Ореховый посох - Скотт Роберт (е книги txt) 📗
«Да черт с тобой, Лессек! Сам спасай свой поганый мир!»
Впервые Стивен понял, что движется задом наперед. И заплакал.
У него, похоже, сильный жар. Что там говорил доктор Уилсон? Повышенная температура — это естественная реакция организма на нежелательное вторжение. На вторжение врага. Весь организм при повышенной температуре начинает бороться за выживание, уничтожая болезнетворные микробы. Была еще такая песня о лихорадке, какая-то строчка из нее все время крутится в голове, ее то ли «Роллинг стоунз» пели, то ли Бетховен сочинил. Да нет, это, конечно, Бах, одна из его фуг. Стивен, правда, не помнил, какая именно; он никогда не мог как следует их запомнить. У его сестры однажды была лихорадка, и он подсматривал из коридора, как она мечется на постели. Это странно возбуждало его и в то же время пугало. Он тогда очень боялся, что сестра может умереть. Ее зачем-то сперва опустили в ванну с холодной водой, а потом спешно потащили в больницу. Неужели она умерла?
Теперь Стивен весь взмок. Пот разъедал глаза, холодными струйками стекал за ушами и по шее. Он хотел хотя бы лицо утереть, но даже руки поднять не мог. Он умолял, чтобы кто-нибудь — хоть кто-нибудь! — подошел и промокнул ему лицо, но никто к нему не подходил. И тот белоснежный мир куда-то исчез. Или он просто утратил способность видеть?
Нет, сестра тогда не умерла. Она же собиралась замуж за Кена, или Карла, или как там его, а он должен был привезти ей в подарок китайский шкафчик. Ему еще нужно было как-то доставить этот шкаф в Калифорнию. В ту ночь у нее в комнате было очень холодно. Зубы у Стивена так и стучали, и он никак не мог сдержать дрожь. Тот белый мир исчез, но его сменило множество ярких танцующих многоцветных радуг. Господи, как ужасно он вспотел!
«Интересно, а насколько я похудел? Может, следующим летом борьбой заняться? Хотя до следующего лета еще далеко, трудно будет оставаться таким же худым».
И как только они с ума не сходят, эти борцы? А сейчас для занятий борьбой слишком холодно. Судьям пришлось бы надеть вязаные перчатки.
«А интересно, я и на этих цветных радугах тоже оставляю такие же безобразные бороздки? Верните то белое покрывало. Я его больше не испорчу.
Я подберу ноги повыше, пусть только кто-нибудь вытрет мне пот с глаз. Всегда следует не только брать, но и давать. Я постараюсь никому из вас не быть в тягость, если хоть кто-нибудь вытрет этот отвратительный, жгучий, соленый пот, что разъедает мне глаза».
Стивен уже плакал в голос и весь дрожал, хватая ртом воздух, когда не имеющий лица заботливый «медбрат» вытер ему пот с лица и с шеи и снова исчез. А Стивен вновь поплыл куда-то задом наперед.
Гилмор оказался прав. Кто бы ни унес Стивена от того побоища, он явно обладал куда большей силой и выносливостью, чем Марк. Марк шел по следу уже несколько часов, но ширина шага у незнакомца ничуть не уменьшалась. Тот, кто захватил Стивена в плен, был либо необычайно высокого роста, либо по-прежнему легко бежал даже с такой ношей. В Америке такой человек побил бы все мыслимые рекорды в марафоне. Марк понимал, что за этим бегуном ему ни за что не угнаться, и надеялся только на то, что тот остановится из-за ранений Стивена.
Марк уже подумывал о том, чтобы сделать привал и подождать остальных: ведь одного боевого топора будет явно мало, чтобы освободить Стивена из рук — или, может, лап? — того, кто столь стремительно уносит его по снегу. Да и магия Гилмора очень даже пригодилась бы. Но, тряхнув головой, Марк все же пошел по следам дальше. Стивен может и не дожить до утра, так что сейчас все зависит от него, Марка. Вдруг все же появится какой-то шанс тайно похитить Стивена или убить того, кто его пленил. Но прежде всего нужно их нагнать.
Незадолго до рассвета следы повернули на север и теперь тянулись вверх по едва различимому в темноте склону горы. Марк прикинул: свернув на восток, он пробежал до этой горы миль пятнадцать. Ноги и спина ныли от бега по неровной поверхности и глубокому снегу. Чтобы не обезвоживать организм, Марк на бегу ел снег, а чтобы окончательно не обессилеть, прикончил последний кусок кабаньего мяса. Ему прямо-таки мерещился стакан апельсинового сока или, может быть, чашка очень горячего черного кофе. Тело его сжигало огромное количество калорий каждый раз, как он пригоршнями заталкивал в себя снег, но остановиться, растопить снег и наполнить водой бурдюк он себе позволить не мог.
Куда сильнее Марка тревожил вопрос о еде; в последние дни они ели очень мало, а перед тем, как начать последний подъем, у них и вовсе осталось только кабанье мясо, да и то немного. В зимнее время в горах нужно как следует питаться, и Марк даже рассмеялся при мысли о том, что больше всего ему сейчас хочется овощей. Прошло не так уж много времени с тех пор, как они со Стивеном решили начать жизнь с новой страницы и питаться правильно, но сейчас ему казалось, что это было целую вечность назад.
Подъем заставил Марка перейти с бега на быстрый шаг, но и это было для него слишком быстро. Потрясающе, но преследуемый им незнакомец и теперь не только не изменил ширину шага, но и ни разу не покачнулся, не отступил в сторону! К счастью, сосновая ветка, зажженная Гилмором, продолжала ярко гореть. Марк взмок, несмотря на мороз, и без конца промокал лоб краем плаща. Незнакомец явно стремился перебраться через гору, и Марк очень надеялся, что они не слишком сильно отклонились к востоку, чтобы пропустить ту долину, которую они со Стивеном высмотрели еще несколько дней назад. Он не сомневался, что эта долина выведет их прямо к Ориндейлу, так далеко она протянулась на северо-запад.
Впрочем, они тогда и не подумали хотя бы прикинуть, а далеко ли она простирается на юго-восток — решили, что вряд ли им это понадобится. Марка это несколько тревожило. Они и северный-то конец долины не слишком хорошо тогда рассмотрели. Марк понимал, что в целом его план — сперва на север, а потом, через один перевал, на запад и дальше по той долине — звучит вполне разумно. Но Скалистые горы давно дали ему понять, что, когда ориентируешься на местности, даже самые очевидные решения очень часто приводят к тому, что совершенно теряешь направление и приходится подолгу блуждать, не находя выхода.
Заметив, насколько след незнакомца крупнее, чем отпечаток его, Марка, ноги в сапоге, он в очередной раз сильно призадумался. Как же ему все-таки спасти друга? Гилмор давно говорил, что их кто-то выслеживает. А что, если этот кто-то и унес Стивена? Насколько сильным противником он может оказаться? Марк не слишком уверенно владел шпагой и вряд ли представлял серьезную угрозу для кого бы то ни было старше десяти-двенадцати лет. Пожалуй, с боевым топором в руках он чувствовал себя гораздо увереннее. И сразу же в ушах у него прозвучало предостережение Саллакса: «Только не пытайся отрубить врагу руку или ногу».
Господи Иисусе! Неужели ему вскоре предстоит поединок, где подобный выбор — что именно отрубить врагу — окажется вполне реальным? Нет, бойцом он, в общем, никогда себя не чувствовал. Однажды, правда, он подрался с Полом Кемпроном — им тогда было лет по четырнадцать. А еще как-то раз во время футбольного матча он еле выбрался — с расквашенной губой и сломанным зубом — из яростной драки, в которой друг с другом схватились несколько сотен пьяных бостонцев, а он, Марк, как раз пытался в ней не участвовать. Вот, пожалуй, и весь его бойцовский опыт.
Марк попытался представить себе своего нынешнего потенциального противника: гораздо выше него ростом, гораздо сильнее и, безусловно, куда более ловкий и умелый боец... Нет, ему никак не удавалось убедить себя, что из этой схватки ему удастся выйти живым или хотя бы не слишком сильно побитым. А что, если это существо обладает магической силой, как алмор или тот призрак, который до неузнаваемости изменил Саллакса? Ну, тогда ему вообще не на что рассчитывать.
И все же Марк заставил себя сосредоточиться и подумать, как можно было бы обмануть этого незнакомца, вынудив его хотя бы ненадолго оставить Стивена без присмотра. Тогда им, может быть, удалось бы спрятаться в кустарнике и потихоньку сбежать. Нет, никогда в жизни еще Марк не чувствовал себя таким трусом!
