Время проснуться дракону - Ганькова Анна (книги полные версии бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Вот и получалось, что кроме как к Ляльке ей и пойти-то было некуда.
С ее женишком, пурпурнопатлатым, девушка вроде тоже общий язык нашла. Ничего так, общительный парнишка оказался. Изъяснялись, конечно, они в основном жестами, да еще палочкой на снегу он значки разные ей рисовал. Только вот получалось, если она его понимала правильно, то… фаты зимою все больше спят, а она, дурища, все ходит и своими воплями их будит…
Но Лялька – подружка хорошая, сразу начинала на него гневно верещать и кулачками махать. Защищала Льнянку от приятеля, значит. А потом, вдрызг разругавшись с парнем, принималась слушать подругины жалобы. Сама при этом головой качала и по щеке Лёнку ладошкой гладила. А девушке большего-то и не надо было – чтоб выслушал кто, да пожалел и все!
Вот и сегодня, поддувая морозным ветром себе под ноги и расчищая тропу, продвигалась Лёна к дубовой роще – за очередной порцией сочувствия.
– Лялюшка! – заголосила она, встав как обычно посреди высоких деревьев.
Почти сразу с верхних веток одного из дубов посыпался снег и через мгновение из сверкающей пыли вынырнула розовая стрекоза… а за ней и фиолетовая…
« – Ох, щас сначала мы с ним поругаемся, затем – они с Лялькой, и только потом сможем поговорить…» – обреченно подумала девушка, зная уже наперед, как будут развиваться события.
Но сегодня все сложилось не так. Ляля, приметив своего кавалера, долететь до подруги и начать скандалить ему не дала. А прямо на полпути развернулась и выдала в его сторону свистящую гневную тираду. Тот поменживался малость, что-то жалобно пискнул и подался обратно – наверх.
Пронаблюдав эту сцену, Льнянка почувствовала себя еще хуже – ко всем имеющимся горестям в душе прибавились еще и сочувствие к парню, и боязнь за нарушаемые ею отношения парочки, и стыд за собственную навязчивость.
Так что, когда феечка подлетела к девушке, та лишь послала ей воздушный поцелуй и пошла с поляны. Лялька пыталась ее нагнать, но Лёна ей не позволила – подобрав юбки, кинулась бежать, незнамо в какую сторону.
Как долго и куда она бежит, заполошные мысли ей приметить не позволили. Пришла в себя она, когда поняла, что морозец неслабо так грызет щеки, а нос заледенел настолько, что если щелкнуть по нему, то он точно отвалиться. Оказалось – она рыдает вовсю, а сама стоит над замерзшим озером уже в соседней долине.
Впрочем, не так уж далеко она и ушла. К этому озеру с деревенскими ребятами она приходила не раз – тут пути-то чуть дальше, чем до орочьего хутора… только в другую сторону. Так что, когда лед на озере устоялся, ребятня стала наведываться сюда, чтоб на парных полозьях кататься. Их одних, конечно, никто в соседнюю долину не отпускал, вот и тащили они Льнянку с собой, когда никто из старших родственников идти с ними не соглашался.
Переступив снежный нанос, девушка вышла на лед. Замерзшая поверхность озера от толщи холодной воды казалась темной, лишь редкие белые разводы, толи трещин перемерзших, толи наслоений каких, пересекались в ней, да легкая поземка низкими завихрениями по ее глади кружила. Лёна, вспомнив веселые развлечения с ребятами, оттолкнулась одной ногой и проехалась. Оно, конечно, в войлочных валенках не то, что на бронзовых полозьях – далеко не укатишься. Но раз уж забралась в такую даль, а заняться-то нечем…
И тут, прямо под своими ногами, приметила девушка мимолетное движение. Стало не по себе от скользнувшего вновь… чего-то. Виден был только светлый размытый силуэт толи рыбины большой, толи, какого животного. Льнянка внутренне собралась и заставила уняться вдруг возникшую в голове панику. Чей не девчонка-селянка дремучая, а волшебница. Что ей будет?
Понукая себя, девушка присела на лед и стала всматриваться в черную глубину, ловя взглядом мелькание светлого силуэта. И тут, вдруг, прямо на уровне ее лица, ко льду с той стороны… прижалось такое же – человеческое, ну, или эльфийское, вполне обычное личико. Бледное, даже слегка голубоватое, оно улыбалось синюшными губами, а волосы – как настоящие Льнянкины, белые с зеленцой, расплывались вокруг него звездочкой.
« – Это ж… это ж… наяда!»
Толи духи воды, толи отражение кого-то из другого Мира, они иногда, вот также неожиданно, возникали в воде, и никто не знал, откуда они беруться и что из себя представляют. Крестьяне, те вообще, считали наяд вернувшимися в Мир душами утопленников и боялись жутко, хотя каких-то злокозненных действий с их стороны не было замечено ни разу.
Скорее всего, селяне путали их с водявами, по дремучести своей сваливая все неизведанное и непонятное в одну кучу. А эти-то – да, и путников в омут заманивали, и детей с берегов таскали, и людей по ночам пугать любили. Только они, в отличие от наяд, облик до времени имели совсем человеческий. А иначе кто на их зов пойдет? Какой малец страшной тете с белым лицом ручку протянет? И только, как писали в умных книгах, вкусив человеческой крови, они истинный свой вид и принимали – смердеть начинали тиной и разложением, зубы острые показывали да глаза мертвые запавшие.
Здесь де, в Долине, в таинственном народе видели дальнюю родню фатов. В общем-то, только потому, что те, порхая летом в жару над озером, любили выманивать этих существ на поверхность. Так что и эту версию, как думалось девушке, можно было считать только вероятной. Потому что никому из ныне живущих, не только с наядами, но и с сами фатами, как известно, пообщаться так не разу и не удалось. Кроме нее, конечно…
И вот, пожалуйста, самая настоящая наяда, опять же на нее – Льнянку, сейчас смотрит из воды и скрываться не собирается.
А меж тем удивительное создание приложило ладонь ко льду с той, своей, стороны и девушка, машинально сняв варежку, ответила тем же. Когда их ладони совпали, эльфийка услышала голос, зазвучавший в ее голове:
« – Чудо, разотри нос снегом, а то отморозишь!» – и задорный смешок. А соответственно ему, на лице подо льдом, губы из простой улыбки растянулись шире, как если бы из них уже вырывался настоящий смех.
– Это я чудо?! – недоуменно протянула Лёна.
« – Ты, малышка, ты! Три нос, живо!»
– А ты кто? Наяда? – спросила девушка, а сама, так же машинально, как давеча приложила ладонь ко льду, подхватила пригоршню снежной крупки, принесенной поземкой, и приложила к лицу.
Создание на вопрос, почему-то, не ответило, а только насмешливо посмотрело на нее. Немного поразмыслив, Льнянка вернула ладонь на место.
« – Умная малышка!» – тут же в голове раздался одобрительный голос.
– Ты кто? – еще раз спросила водяное создание девушка.
« – Дыхание воды… это я, а мы – это мы…»
– Понятно… – кивнула Лёнка в ответ, хотя, в общем-то, ничего так и не поняла.
– А почему я чудо? – вернулась она к первому вопросу.
« – Красавица, умница, кровь и магия в тебе разная… даже наша… потому и Чудо…» – ответила Дыхание воды.
– Как ваша… – было начала задавать следующий вопрос девушка, но наяда ее перебила:
« – Выпей теплого и иди … туда…» – указала она другой рукой.
Льнянка посмотрела, куда ей указали, а когда повернулась обратно, то под ней уже никого не было – только черная вода.
– Как так?! – разочарованно вскрикнула девушка и, подхватившись с места, забегала кругами по льду.
Но сколько она не вглядывалась, никогошечки ей так увидеть и не удалось – только спокойная темнота, да редкая сонная рыбка, лениво проплывающая в ней.
Тут расстроенная Льнянка вспомнила о последней фразе, сказанной ей наядой. Что касается теплого, которого ей было велено выпить, тут все понятно – на поясе гномья фляжечка болтается, а в ней почти неостывший малиновый взвар. Но вот куда указала Дыхание воды, было не совсем ясно. Лёнка еще раз поглядела в том направлении.
« – Мне следует вернуться домой?» – потому что если не брать во внимание маячивший перед глазами заснеженный отрог, то там, по прямой, находилась деревня и, соответственно, башня Главы Рода, которая и была сейчас для девушки домом.
Видимо наяда разглядела ее замерзшее лицо и почувствовала тоскливо-растерянное душевное состояние, потому настойчиво и велела ей уходить с промерзших просторов. Мысленно поблагодарив Дыхание воды, которая так о ней беспокоилась, что и теплого питья заставила выпить, и домой настойчиво спроваживала, Льнянка стала перебираться через снежный нанос на краю озера.
