Бабье царство. (СИ) - "Анатоль Нат" (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно TXT) 📗
Крупные белые пятна этой вязкой белой субстанции густо-густо покрывали тела распятых. Казалось, они уже совсем покрылись белой, внешне как бы известковой коркой, мало чем отличимой от белого снега вокруг.
— А белое это что? — хмуро поинтересовалась Белла.
— Какая-то растительная анестезия, — постаралась удовлетворить её любопытство Кара. — Что это — нам не интересно. Дрянь какая-то. Жуют какие-то корни, потом сплёвывают в кувшин, добавляют ещё какой-то дряни и оставляют всё это на какое-то время в тепле и в темноте. Через неделю получается вот такая гадость.
Чего эта странная баронесса, сама непонятно с чего в её положении потащившаяся куда-то зимой по тяжелой дороге, интересуется такой ерундой, Кара совершенно не понимала, и оттого испытывала сильный дискомфорт. Всё непонятное настораживало. А баронесса эта вообще была одна сплошная загадка.
— "Надо взять на заметку, — думала Белла, провожая глазами отошедшего от креста охранника. — И поговорить с Ли Дугом или с кем-либо другим, кто у них ведает врачеванием. Вдруг это что-то интересное, что-то новое в медицине".
Повернувшись к постоянно держащемуся за её спиной старшему десятка её охраны Крутур де Суану, тихим невыразительным голосом, чтобы не слышала Кара, приказала.
— Анестезию эту белую, растительную добыть. Но аккуратно, не привлекая особого внимания. Если кто заинтересуется, отвечайте — мол, чудит баронесса. И только. Или вообще на себя сваливайте, мол, вам самим интересно. Но всё об этом продукте узнать. И чтоб к нашему отъезду был не только сам образец, но и вся технология его изготовления. Даже если это просто пожевали и выплюнули, а потом приложил к больному месту.
Если это обезболивающее — надо взять рецепт на заметку. Нам надо всё. Всё что только может пригодиться.
Откинувшись на бархатистую спинку любимого кресла, Белла невольно поёжилась. Воспоминания были крайне неприятные. Даже сейчас, спустя несколько недель после посещения той небольшой деревеньки подгорных ящеров, её пробирал мертвящий душу озноб.
Она поспешила переключиться на другие, более приятные воспоминания. Белла постаралась вспомнить хоть что-то, что было хоть каким-то светлым пятном в ту её поездку. Вспоминалось плохо. Светлых моментов было откровенно мало.
Если не считать за такое использование откровенно рабского труда, двулично называемого в этой приютившей её компании. трудом военнопленных.
— Ящеры охраняют ящеров, — тихо хмыкнула Белла.
Протянув ноги ещё ближе к огню, она задумалась. В этом что-то было, какая-то внутренняя правда. Одни подгорные ящеры людоеды охраняли других подгорных ящеров людоедов. Вторые добывали для первых каменный уголь в карьере и железную руду в шахте. И за это получали хлеб, который и позволял им и их семьям не вымереть в нищих предгорьях от голода. Откровенно рабский труд, ничем даже для приличия не прикрытый.
И никого это не волновало, потому что одни людоеды истребляли других людоедов. А за победителями в свою очередь следили опять пленные. Теперь уже для разнообразия амазонки.
— Тонкая политика, — хмыкнула Белла. — Настолько тонкая что и не понять кто есть кто.
"Но зато какая эффективность. И какой странный выверт мозгов, — подумала она. — Да-а, господа Сидор и Димон неплохо придумали. Горы каменного угля, горы заготовленной на вывоз весной, богатейшей, перебранной умелыми руками железной руды.
И всё это фактически даром".
А вот даром ли, — едва слышно прошептали губы Беллы. — Что-то в такое плохо верится. Зная амазонок, верить в то что они добровольно остались и вкалывают, имея все возможности сбежать? Я не такая наивная как Маша. Что-то их держит. Что?
Что же там на шахте было такого, что неприятно царапнуло? — опять вернулась она мыслями в прошлое.
И это не распятые на косых крестах пленные ящеры, — пришло холодное понимание. — Ящерами отвлекли моё внимание, как в иных местах говорится: "Врезали по мозгам", чтобы что-то я там не заметила. Что? Что я там не должна была заметить?
Будем думать, — прошептала Белла. — Вспоминать и думать. И надо обязательно покопаться в бумагах на доставку. Вся их жизнь там закручена на доставку. Есть доставка — есть и они. Нет доставки, и в первую очередь хлеба и оружия — неделя, другая и никого там в лагерях не найдёшь — съедят. Местные всех съедят. Голодные.
А нам не надо чтобы их всех съели, — медленно проговорила она, глубоко задумавшись.
Ей опять вспомнилось, пожалуй одно из немногого, что было там хорошего.
Всё тот же лагерь с пленными, всё те же косые кресты с распятыми ящерами, поедаемыми живьём. И огромное светлое пятно, что откровенно бальзамом легло Белле на душу. Настоящее потрясение.
Делаемые там на месте дощаники, на которых уже этой весной довольная до невозможности Кара готова была сплавлять им на завод и каменный уголь и руду.
Визг двуручной пилы, распускавший бревно на доски до сих пор, ка вживую вставал в её ушах. Это было настолько неожиданно, услышать там, в глухой подгорной пуще услышать визг пилы, что Белла в тот момент восприняла этот звук как нечто родное, любимое, хоть казалось бы давно и прочно забытое.
Возле замка Советника, когда она там жила, тоже была такая вот пилорама на козлах, где нанятые кастеляном сезонные рабочие вот так же зимой распускали на доски толстые стволы дубов из баронской рощи. А потом, по весне, продавали их подсушенными на ярмарке возле стен её баронского города Вехи.
Продажа досок была весьма весомым прибытком к их скудным доходам от немногих остававшихся ещё тогда у неё поместий. И Белла ещё с тех времён прекрасно запомнила как одуряюще вкусно пахнет свежераспускаемая пилой буковая и дубовая древесина.
Здесь, в горах пахло сосной, свежераспущенной хвойной древесиной: кедр, пихта, лиственница, но больше всего сосной и елью.
И ещё смолой. Кипящей горячей смолой. Той самой смолой, которую они просто в немыслимых количествах везли с собой на санях как раз в этот лагерь.
Оказывается, здесь у амазонок была своего рода верфь, где они в больших количествах готовили к весне огромное количество плоскодонок дощаников, на которых собирались весной спустить всю добытую за зиму руду и каменный уголь в низовья озёр, на железодельный завод Василия.
И занималась там этими делами какая-то невероятно толстая бабища, сама себя шире.
Белле при одном взгляде на неё стало страшно, настолько она была толстая. Но, это отнюдь ей не мешало умело командовать на той импровизированной верфи.
Оказывается амазонки из Речной Стражи были не только хорошими воинами, матросами, но ещё многие из них были и корабельными плотниками, и мастерами по пошиву парусов, и кожевниками. И многими и многими другими, столь необходимыми на реке и на лодьях специалистами. Это же была Речная Стража, поняла она тогда.
Вот на таких специалистов она тогда во втором лагере и наткнулась. И здесь работали ящеры. Только не из пленных, а те, кто вроде бы как сами взялся надзирать за своими собратьями, из как бы коллаборационистов, как ей с гордостью тут же подтвердила начальник этого лагеря Кара.
Вот из этих досок, распускаемых ящерами, амазонки и клепали на весну дощаники.
— "Пожалуй, это самое ценное, что я из этой поездки извлекла", — мысленно похвалила сама себя Белла.
Захваченная ею с собой в город та самая толстая бабища, назвавшаяся бригадиром корабельных плотников, — это пожалуй самое ценное приобретение Беллы в той поездке.
— "Хотя, опять очень странно, — осекла Белла свои собственные восторги. — С чего бы это амазонкам соглашаться на моё первое же предложение проехать сюда в город, в залив, посмотреть нельзя ли что сделать со сгоревшими во время набега лодьями. Их же собственными лодьями, доставшимися Компании в виде трофеев во время последнего набега, и с другими двенадцатью, брошенными на половине работ лодьями.
Им же с каждого готового дощаника идёт немалая деньга, существенно сокращающая всю их задолженность компании. И, несмотря на это, бригадирша корабельных плотников всё бросает на несколько недель, и едет сюда, в город. С чего бы это?
