кололи коноверинских пехотинцев примитивными гвизармами, копьями и вилами, втыкали узкие наконечники в щели между щитами, стараясь попасть в лицо, шею, глаза. Их товарищи били кистенями, сделанными из цепей, чьи последние звенья были залиты свинцом. Шмяк! Шмяк! После таких ударов высокие шлемы то и дело проваливались внутрь. Но Буйволы тоже не отставали. Часть из них не рубила бамбуковые пики, тяжеловооруженные сражались копьями и чем-то, что напоминало пики, используемые меекханской пехотой. Их длинные узкие наконечники были снабжены двумя крючьями, и именно этими крючьями воины Дома Буйвола зацепляли защитников и пытались стащить их с повозок.
А поскольку сучьи дети были сильными, то многих им удалось так стянуть на землю, после чего — заколоть, будто животных.
Люка в первом порыве бросился вперед, но сразу же отступил. Это был не его бой. С едва действующей рукой и с головокружением, что снова у него началось, он бы только мешал.
«Что я, чтоб меня, тут делаю? Отчего я всегда лезу туда, где во мне нет нужды?»
С тылов лагеря набежали роты повстанческой пехоты и кинулись на Буйволов, вызвав замешательство. Но коноверинцы отошли, оставив несколько десятков трупов в голове лагеря. Своих и защитников. А еще борта, почти полностью оголенные от пик.
Раздались крики, к передним фургонам полетели приказы и распоряжения вместе с чередой проклятий. Но не было слышно и слова паники или страха. Кор’бен Ольхевар появился между солдатами, с фургонов сразу же сняли большую часть сломанных бамбуковых пик, а на их месте расположили новые, столь же длинные и острые.
Люка тихонько засмеялся, увидав это, преисполненный гордости и злобной радости одновременно. Лагерь вез несколько тысяч таких пик. Еще восставшие могли залатать доски, вырванные из бортов, могли поставить колья перед фургонами или связать и использовать как переносные козлы против кавалерии. Вот она, меекханская смекалка и фургонщицкая сметка — в одном.
Не возьмете нас так уж просто, сукины вы дети!
Ну, давайте! Покажите, что у вас есть!
Они очистили поле, а лагерь двинулся дальше.
— Левой! Правой! Левой! Правой! Ровно!
Ему пришло в голову, что если он тут все равно ни для чего не пригодится, то стоит вернуться в лагерь и помочь в лазарете. Колесо наверняка будет ему благодарна.
Он даже остановился от этой мысли. Колесо.
Как он мог оставить ее без присмотра?
Он должен был вернуться.
— Атака идет за атакой, госпожа. Дым затянул весь наш правый фланг и доходит до центра, и ни баллисты, ни маги не могут толком нам помочь, потому что ничего не видно. — Молодой гонец стоял рядом с лошадью, вытянувшись, словно струна. — Аф’гемид Олювер передает, что если эти сраные чаротрахи нужны где-то еще, то можешь их, Госпожа Ока, забрать. Нам они сейчас ни к чему.
Деане даже не было нужды уточнять, такие ли слова использовал командир Буйволов. Она, стоя чуть ниже вершины холма, видела все поле битвы и могла себе представить, какие эмоции раздирали Коссе Олювера. Лагерь рабов, до которого оставалось почти полмили, полз вперед, и даже две новые атаки Буйволов лишь немного его замедлили.
На вершину пришли вести, что слоны готовы. Сейчас самое время ввести их в дело.
— Хорошо. Скажи ему, чтобы прислал дюжину наиболее уставших ко мне, остальные пусть остаются там. И пусть…
— Пожа-а-ар! Огонь в лагере! — Второй гонец появился внезапно, бежал пешком, без шлема и щита, зато с чистым безумием в глазах. — Госпожа, на нас напали с тылу! Уавари Нахс и пехота! Захватили запасные табуны, приторочили к их хвостам вязанки тростника и погнали на нас. А теперь идут и вырезают все на своем пути. Мой конь… моего коня…
Парень замолчал, казалось, что он вот-вот заплачет. А Деана почувствовала, словно у нее стало тяжело-тяжело на душе и одновременно выросли крылья. Так вот в чем был последний фокус Кровавого Кахелле. Чудесным образом нахальный и безумный. Но — последний. Теперь она уже знала, что запланировал вождь вражеской армии.
— Успокойся. — Она подняла ладонь и погрозила гонцу пальцем. — Сколько их?
— Т-т-тысячи, госпожа, тысячи. Мой конь, Бледный… Один из этих черных демонов отрубил ему голову. Одним ударом, госпожа. Туранх Омрое хотел их остановить, но они разбили его отряд, и каждый Котел теперь сражается сам за себя.
Омрое был высшим офицером Буйволов, командовал десятью резервными Котлами. Если он разбит, то рабов наверняка немало. Но в лагере Деана оставила достаточно войск, чтобы остановить эту атаку, даже если бунтовщики сожгут все до голой земли.
И вдруг до нее дошло, чего именно хотят добиться атакующие.
Милостивая Госпожа! Именно затем они и пустили животных с горящим тростником, привязанным к хвостам. Единственная вещь, которой слоны боятся всегда и везде, — это огонь. Лагерь слонов находится дальше всего от реки, но если рабы пробьются к нему…
Ум Деаны наполнило видение сотен паникующих серых гигантов, проламывающих загородки и нападающих сзади на коноверинскую армию, втаптывая ее в землю.
— Ты, — ткнула она в первого гонца. — Отправляйся к Вуару Сампоре. Пусть отошлет копейщиков и наемную кавалерию на помощь нашему лагерю. Немедленно. Нужно атаковать без промедления. А ты, парень, гони к нуавахам, пусть забирают слонов как можно дальше отсюда.
— Слушаюсь, госпожа! — рявкнули они в один голос.
До конца этой битвы было еще далеко.
