Хроники Нарнии (сборник) - Льюис Клайв Стейплз (мир бесплатных книг TXT) 📗
Матросы вернулись к столу Эслана и выстроились у его дальнего конца, а капитан и помощник со списком добровольцев (то есть полным списком команды) подсели к Каспиану. Король милостиво согласился взять с собой всех моряков — кроме того, который попросился последним. Этого матроса (звали его Питтенкрим) оставили на острове Звезды дожидаться возвращения товарищей и оплакивать свою горькую судьбину.
Дело в том, что он явно не принадлежал к тем людям, которые способны извлечь удовольствие из бесед с Романду и его дочерью; следует признать, старца на беседы с ним тоже не тянуло. К тому же погода все это время стояла никудышная, и даже появлявшиеся каждый вечер превосходные яства не очень-то радовали — ведь угощаться ими приходилось за столом Эслана, в компании четырех спящих лордов. Впоследствии Питтенкрим признавался, что его пробирала дрожь от одного их вида. Когда корабль наконец вернулся, ему стало так стыдно, что на обратном пути он сбежал во время стоянки на Одиноких островах, откуда перебрался в Калормен. Там его никто не знал, а значит, никто не мешал похваляться на каждом углу похождениями на Краю Света; в конце концов он сам поверил, будто там побывал. Можно сказать, что судьба его, в известном смысле, сложилась счастливо, хотя бедняга до конца своих дней на дух не переносил мышей.
Вечером все собрались на пир за вновь накрытым столом Эслана, а поутру, сразу после того, как улетели белые птицы, поднял свой парус и «Поспешающий к восходу».
— Прекрасная госпожа, — молвил Каспиан, — смею надеяться, что нас ждет новая встреча.
Дочь Романду промолчала, но взглянула на юного короля с улыбкой.
Глава 15
Чудеса
Последнего Моря
Уже очень скоро после того, как остров Романду остался позади, у путешественников появилось ощущение, что они покинули пределы привычного мира. Иным стало не только все вокруг, но и многое в них самих. Прежде всего выяснилось, что для сна теперь требуется гораздо меньше времени. К тому же они почти перестали нуждаться в еде, да и разговаривали теперь очень редко и очень тихо. Со светом произошло нечто совершенно необычное: его стало больше и он сделался светлее прежнего. Солнце увеличилось в размерах вдвое, а то и втрое. И каждое утро (пожалуй, это производило на Люси самое сильное впечатление) огромная стая белоснежных птиц проносилась над кораблем на запад, в сторону острова Романду, распевая песню на неведомом наречии. Через некоторое время, склевав свой завтрак на столе Эслана, стая возвращалась и исчезала на востоке.
— Какая здесь чистая вода! — сказала себе Люси в начале второго дня плавания, глядя на море с левого борта.
Вода и вправду поражала своей прозрачностью. Потом девочка углядела какой-то темный предмет размером с туфлю, двигавшийся в том же направлении и с той же скоростью, что и корабль. Казалось, эта штуковина плывет по поверхности, но тут кок выбросил за борт кусок черствого хлеба, и загадочный предмет неожиданно проплыл под горбушкой. Значит, он под водой. Спустя недолгое время «туфля» резко увеличилась в размерах, но почти тотчас же уменьшилась снова.
Люси чувствовала, что уже видела нечто подобное, но долго не могла сообразить, где и когда. Она терла лоб, качала головой, высунула от досады язык — и наконец вспомнила. Если в ясный солнечный день выглянуть на ходу из окна купе, увидишь тень поезда, бегущую с ним наперегонки. Промчится поезд мимо косогора, и тень вспрыгнет на склон, приблизится и вырастет, но едва состав вновь окажется на ровном месте, прежней станет и она.
— Это наша тень! — воскликнула девочка. — Тень корабля на дне моря! Она стала больше, когда мы проплыли над подводной горой. Выходит, вода здесь даже прозрачнее, чем я думала. Боже мой, да ведь я вижу морское дно!
Тут Люси догадалась, что большие серебристые круги — донные островки песка, а темные и светлые пятна — вовсе не изменчивые блики и рябь на поверхности, а различные предметы под толщей воды. Сейчас, например, корабль проплывал над расплывчатым зеленовато-лиловым пятном, которое пересекала извилистая светлая полоска. Люси напрягла зрение и заметила, что некоторые пятна слегка колышутся. «Как деревца на ветру, — подумала девочка, — Кто знает, может, там и вправду подводный лесок?»
Светлую полоску пересекла другая такая же, и Люси решила, что это, наверное, перекресток лесных дорог. Едва девочка успела пожалеть о том, что не может спуститься и проверить свою догадку, как лес кончился. А вот дорога продолжалась, только теперь тянулась через песчаное поле и стала темнее, а по обочинам появились какие-то пупырышки, не иначе как ряды камней.
Потом почудилось, что дорога стала шире; на самом деле она просто приближалась к поверхности, взбираясь по пологому склону. Это Люси поняла, как только увеличилась корабельная тень. Потом дорога — у девочки уже не оставалось сомнений в том, что она видит именно дорогу — стала сильно петлять, поднимаясь по следующему, более крутому склону. Люси свесилась вниз. Ее глазам предстала картина наподобие той, какая открылась бы взору с высоты горного перевала. Солнечные лучи освещали даже оставшийся позади лес, но за ним все расплывалось, словно в тумане. Впрочем, Люси куда больше интересовало не оставшееся позади, а лежащее впереди. Там, достигнув гребня подводного кряжа, дорога снова выпрямлялась и тянулась к чему-то совершенно невероятному, огромному и прекрасному, цвета слоновой кости или перламутра. Люси никак не могла понять, что же это такое, но гигантское сооружение отбрасывало четкую тень — тень зубчатых стен и башен, шпилей и куполов.
— Да это же замок, а то и целый город! — ахнула девочка. — Интересно, почему его построили на вершине горы?
Много времени спустя, уже дома, они размышляли об этом вместе с Эдмундом и решили, что в подводном мире чем глубже, тем меньше тепла и света, а во мраке и холоде могут таиться всякие чудища, вроде гигантского спрута или того же морского змея. Поэтому в морских низинах селиться опасно и неудобно: для подводных жителей они то же самое, что для нас высокие горы, а горы для них все равно что для нас долины. Там и теплее, и светлее, и безопаснее. (Надеюсь, вы понимаете — с нашей точки зрения вершины подводных гор не что иное, как отмели). Бесстрашные охотники и доблестные рыцари из подводных городов спускаются во мрачные долины в поисках приключений, тогда как вершины предназначены для спокойной, размеренной жизни, для отдыха и мирных трудов.
Подводный город остался позади, но морское дно продолжало подниматься и вскоре оказалось не более чем в ста футах под килем. Дорога оборвалась, дальше расстилался то ли луг, то ли сад — во всяком случае, на водорослях красовались яркие цветы. И тут Люси едва не взвизгнула от восторга — внизу появилась кавалькада всадников на морских коньках. Только коньки эти были не теми крохотулями, каких выставляют в музеях, а большими, под стать земным лошадям. Судя по тому, что на головах некоторых всадников красовались драгоценные диадемы, а за плечами струились по воде изумрудно-золотые мантии, всадники принадлежали к подводной знати.
И тут, к досаде Люси, над головами чудесных всадников появился целый косяк каких-то толстых рыбин. Они заслонили было кавалькаду, и в этот миг произошло самое интересное. Из глубины вынырнула хищного обличья зубастая рыба (Люси никогда таких не видела, даже на картинках), выхватила из середины стаи одну зазевавшуюся толстуху и мигом ушла вниз. Всадники на морских коньках одобрительно жестикулировали и кивали головами. Не успела первая хищница вернуться к косяку, как за добычей устремилась другая. Люси успела заметить, что послал ее самый высокий из подводных всадников, ехавший впереди. За мгновение до этого то ли он держал ее в руке, то ли она сидела на его запястье.
— Надо же, — удивилась девочка, — до чего похоже на соколиную охоту! Помнится, когда жили в Кэйр-Паравеле, мы тоже так охотились. Только у них вместо соколов рыбки, и они не летят за добычей, а плывут.
