Исчадие ветров - Ламли Брайан (электронная книга txt) 📗
— Эй, там, в музее! — громогласно заорал Элдин, сложив огромные ладони рупором. Случившийся поблизости народ застыл кучками, уставившись на него, а чайки, напуганные воплем, с громкими резкими криками поднялись со стен. — Эй, старое громыхало! Выходи, выходи, где бы ты ни был! К тебе пришел старый друг повидаться и, может быть, покопаться в твоих занориках. А если он тебя не увидит, то точно покопается!
Широко ухмыляющийся Герон, а с ним и остальные трое подошли поближе к Элдину, стоявшему у самого входа на перешеек.
— Он пока только разминается, — шепнул Герон. — Поверьте, он может хамить и ехидничать куда злее.
— Ну, тогда, железный немой, смотри, как бы чего не случилось! — гремел Элдин. Он все той же странноватой походкой сделал еще несколько шагов и не спеша двинулся по мосту. Но ни развязность поведения, ни оскорбительность выкриков не мешали ему внимательно следить за аркой входа в музей, находившейся совсем рядом с противоположным концом перешейка. — Эй, железнобокий! — продолжал надрываться он. — Скиталец вернулся и чертовски хочет чем-нибудь поживиться! И где же та куча ржавого металлолома, которая заправляет этим сараем? Выходи, трусливая банка с болтами и гайками!
Элдин уже преодолел треть пути через мостик, и ему начало казаться, что Смотрителя, может быть, и впрямь нет на месте. А следом за этой мыслью пришла и другая: если Смотритель действительно где-то далеко, что же может помешать ему, Элдину, исполнить свою угрозу? Скажем, прихватить один небольшой, с голубиное яйцо, рубин? Ну, скажем, войдет он в музей, на первый этаж, и тут же выйдет, и даже Герон не догадается, что он сделал; во всяком случае, до тех пор, пока они не удалятся отсюда на безопасное расстояние. Глаза Элдина сверкнули. О, с таким богатством они не один год проживут как короли!
Теперь Элдину оставалось только прошлепать через дверной проем туда и обратно, продолжая бессмысленные дерзкие выкрики. Именно, что бессмысленные: они никак не могли помочь сыграть затеянную штуку. Смотритель не был настроен на топот, крики или оскорбления. Зато он был настроен — и с поразительной чуткостью — на любые мысли о воровстве, вандализме и любые другие дурные намерения, касающиеся музея. Такие мысли или намерения должны были подвергнуться анализу и пресечься, независимо от того, кто был их источником, но если источником был Элдин Скиталец…
— Ох-ох! — выдохнул Герон. — Видите?
И Куранес, и де Мариньи, и Морин увидели происходившее одновременно с ним. А вот Элдин не увидел, поскольку смотрел не в ту сторону. Он крался мягко и пружинисто, как кот (что при его росте и телосложении само по себе казалось почти невероятным), уже посреди моста и теперь уже не ревел, а чуть слышно шептал:
— Смотритель? Эй, Смотритель! К тебе пришел Элдин, чтобы спереть камешек, а может быть, побрякушку, а может быть, фигурку. А может, и вовсе твой рубин! Что скажешь?
— Элдин! — позвал Герон, пытаясь сохранить спокойствие. — Мне кажется…
— Тише! — прошипел, не оборачиваясь, Скиталец. — Тс-с-с! — Не отвлекай меня! — Он преодолел уже две трети пути и почти явственно ощущал близость успеха.
А вот Смотритель, находившийся у входа на мост, позади и немного ниже Элдина, чувствовал нечто совсем другое: он чувствовал ауру вора, запах негодяя, более чем подозрительный след Элдина Скитальца. И запах этот был ему очень даже хорошо знаком.
Куранес, Искатель и Морин могли только наблюдать, ощущая, как сохнет во рту от волнения, за Смотрителем, который вырастал из-под мостика, а Герон уже рванулся вперед.
— Элдин, идиот! — кричал он на бегу. — У тебя все получилось, только ты перестарался! Оглянись!
Смотритель имел некоторое, хотя и весьма небольшое, сходство с человеком: отливающий металлическим блеском, длинный, но при этом кажущийся грузным, весь какой-то зазубренный, с множеством суставчатых рук и сверкающими фасетчатыми хрустальными глазами, не упускающими ровно ничего. Он появился из-под перешейка, как чудовищный стальной паук, почти беззвучно перекинул тонкие ноги через парапет и устойчиво восстал на вымощенном брусчаткой узком мостике. Как раз в этот момент Элдин — было видно, что у него волосы на затылке встали дыбом, — обернулся и увидел его.
— Богом клянусь! — произнес Элдин, пытаясь одновременно и улыбнуться, и проглотить подступивший к горлу комок. — Это же мой старый друг, почтеннейший Смотритель!
Глаза Смотрителя, только что сверкавшие голубым льдом, сменили цвет на алый. В это самое мгновение Герон кинулся на спину металлического человека и вцепился в тупоконечный выступ, заменявший ему голову. Его атака, бесспорно, спасла жизнь Скитальцу. Ведь Герон дернул Смотрителя за голову как раз в ту секунду, когда из его глаз ударили два смертоносных красных луча. Лишь чуть-чуть разминувшись с Элдином, они оставили черное пятно на каменном косяке находившейся за его спиной арки.
— Он ведь просто пошутил, слышишь, ты, железное чучело! — вопил Герон, тщетно пытаясь свернуть металлическую голову Смотрителя.
— Смотритель! — кричал Куранес. — Смотритель, ты совершаешь ужасную ошибку! — Но Элдин, точно знавший, что никакой ошибки не было, уже метнулся вперед и исчез в здании музея. Смотритель же перенес свое внимание на Герона, поскольку охрана самого себя была для него второй по значимости после охраны музея.
— Морин, Часы! — крикнул де Мариньи и сам рванулся к машине времени. Если ему удастся поставить Часы Времени между Смотрителем и дерзким авантюристом, у того появится шанс на спасение. Но девушка, которую никогда не страшило ни одно существо, каким бы странным или даже чудовищным оно ни выглядело, побежала в другую сторону, на мост, где Смотритель уже сорвал Герона со своей спины и поднял в вытянутой руке. Это заняло лишь долю секунды, затем последовал столь же мгновенный осмотр пленника, после чего Смотритель повернулся и выпустил Герона над пропастью. Герон задел ногами за парапет и, согнув их в коленях, зацепился за него, в самом буквальном смысле слова хватаясь за жизнь!
Морин уже почти добежала до металлического человека, но Смотритель все еще не видел ее. Он нагнул голову, и взгляд его хрустальных глаз упал на судорожно согнутые на толстом парапете ноги Герона. Металлическая рука протянулась вперед, ухватилась за щиколотку и легко разогнула ногу. Вторая рука потянулась к другой ноге…
…Но тут подбежала Морин. Без малейшего колебания она кинулась между Смотрителем и Героном, перегнулась через стенку, схватилась за беспомощно вскинутую вверх руку и, полуобернувшись к Смотрителю, прокричала:
— Как ты смеешь?! Как ты смеешь?! Кто ты такой, чтобы убивать людей ради своего дурацкого музея? Немедленно вытащи Герона!
Тут подоспел и тяжело отдувавшийся, обливавшийся потом Куранес. Он тоже перегнулся, схватил Герона за вторую руку, и вдвоем они легко втащили бледного, как молоко, беднягу наверх — в сравнительно безопасное положение. Но лишь сравнительно, потому что Смотритель так и не выпустил его. Равно как не забыл он и об Элдине.
Увидев Герона в смертельной опасности, Скиталец выскочил из музея и, стиснув кулаки, принял классическую боксерскую стойку. Смотритель тоже заметил его и, выпустив — хотя и с явной неохотой — Герона, угрожающе шагнул навстречу Элдину. И тут де Мариньи приземлил Часы Времени на мостик, преградив ему дорогу.
Как только Смотритель увидел Часы Времени, его алые глаза пригасли до все еще опасного оранжевого цвета, полыхнули на мгновение яркой желтизной, а потом наконец сделались голубыми. Сверкая глазами, как двумя ледышками, он, довольно сильно громыхая, сделал шаг, затем другой к Часам. А сидевший в них де Мариньи внезапно понял, что нужно делать. Разве Атал не говорил ему, что Смотритель «говорил» с серым металлическим кубом, имитируя движения его четырех стрелок, с помощью этакой семафорной азбуки для роботов? Так что ему следует использовать Часы Времени для того, чтобы «побеседовать» со Смотрителем в той же самой манере. Но как именно? В той сложнейшей системе, которую представляли собой Часы Времени, скрывалось множество секретов, и это был один из них. Титус Кроу частенько намекал на то, что это устройство полуодушевленное и полуразумное, но вот чтобы оно еще и обладало способностью к механической речи… Хотя, почему бы и нет? Разве компьютеры в мире яви не «говорят» между собой? Почему же этого не могут делать Часы Времени? Даже Кроу так и не выяснил, что же именно означают движения — порой крайне неуверенные — этих четырех стрелок: показания времени, какие-то расчеты, размышления, «разговоры» с самими собой?
