Княжеский пир - Никитин Юрий Александрович (читать книги без TXT) 📗
– Что за чертов нож у тебя?
– Тот самый, – сказал Залешанин, он ответил таким же прямым взглядом, – для которого твоя кольчуга, что паутина… Если хорошо попросишь, подарю.
Владимир поколебался, буркнул:
– Не дождешься.
Залешанин на этот раз не поверил своим ушам:
– Но ведь сказано же старыми волхвами, что если кольчуга Перуна, небесный меч и нож богини Табити окажутся в одних руках…
– Откуда знаешь?
– Старик один сказал.
– Вот и оставь, – отмахнулся Владимир. – Если такой грамотный. Что тебе еще непонятно?
Мелькнула некстати мысль, что если бы скакнул в окно, то скорее всего напоролся бы на копья и мечи тех, кто уже ждали там. Опять же уцелел… значит победил, повинуясь не уму… а черт знает чему, что Белоян назвал русскостью, ибо остался драться над раненым смердом, такое тоже не могли просчитать самые изощренные умы Царьграда!
– Мне тут непонятно, – сказал Залешанин. – Если клятва дана в пятницу, да еще в день Чернобога…
Взгляд Владимира скользнул в сторону, словно искал норку, но тут же князь посмотрел прямо в глаза:
– А что такое Чернобог?.. И вообще боги? Клятвы даем себе, а от себя не спрячешься ни на каком морском дне.
В ушах тонко и противно звенело, но он сам чувствовал, как ноги уже не подкашиваются, голос крепнет с каждым мгновением:
– Дурак ты, хоть и князь.
Владимир небрежно смахнул со лба красную струйку, там тоже быстро засыхала корочка:
– А ты?
– Что я, я не князь.
Князь стер остатки крови, прислушиваясь к крикам во дворе. Залешанин косо взглянул на его лицо, вдруг сердце кольнуло, ибо в глазах князя знакомая боль и нечеловеческая тоска. Тоска, у которой может быть только одна, слишком понятная, причина…
Он шагнул к Владимиру, тот протестующе мотнул головой, но руки раздвинул, обнялись, ибо так можно прятать лица, да не узрит никто их мокрые глаза, а пока крепкие мужские объятия, пара скупых хлопков по спине: хорошо дрался! – слезы вскипят и уйдут паром, а полосы по морде… что ж, пот в три ручья.
Внезапно от окна раздался хриплый медвежий вой. Руки каждого дернулись к оружию, а Претич с готовностью заслонил собой князя. Возле окна стоял Белоян. Облик его был страшен, словно оттуда из ночи ударили тараном между глаз.
– Сколько, говоришь, – просипел он, – у тебя жен? Семьсот?
– Восемьсот, – буркнул Владимир. – Ну и что? У Соломона тысяча.
Рука волхва крупно дрожала:
– Само небо было против!.. Но вон видишь?.. Новая звезда!!!
Претич и трое дружинников бросились к окну. Владимир спросил враждебно:
– И что же?
– Она гласит, что тебе удастся… удастся все… и даже раньше, чем наберешь тысячу…
Голос князя дрогнул, но в нем лишь прибавилось рыка, чтобы не заметили насколько он близок к слезам, недостойным мужчины, князя, великого князя:
– Все женщины мира в Той, Единственной…
Черное небо грозно блистало, но Залешанин потрясенно смотрел на человека, который доказал, что сильный духом сам зажигает и гасит звезды.
