Страж неприступных гор - Крес Феликс В. (книги без регистрации бесплатно полностью txt) 📗
Ридарета вскрикнула.
На ее груди лежала маленькая плачущая девочка. Живой ребенок, очищенный от красной силы Риолаты.
Она была матерью и, ощутив это, снова разрыдалась.
Кеса уже привыкла к боли, однако с большим трудом преодолела четыре шага, отделявших стену от стола.
— Дай… Ну, дай… Рида…
— Нет… не могу… Не могу ее отпустить… понимаешь? Хочу, но… не могу. Еще немного… еще только мгновение, Кеса…
Мгновение затягивалось. Ридарета без конца готова была умолять, что еще немного… еще…
Посланница отобрала у нее ребенка почти силой. И тоже расплакалась.
— Раладан говорил, ты умеешь переноситься… Куда угодно, даже очень далеко, — сказала Ридарета. — Забери ее куда-нибудь, где она будет в безопасности. Не здесь… не посреди Громбеларда. Прошу тебя.
— Хорошо. Но я возьму и тебя.
— Можешь?
— Могу.
Но не смогла.
Ридарета осталась одна. Она снова расплакалась, но тут же собралась с духом, поскольку только что кое о чем узнала. О чем-то, чего посланница… не заметила. Может быть, даже не могла заметить.
Она выполнила лишь половину работы. На свет должен был появиться еще один…
Нет, не ребенок. Рубинчик.
Кесы не было очень, очень долго. И Ридарета уже примирилась с тем, что осталась одна.
Уцелевшая нога ее не держала, и Риди скорее свалилась, чем сползла с пыточного стола и неуклюже перебралась в соседнее помещение. Рядом с остатками еды на столе лежали несколько покрытых формулами страниц и письменные приборы — Мольдорн до самого конца остался собой, математиком Шерни. Перевернув страницу чистой стороной вверх, она начала писать, снова расплакавшись — неизвестно уже в который раз.
Она написала письмо Раладану. И кое-кому еще, хотя даже не знала… но все равно.
Теперь осталось только одно. Самое трудное.
Ридарета не знала, каким образом покончить с собой.
Может, достаточно было просто подождать возвращения Мольдорна.
Но вернулась Кеса.
Лежа на каменном полу возле стола в большом зале, Ридарета смотрела на посланницу, которая появилась в двух шагах от нее и упала. Казалось, будто она при смерти. Она не могла вернуться сразу, поскольку в тихом спящем доме, окруженном садом с прудами, она успела лишь разбудить и позвать невольницу. Увидев ее, Кеса лишилась чувств. Потеря крови, боль… Но в первую очередь то, о чем издевательски предупреждал Мольдорн. Наверняка она не постарела ни на сорок, ни даже на четыре года, однако нельзя было сто раз касаться Шерни и не ощутить никаких последствий. Путешествие домой исчерпало остатки сил, особенно если учесть, что путешествие это было самым трудным из всех. Исключительным.
Она могла забрать с собой человека — но не сумела выдернуть Риолату. Рубин остался в Громбе, посланница же сбилась с пути и нашла дорогу с огромным трудом, затратив на это небывалые усилия.
Окруженная заботой перепуганной прислуги, Кеса приходила в себя, мечтая о том, чтобы больному и тяжело раненному Мольдорну потребовалось больше времени, чем ей.
Невольницы обмирали от ужаса. Они видели свою добрую госпожу, отправлявшуюся в путь на прекрасном коне, под опекой нескольких десятков вооруженных людей. И вдруг она появилась дома окровавленная, полуживая, потрясенная и в лихорадке, с едва дышащим слабеньким младенцем на руках… Она выглядела так, будто сейчас умрет; когда она упала в обморок, служанка была уверена, что ее госпожа больше не очнется.
Кеса вернулась к Ридарете и поняла: теперь это все, на что она способна.
Конец.
Мольдорн мог вернуться и убить их обеих. Замучить насмерть или задушить… Они были совершенно беззащитны. Кеса могла бы еще отразить две или три атаки, но не более того. Но еще одного путешествия она не могла совершить наверняка. И не могла открыть вход в подземелье, поскольку закрыла его очень надежно. По-настоящему надежно. Не от мужа, но от Мольдорна. Чтобы он не сумел выбраться на поверхность, если…
Сейчас она уже знала, что он все равно бы выбрался.
В ста шагах от них ждали друзья. Кесе очень хотелось увидеть мужа, но она не могла себе представить, как ползет по залитому водой коридору, а потом лишь бессильно смотрит… А он точно так же смотрит с другой стороны, отделенный невидимой преградой. И возможно, замечает приближающегося Мольдорна…
— Когда-то у меня был ребенок, — сказала она. — У Жемчужины, о которой хозяин толком не заботился и которую потом отдали за долги… Не знаю, в какое хозяйство продали мое дитя, и никогда не узнаю. Дети невольниц… это всего лишь вещи. Ребенка Жемчужины хозяйство охотно купит. Я люблю Готаха, и мы очень хотели иметь ребенка, но не решились. Ребенок от пары посланников? О, нет. Шернь ревнива, — горько сказала она. — Твои маленькие Рубины, Ридарета ничто по сравнению с тем, что мы могли бы произвести на свет.
— Воспитай ее, — невнятно, но очень спокойно ответила Ридарета. — Назови ее… Алида. Хорошо?
Кеса растроганно кивнула.
— Посмотри на меня… Посмотри.
Посланница посмотрела. И ей снова захотелось плакать, хотя она должна была уже привыкнуть к кошмарам.
— Кого я должна сделать несчастным? Мне теперь такой и оставаться? Нет. Кеса… Помоги мне… Если это должен сделать Мольдорн… я бы хотела… как человек. Даже если я уже не человек.
— Ты человек.
Ридарета говорила медленно — мешали искалеченные губы.
— Я очень хотела найти оружие… Он говорил, что найду. Я искала и не нашла, но очень многое узнала. Я теперь уже… смогла бы иначе. Наверное, мне и дальше пришлось бы убивать, сражаться. Но я уже могла бы… выбирать. Даже сражаться можно за правое дело. Такое, которое ты не стала бы осуждать.
— Да.
— Если бы ты могла… ты бы мне позволила?
— Да. Ибо намного важнее того, что мы уже сделали, то, что нам еще предстоит сделать.
Ридарета молчала.
— Тогда послушай, — наконец сказала она.
И Кеса узнала тайну.
Она не сразу сумела осознать услышанное.
— Он сюда вернется? Тогда… помоги мне. Если ты будешь одна, то, может быть, он тебя не убьет. Он сражался с тобой потому, что ты защищала меня. Я знаю. А может, он не вернется?
Посланница не хотела и не могла сказать, что Мольдорн наверняка вернется. И убьет ее хотя бы потому, что… не будет знать, кто перед ним стоит, Кеса или Ридарета. А малейшее колебание могло стоить ему жизни, в чем он недавно убедился.
— Не знаю, сумею ли я. Не сумею.
— Сумеешь. Ведь это только… ты знаешь.
Учащенное дыхание двух женщин слышалось все громче.
— Я спрячусь. Пусть Раладан… пусть никто не увидит того, какой я стала… Обещай, что никому не позволишь увидеть меня такой. Прошу тебя.
— Не позволю.
У стены стоял большой ящик, частично прогнивший от влаги. Когда-то в нем, видимо, лежали разные… инструменты. Необходимые в этом зале орудия. Ужасающий саркофаг, в который по собственной воле пыталась забраться просящая смерти девушка.
Посланница смотрела на повернутую в сторону голову несчастной девочки, о которой она когда-то обещала позаботиться. И не сдержала слова.
Ридарета дышала с все большим трудом.
— Кеса, прошу тебя… Я… я боюсь…
Она расплакалась в последний раз.
Сидевшая на полу посланница закрыла уши руками и крикнула, вложив в этот короткий крик всю ненависть, которую она испытывала сейчас к проклятому миру.
Две короткие красные иглы выстрелили вверх, пробили каменные стены и исчезли, возвращаясь к Полосам. Искалеченное тело осело в глубь ящика, ударившись о его прогнившее дно.
На берегу моря уже бы рассвело, но в сердце Тяжелых гор ничто не предвещало быстрого прихода дня. Трудившиеся у подножия лестницы люди часто менялись: солдат уступал посланнику, посланник — следующему солдату, тот — агарскому князю… Топоры и мечи не годились в качестве хороших инструментов, хлопот прибавляли недостаток света, теснота… На рассвете двое мужчин по очереди протиснулись в пробитую в камнях дыру, один из краев которой образовывало полностью прозрачное, прочное стекло. Им подали факелы. Внутри солдаты продолжили расширять дыру. В королевской гвардии служили отнюдь не карлики, для них отверстие было все еще слишком узким. Но вывалился очередной камень, и двое самых худых гвардейцев попытали счастья. Они пробрались внутрь и сразу же достали мечи.
