Ларт Многодобрый - Плахотникова Елена (бесплатные полные книги .txt) 📗

А если надо, то как? И когда? Вчера Первоидущий нас строить не стал, но сегодня… как в той песне может получиться: «…По дороге, по широкой дороге. Там, где мчится курьерский…» Поезда, правда, по здешним Дорогам не бегают, но поалы тоже развивают очень даже приличную скорость. А мне не только Меченого найти надо, но и сеанс исцеления провести. А это все – время. Которого с каждой секундой становится меньше. Пока я сижу и жду чего-то. Особого приглашения? Или разрешения? От Лапушки.

Она задумчиво покатала в ладонях округлый камень. Посмотрела, как мерцают зеленые искорки в его темной глубине.

Таких камней я здесь еще не видел.

– Есть хозяин, есть раб и есть слуга. – Голос у Марлы низкий, глухой и какой-то отрешенный. Точно она не со мной говорит, а думает вслух. – А есть еще те, кому трудно служить…

– Это мне-то трудно служить?! – не выдержал я поклепа. – Да этот мужик меня почти не видел и не слышал!

Лапушка подняла голову. И, наверно, в первый раз за сегодня прямо посмотрела на меня. А в глазах ее, похоже, печаль всей вселенной собралась.

– При чем тут ты, Пушистый?.. Это Меченому трудно быть слугой. Он как-то сказал… – Марла сжала камень в кулаке. – «Я похож на касырта в паланкине. На связанного касырта. Ни убежать, ни обогнать паланкин не могу, ни другой путь выбрать. И так до самой смерти. Связанный и в чужом паланкине». – А голос у нее ну точь-в-точь как у Меченого сделался. Закрой глаза, и поверишь, что мужик рядом стоит.

Глаза я закрывать не стал. Чтоб не обманываться.

Блин! Ну как можно быть таким недогадостным? Видел же, что Меченому не слишком радостно жить возле меня. Но что настолько все хреново… что ему легче умереть, чем дальше служить…

– Если б я знал, давно бы отпустил его. Честно, Лапушка. Ну что я, зверь какой?..

– Как бы ты его отпустил?! – Кажется, Лапушка немного удивилась.

– Ну как?.. Обыкновенно. Как всех остальных отпускают.

– Таких слуг не отпускают.

– Почему?

– Потому что не отпускают. Они связаны с хозяином до смерти.

Неуютно мне стало от таких разговоров.

– А разорвать эту связь?

– Как разорвать?! – Марла даже свой камень уронила.

– Ну с помощью ритуала…

– Нет такого ритуала! – Голос у Лапушки сделался тверже поднятого камня. И холоднее утреннего ветра.

– Ну тогда я придумал бы чего-нибудь.

– Ты?! Придумал бы?!

– Ну да. А что, нельзя?

На меня посмотрели так, будто я небо с землей предложил местами поменять. Марла даже подобралась как-то вся. Как перед опасным местом, которое мы проехать должны. Похоже, я здорово удивил Лапушку. И напугал.

– Ну ладно. Чего ты, в самом-то деле? Сейчас-то я ничего придумывать не буду. Нынче решать надо, как с Меченым быть. Одному мне соваться в Храм никак нельзя. Мне ассистент нужен, чтоб присмотрел за мной, пока я его тащить буду. Чтоб за руку меня подержал. А то ведь заблудиться в чужом сне – раз плюнуть. Так предсказатель наш говорит.

Я даже устал от своей речуги. И рассказывать, как спасал Первоидущего и его компанию, не стал. В другой раз как-нибудь. Если Лапушка захочет. Только спросил ее:

– Пойдешь со мной? Поможешь?

– Нет.

Я обалдел и онемел. На минуту.

Совсем другого ответа ведь ожидал.

Да если б Кранта можно было взять в Храм, я и просить бы Марлу не стал. Смотались бы по быстрячку, справились бы с проблемкой по-тихому и спокойно обратно вернулись. Уже втроем. А Меченый – мужик не из болтливых. Не станет он о нашем недоразумении распространяться. Крант – тоже. Но с ним я в Храм не ходок. И Малька со мной он не отпустит. Точнее, «слабого, беззащитного» меня со «страшным и ужасным» ипшей. Обязательно присмотреть за мной захочет. Хотя бы издали. А что из этого получится, я уже видел. Во сне. Я с криком проснулся после него. И дня три потом только шепотом говорить мог.

– Пушистый, я не пойду в Храм. И тебе идти не надо.

– А Меченый? Он же того…

– Он уже мертвый. – Голос у Марлы не дрогнул. Только зубы сжались. До хруста.

– Еще нет. – Уверенности в моем голосе было не меньше. Я не мог объяснить, но точно, на сто процентов знал, что время в том месте, где сейчас Меченый, не движется. Застыло, как стоп-кадр. И будет стоять, пока я решаю, чего делать с проблемой. Почему я, а не Меченый должен решать, этого я не знаю. Может, закон какой существует. Или поправка к закону.

Даже понять такое трудно. А рассказать, да еще так, чтобы поверили… думаю, эта задачка не про меня. Но я честно попытался.

– Он еще живой, Лапушка. Я… знаю это.

Она покачала головой.

«Не поверила», – подумал я.

И ошибся.

– Он хочет умереть свободным. Отпусти его, Пушистый.

Ну я и «отпустил». Если женщина просит…

Где-то на большом дворе, перед распахнутыми воротами, стоит на коленях мужик. И улыбается. Отчего шрам на лице кажется еще глубже. Руки его прижаты к животу, а в глаза светит закатное солнце. Он щурится, улыбка превращается в оскал… это руки тянут из живота широкий нож. Вытянули, уронили, опять прижались к животу. Мужик валится на бок. Глаза плотно закрыты.

Мои, кстати, тоже.

Но понял я это не сразу. Как не сразу сообразил, когда и за каким это я свернулся в позу зародыша. И какого хрена у меня мокрые щеки, а Марла гладит меня по спине и голове. Как больного детеныша.

Да-а, насыщенным выдался день вчерашний. А знай я, что мне готовит сегодня, просыпаться бы не стал.

После первого восхода мы ушли от Храма.

Я вернул Сервусу Имя и свободу. Теперь у каравана новый колдун.

Надеюсь, я не буду сильно скучать по Ассу.

Домой, домой, большими прыжками домой!

Ну если не совсем домой, то хоть прочь от Храма. И очень быстро. Как говорил провидец: «Надо уходить, пока нас отпускают».

Возвращаться по пройденной уже дороге совсем нетрудно. И неинтересно. Уже не ждешь с нетерпением день завтрашний. Уже не хочется забежать за поворот и посмотреть, что там. Знаешь, что там. Проходили, видели. Осторожность, конечно, не помешает, но ничего нового в пути не предвидится. Обычные, рутинные трудности, с которыми справились раньше, справимся и на этот раз.

А с таким колдуном, что теперь вместо Асса, так и вообще на все проблемы можно положить и забыть. Уже то, как он нас сквозь Злой лес провел, отдельного разговора стоит. И благодарности перед строем. В смысле перед караваном.

Не знаю, как у Сервуса это получилось, но однажды всему каравану, включая рабов и поалов, приснился поход сквозь Злой лес. Или это Лесу приснилось, что между его деревьями ползет нечто мелкое и незначительное. А ради такой мелюзги и просыпаться не стоит.

Хоть я давно со снами не на «вы», да и то не сразу сообразил, как Сервус это провернул. А для остальных этот переход выглядел чудом на ровном месте! Спать ложились перед Лесом, проснулись уже за ним. Не иначе, колдун в подоле всех перенес. Все живы, никто не потерялся – хорошо-то как! Спасибо, Мудрый и Великий, что ты у нас есть.

Никто и спрашивать не стал, по какому это праву он унаследовал все хозяйство Асса. Унаследовал, значит, смог. Значит, так и должно быть. А все из-за моей лени беспробудной началось.

Ну не было у меня желания возиться со всякими колдовскими штучками, что после Асса остались. Вот и спихнул их на Сервуса. Он мужик умный, его учили с ними обращаться. А если и подзабыл чего, то вспомнит по ходу дела.

Кажется, не все в караване и заметили, что у нас колдун сменился.

Только особо близкие друзья, ежели такие имеются, или не слишком скромные мужики – вроде меня – называют его по имени. Для остальных он – Великий и Мудрый, на которого и пялиться незачем. А уж допрашивать, за каким он в Храм ходил и почему с другой мордой лица вернулся, никто не рискнет. Вредно это. Тут многие верят, что колдуны, как и ильты, любого с того света вернуть могут. А тех, кого не могут, другой колдун уже вернул.