Бойня (СИ) - Панасенко Дмитрий (лучшие книги .txt) 📗
Калейдоскоп провернулся, поигрывая затуманенными гранями зеркал…
Голоса слышались невнятно. Мир плыл и раскачивался, меня очертания, был зыбким и податливым. Морфий, чертова туча морфия и другой дряни, которой ее обкалывали каждый раз перед медицинским осмотром. Сраные медики проверяли, не добавилось ли у нее новых нанокультур и имплантатов. Обычное дело. Во всяком случае, перед каждым сезонным турниром. Делалось это под благовидным предлогом распределения бойцов по «весовым категориям», но она крепко подозревала, что на самом деле, это делается только для того, чтобы слить данные о бойцах семейкам, что держат банк. Ставки. Чертовы ставки. И турнир. Турнир, в конце которого она будет свободной. Так или иначе. Пусть чертовы лепилы хоть до умопомрачения ищут в ней хоть что-то. Последний вставленный имплантат, какой-то дрянной ускоритель выброса адреналина, что пытался в нее впихнуть новый хозяин, она выблевала почти месяц назад. Она вообще последнее время часто блевала. Не то, что это было неправильно, ведь уже два сезона ее рацион состоял в основном из вареных опилок, тухлого мяса и гнилых овощей, но она нутром чувствовала: что-то в ней не так. Громадным усилием воли, заставив мир чуть приостановиться, она попыталась сфокусировать взгляд и сосредоточиться на звуках. К несказанному удивлению у нее получилось. Голоса стали ярче, речь чуть более внятной, и на несколько мгновений ей даже показалось, что она улавливает суть.
Стоящий в углу комнаты бледный, то и дело утирающий со лба пот мужчина был недоволен.
— Что значит — беременна? Я, ведь, заплатил вам за стерилизацию! — Визгливо вскрикнул он и, нервно почесав торчащие из безрукавки тощие, густо испещренные мелкими незаживающими язвами запястья…
— Она — регенератор, Муста. Обычная стерилизация не поможет. — Массивная фигура человека в белом, густо залитом потеками красно-коричневой жидкости, халате недовольно колыхнула дряблым животом и, сделав шаг вперед, заставила мужчину отступить. — Она восстановилась. И кстати, кормил бы ты ее получше. Регенераторам нужно есть качественный белок. Много белка. И всего остального тоже.
— Восстановилась? — Скрипнул зубами тощий мужчина, и с отвращением сплюнув под ноги, затряс головой. — Нет, нет, нет. Августо, я тебе заплатил. Заплатил, чтобы у нее детей не было. А сейчас ты говоришь, что я просто выкинул деньги на ветер? Скажи мне, Августо, — кулаки мужчины сжались, а зрачки сузились, превратившись в две булавочные головки. — Я что, похож на лоха, которого можно кинуть?
— Если ты не помнишь, — индифферентно пожав плечами, врач лениво поскреб обломанными ногтями двухдневную щетину и с ухмылкой уставился на трясущегося в бешенстве Мусту. — Я еще тогда говорил, что трубы перевязывать, скорее всего, бесполезно, зато можно химически вытравить матку, но это будет стоить на двести серебряков больше. Ты сам не захотел платить. Так что… Она беременна. Пять месяцев.
— Что? — Мужчина икнул. — Почти пять месяцев? А где… Она же плоская, как доска…
— Крепление плода к задней стенке. Сам плод очень мелкий. Слишком плохое питание. Так что… — стерев с уголка губы капельку выступившей слюны, врач почесал мочку уха и, приподняв бровь, выжидающе уставился на рабовладельца, — ребенка оставлять будешь? Или как? Если будешь, повторюсь, больше корми, меньше нагрузок… Загонял ты ее… Раньше хоть куда кобылка была, на чемпионство шла, а сейчас, — медик брезгливо поджал губу… — отработка. Развалина. Брак. Вон даже брыкаться не пытается.
— Оставить? К черту! Я не собираюсь кормить ее ублюдка-мутантеныша! — Нервно помассировав челюсть, Муста брезгливо сморщился. — Выскоблите из нее эту дрянь! И еще… Куда вы… остатки выбрасываете? Ну, все эти аборты, ампутации, опухоли, гнилой ливер и прочее?
— На задний двор… Что ты задумал? — Пласты сала на лице врача дрогнули, редкие белесые брови сошлись к переносице. — Что за гадство ты задумал, Муста?
— Ну, — истерически хохотнув, мужчина злорадно оскалился. — Ты же сам сказал, ей надо питаться… Думаешь, у меня есть деньги на нормальное мясо?
Перед взором девушки вновь крутанулись затуманенные осколки зеркал…
— Нет, нет, нет!! Отпусти!! Пожалуйста!! Не надо!! Хватит!!С хрипом выдохнул Горм, и попытался отползти в сторону. Получилось плохо. Рабовладельцу мешали сломанные, ощетинившиеся прорвавшими кожу осколками костей запястья. Вывернутые под неестественным углом ноги судорожно сокращались, пытаясь протолкнуть тело хоть на шаг, но лишь бессильно скребли по усеянному мусором и осколками грязной посуды полу.
— Отпустить? Нет, Муста… — Без труда нагнав бывшего хозяина, она присела перед ним на корточки, и сграбастав жидкие, сальные волосы, дернула голову мужчины вверх. — Знаешь. Эта идея с сотней боев подряд… Я тебе даже благодарна. Сдохнуть на арене, всё равно, лучше, чем гнить заживо или терпеть всех этих твоих дружков и знакомых… Не стыдно было продавать меня за дозу?.. Нет?.. Знаешь, я передумала, пожалуй, не стану вынимать из тебя кишки, как хотела вначале… Я сделаю лучше… Помнишь, ты говорил, что если я не буду тебя слушаться, то ты отрежешь мне руки, ноги и продашь в бордель? Так вот, — качнув перед лицом побледневшего, как полотно, мужчины блестящим лезвием тесака, она дождалась судорожного всхлипа и только после этого позволила себе закончить фразу. — Я нашла на тебя покупателя. Он даже сказал, что будет снабжать тебя твоим любимым «кроксом». Чтобы ты протянул подольше… Ну, что скажешь? Я добрая?
Мужчина не ответил. Лишь захныкал и снова попытался уползти. Впрочем, ей было всё равно. В груди поднималась яркая, горячая волна радости и удовлетворения. Она была почти счастлива. А крики? Плевать… Это трущобы. Здесь визгами никого не удивишь.
Брызги дымчато-карминных зеркал на миг сверкнули в сонном мареве…
Жажда. Чертова жажда отнимала все остатки сил. Голова кружилась, в животе жгло, а в суставы, казалось, кто-то щедро сыпанул песка. Простреленное бедро отдавалось болью при каждом шаге. Облизав потрескавшиеся губы сухим, как наждачная бумага языком, она подняла к небу пересохшие от недостатка влаги, нестерпимо зудящие глаза. Ни облачка. Черт. Какая же она дура. Сраный торгаш опоил ее какой-то дрянью и выкинул прямо посреди чертовой радиоактивной пустыни. Без оружия, без вещей и даже без одежды. Впрочем, она сама виновата — знала ведь, что по вере чистых, нарушить клятву, данную мутанту или иноверцу, не только не зазорно, но и почетно. И какого черта она повелась на все эти россказни про то, что караванщик знает путь к теплому морю? Ну, кто в своем уме, найдя путь в рай, из него уедет? Оставался только один вопрос: почему этот ублюдок её не пристрелил? Пожалел пулю? Скорее всего. Ладно. В пекло. Надо идти. Только вот куда? В любую сторону, сколько хватало глаз, одна и та же картина: ровная, как стол, покрытая редкими жесткими пучками травы степь. Первое время она пробовала рвать горькую поросль, жевать острые стебли и сухие, будто деревянный брус корни, но лишь изрезала себе язык и небо. Интересно, что её прикончит быстрей — жажда или радиация? Судя по тому, что она бредет по этой драной, всеми богами пустоши уже вторую неделю… Неожиданно откуда-то из-за горизонта раздался приглушенный расстоянием, но быстро приближающийся звук. Звук, показавшийся ей райской музыкой. Рев допотопного, бензинового мотора. Впрочем, она не питала иллюзий. Тот, кто её заметил и заинтересовался, вряд ли будет делиться с ней водой и пищей. В лучшем случае, мутантке достанется рабский ошейник и неподъемный труд в местных угольных копях, в худшем… Медленно пригнувшись, она подобрала комок сухой земли и размолола между пальцами. Если попытаются взять живьем, можно попробовать бросить кому-нибудь в глаза. Она не в той форме, чтобы драться всерьез, а об огне и молниях даже думать больно, но ослепить хотя бы одного противника… Разошедшиеся в безумной усмешке губы треснули, и на её подбородок потекла тонкая, вязкая струйка крови. Ослепить. Попытаться сблизиться, а потом разорвать горло и напиться чудесной теплой и соленой влаги. Уже похоже на план.
