Золотая свирель - Кузнецова Ярослава (книги без сокращений .txt) 📗
В памяти всплыло — денег. Ваденжанский лорд когда-то сватался к нашей принцессе и натерпелся от нее позора. Понятно, почему Мораг заартачилась. Этот коротышка едва ли маковкой своей осмоленной до подмышки ей дотянется. Впрочем, он явно горец из Верхней Ваденги. А лорд их из Нижней, что на побережье. У Нижней Ваденги даже флот есть.
Под ногами у компании попрошайничал кот — большой, рыжий, с белой грудкой, в белых носочках. Один из путешественников кинул ему колбасную шкурку, другой шутливо топнул на него и засмеялся. Кот, ухватив шкурку, побежал через зал к выходу.
Дверь очередной раз отворилась, в кабак разом ввалилась пестрая толпа молодых людей. Они все уже были в подпитии и привели с собой двух веселых девок. Заметавшийся у них под ногами кот привел компанию в буйный восторг.
— Лови кошака, ребя! Ща мы его пивом напоим!
— Справа заходи!
— Плащом его, Таск! Плащом накрой!
— Эй, ты чо, плащ отдай! Своим лови, дубина.
— Хватай его!
— Сучий потрох, окорябал!
— Не троньте Пиратку, обалдуи! — закричала от кухни белоснежная прислуга.
— Ату его, ребя! Промеж ног уйдет…
Толпа сомкнулась. Девки восторженно визжали.
— Держу!
Круг распался. Один из парней, в сбитой на затылок фиолетовой шапке с фестончатым хвостом, поднял кота на вытянутой руке.
Фиолетовая шапка была мне знакома. Я заерзала на лавке, пытаясь спрятаться за гримом. У них нюх на меня, что ли?
Кот оскорбленно заорал, крутясь в воздухе и беспорядочно размахивая растопыренными лапами.
— Эй, Роза! — гаркнул фиолетовый. — Принеси полотенце!
— Чтоб ты провалился! — плюнула прислуга. — Он же тебя располосует, урода.
— Шевелись!
— Сволочи… — пробормотала я.
Эльго, обернувшийся на шум, скосил на меня глаз.
— Сделай что-нибудь, — сказала я ему. — Они кота мучают. Я их боюсь. Они меня знают. Они Пепла чуть не убили.
Эльго вдруг ухмыльнулся, щелкнул пальцами и показал куда-то в темный угол. В темном углу стоял ящик для угля, а на ящике сидела еще одна кошка. Сидела совершенно неподвижно, только глаза светились.
— Роза, скоро ты там? — рявкнул фиолетовый. — Рука затекла!
Он все еще стоял в позе полководца, держа кота за шкирку. Кот выл, приятели фиолетового давились от смеха.
— Не дам я тебе никакого полотенца! Отпусти Пирата, балбес. Это мой кот!
— Ребя, дайте кто-нить тряпку какую, плащ дайте. Сколько мне так стоять? А, платок вон с Малиновки снимите… Черт, пальцы костенеют!
Что-то было не так. Не то, чтобы кот был непомерно тяжел, но… Парень приплясывал на одном месте, воздев в неподвижной руке извивающуюся тварь. Мне даже показалось, я вижу тонкую полупрозрачную нить, соединяющую его запястье и дымный слоистый сумрак под потолком.
Я поморгала. Не понятно — то ли есть, то ли нет…
Компания засуетилась. С одной из девок содрали шаль и попытались набросить на пленного кота. Тот шаркнул задними лапами, послышался треск рвущейся ткани, девка ахнула… Кот извернулся и выпал из застывших пальцев, напоследок мазнув когтями по запястью.
— Ах ты, сучий потрох!
Мелькнул тяжелый сапог, но сбежавшего кота не достал. Нога фиолетового застыла в полуярде от пола.
Тонкая, свитая из тумана нить охватила его щиколотку, и человек оказался подвешен в воздухе за руку и за ногу, как марионетка. Под потолком в сумраке плавали какие-то бледные сизо-радужные пятна, похожие на пленки с поверхности болота. Тонкие нити тянулись как раз от них.
Пауза.
— Э! Э! Что это? Эй, чьи это шутки? А ну, пустите! Ребя, кто это шутит тут?
Фиолетовый подпрыгнул, вырывая из воздуха застрявшую ногу. Не удержался и повис, барахтаясь над полом, цепляясь свободной рукой за товарищей. Кто-то ухватил его за одежду, рванул… рукав съехал, оголившееся запястье гранатовым браслетом обвили кровоточащие царапины.
Пленки под потолком затрепетали — и вдруг камнями попадали вниз, в толпу. Фиолетовый грянулся на пол.
— Мерзость к мерзости, — тихо сказал грим. — Пускай сосут, пакость такая.
— Что это было? — прошептала я. — Твоя работа?
— Нет. — Он повернулся к столу и придвинул поближе кувшин с пивом. — Мне такое не под силу. Это Эльви.
— Кто?
— Слышишь, что Роза говорит?
Компания окружила упавшего. Народ в зале повскакивал, столпился вокруг, гомоня, переглядываясь, пожимая плечами и разводя руками. Слышались растерянные чертыхания фиолетового. Белоснежная прислуга громко объясняла всем и каждому, что на кошек нельзя поднимать руку, а тем более ногу, ибо у кошек есть их собственный кошачий бог, который рано или поздно обидчику отомстит. И фиолетовый еще легко отделался, потому что мог руку-ногу сломать или вообще шею свернуть.
— Кошачий бог? — поразилась я.
Тут поднялся малорослый ваденжанин, аккуратно обошел толпу и направился в угол, к ящику с углем. Там он отвесил глубокий поклон сидящей на ящике кошке, повернулся и прошествовал обратно, к своему месту. Безбородое темное лицо его ничего не выражало.
Эльго разулыбался:
— Денег-то просек, в чем дело, даром что дикарь. Хотя, думаю, потому и просек.
— Так это она, кошка? В смысле, вон та кошка? Она не просто кошка?
— Ты догадлива как табуретка, мать.
— Не язви! Что это за мерзость под потолком плавает?
— Приживалы. — Эльго махнул ручищей. — В любом доме их пропасть по темным углам болтается. Краем глаза их всегда можно увидеть. Мразь, безмозглые хавалки. Их твои соплеменники из Полночи притягивают. А ваша смертная братия предпочитает делать вид, что это не их рук дело, и что вы, человеки, вообще тут ни при чем.
— А что им надо, приживалам?
— Человечьи эманации. Дурные и темные по большей части. Кошек они не любят. Кошки — как березовый уголь, дрянь человечью, да и нечеловечью тоже из эфира вычищают. Одним своим присутствием. А кровушку приживалы любят, видала как они вниз попадали, когда Эльви их отпустила? О! Похоже, служба окончилась. Доедай свою коврижку и пойдем.
В зал, один за другим, входили люди, отряхивая у порога плащи и шапки — снаружи начался дождь. Фиолетовый с компанией шумно веселились у окна, напрочь позабыв про неприятности с котом. На меня они даже взгляда не бросили — и слава Богу. Хоть рядом сидел Эльго, мне все равно было не по себе. Путешественники с охраной ушли, с ними ушел голорукий ваденжанин. Ящик для угля, когда я очередной раз бросила на него взгляд, оказался пуст.
