Тьма века сего (СИ) - Попова Надежда Александровна "QwRtSgFz" (читаемые книги читать онлайн бесплатно TXT) 📗

— Ему выспаться надо, — серьезно возразила она, подойдя, и бросила взгляд на холм с невидимым часовым. — А ночей нам хватило.

— О них и поговорим, — кивнул Курт.

— Это в каком смысле?

Он вздохнул, оглядевшись. Тишина, ночь, костры вдалеке… Никого. Только ночь, костры, темнота впереди, а где-то там, за этой темнотой — война. Она еще не здесь и не сейчас, о ней еще почти никто не знает, но вместе с тем она словно уже началась. Словно здесь был свой Предел, спутавший, слепивший время в один комок. Словно смешались два мира, в одном из которых эта тишина, спящий лагерь, спящий город вдалеке, спящие птицы и холмы, а в другом — тут же, рядом — война и смерть…

— Сегодня, — отозвался Курт, наконец, глядя не на Альту, а вдаль, в темноту, — во время совещания в шатре Фридриха, Мартин рассказал о своих снах в Грайерце. Ты рассказала о своих.

— Да, — подтвердила Альта настороженно, когда он замолчал. — И… что такого тебе пришло в голову, что ты позвал меня сюда темной ночью, а не высказал это при всех?

— Висконти спросил, не замечала ли ты перемен в себе, — продолжил он, не ответив. — Ты сказала «нет». Он спросил, не изменилось ли что-то в твоей обычной жизни, распорядке дня, упражнениях, в чем угодно, что могло бы объяснить эту внезапно пробудившуюся способность. Ты ответила, что нет.

— Я сомневаюсь, что это именно способность, пап. Мне кажется… нет, я уверена, что не смогу этого повторить. Сон о Мартине был первым и, думается мне, последним таким случаем, просто больно уж случай особый.

— Возможно, — кивнул Курт и перевел взгляд на Альту. — Меня, собственно говоря, волнует не это.

— А что тогда? К чему эта конспирация?

— Когда Висконти задал вопрос «изменилось ли что-то в тебе» — помнишь, что ты сделала?

— Ответила «нет».

— Если ты все еще не оставила мысль уйти однажды в агенты, дам на будущее совет от старого допросчика: следить надо не только за тем, что говоришь и как говоришь, и не только за выражением лица, но и за руками. В первую очередь за руками, они выдают куда чаще, особенно когда опасность исходит не снаружи, а изнутри. Если ты готова к провокационным вопросам и знаешь заготовленный к нему ответ-ложь и утаённый ответ-правду — это довольно просто, а вот когда ответ-правда внезапно пришел тебе самой в голову…

— Что не так сделали мои руки?

— Одна рука. Правая. Замечала, что делают многие беременные женщины, когда видят или слышат что-то, что расценивают как опасность?

Альта на миг замерла, глядя на него растерянно, а потом тихо ругнулась и отвела взгляд.

— Непроизвольно прижимают руки или руку к животу, — ответила она недовольно, и Курт кивнул:

— Именно. Ты этого не сделала, остановила себя в последний момент, но начало движения было узнаваемым.

— Фридриху ни слова.

— Это я уже понял, — ровно отозвался Курт. — Висконти? Бруно?

— Не знают. Никто не знает. Я сама это поняла только неделю назад.

— Это и есть причина твоих внезапных способностей?

— Это… — Альта замялась, подбирая слова. — Это не способности. Мама говорила — со мной у нее было точно так же, но она была одна, подсказать было некому, понять и принять происходящее тоже было тяжело, и она все это осмысливала уже post factum… Я могу учесть ее опыт и свой.

— И что выходит?

— Мой организм мобилизует силы. Все, телесные и душевные. Отсюда и проявления этих сил, каковые прежде за мной не замечались, и… Все то, что я успела постигнуть, что успела взять под контроль и вбить в себя до рефлекса — все это осталось и усилилось, но проявляется и что-то новое, причем спонтанно.

— Уверена, что не проявится что-то совсем неприятное — для тебя и окружающих?

— Да, — твердо ответила Альта. — Уверена. Оно остается неподконтрольным до тех пор, пока мое сознание — вольно или исподволь — не поймет, что происходит что-то негодное. Если поймет — пресечет. Поверь мне, над таким контролем я работала достаточно долго для того, чтобы в его итогах не сомневаться.

— Верю, — кивнул Курт, ни на миг не замявшись. — Ты сказала «и усилилось». Значит ли все это, что это усиление уйдет, когда твоему телу и разуму уже не придется работать за двоих?

— Судя по тому, как это было с мамой — похоже на то. Что-то останется, перестроится, улучшится, но таким, как сейчас, уже не будет… Можно я не буду беременеть каждый год во славу Конгрегации?

Курт улыбнулся в ответ на ее нервный смешок и кивнул в сторону, на сокрытый во тьме лагерь:

— Уверена, что тебе стоит здесь оставаться?

— Я на службе.

— А у меня данное Советом право ее отменить.

— Ты этого не сделаешь.

— Почему бы это?

— Потому что сам знаешь, что это значит.

— Фридриха и без тебя найдется кому защитить, а во внутреннем круге Конгрегации, сама слышала, сильный недостаток молодой крови.

— У Совета теперь есть вечно молодая кровь в виде Мартина, вот его пусть и берегут, есть целый список юных дарований, небольшой перечень дарований не столь юных и война на носу, — отрезала Альта безапелляционно. — А если свежеизбранный Император загнется, потому что рядом вовремя не окажется хорошего целителя, Конгрегация останется с десятилетним наследником на руках.

— Уже оставались.

— И с необходимостью всё начинать с самого начала. В иное время можно б и начать, но — не сейчас. Сейчас Зигмунд не запасной вариант и не план на будущее, а часть основного плана здесь и сейчас.

— Ad vocem, какие у тебя с ним отношения? Вы общались довольное время, чтобы хоть какие-то появились. Какие?

— Неплохие, — подумав, ответила Альта уверенно. — Чем старше он становился, тем реже требовалось мое внимание, мальчик вырос крепкий, все проблемы со здоровьем удалось задавить в раннем возрасте, посему мы не виделись уже год или около того. Но со слов Фридриха — Зигмунд спрашивал, не намереваюсь ли я навестить его снова.

— Он знает о ваших отношениях?

— Не удивлюсь, если догадывается.

— Прекрасно, — буркнул Курт недовольно. — Вся Империя в курсе, и только меня поставить в известность нужным не сочли… Ревнует?

— Нет, — на сей раз ни на миг не задумавшись, качнула головой Альта. — За это поручусь.

— О матери тоскует? Не считает, что ты заняла ее место?

Альта скривила губы, с заметным трудом сдержав неприязненную гримасу.

— Пап, когда мы с мамой приняли Зигмунда, Элизабет сказала «унесите от меня это». И это был предпоследний раз, когда они виделись, второй — на крещении. Он и не помнит ничего о матери, только знает, что она ушла в монастырь практически тотчас после его рождения, а придворные не горели желанием скрывать подробности и выгораживать ее. Очернять, правда, тоже не стали. Скажу так: к матери он равнодушен.

— А к отцу? Понимая, что само его рождение — политическая необходимость?

— А чье рождение в правящей семье — не политическая необходимость?

— Стало быть, с отцом отношения ровные?

— Ты бы навестил его хоть пару раз, — мягко заметила Альта. — И сам бы посмотрел. Фридрих уж сколько раз приглашал, Зигмунд тоже будет рад, если легенда Конгрегации…

— Я навестил.

— Да. Когда ему было три года. А для дела было бы полезней…

— Нет уж, хватит с меня наследников. А вот тебе проведать его определенно стоит, когда все закончится. Зная Фридриха, предрекаю: прятать ребенка он будет только в том случае, если этого захочешь ты, а я этого делать крайне не советую. Когда подросший наследник узнает о его или ее существовании, могут быть проблемы, в первую очередь в смысле доверия отцу и приближенным. Лучше сразу дать понять Зигмунду, что вокруг союзники, что секретов от него у них нет, а внебрачное чадо ни на что не претендует, кроме всемерной поддержки всех его начинаний. Но для начала постарайся выжить.

— Да ладно, — неловко улыбнулась Альта. — Не нагнетай. Еще неизвестно, как всё повернется; быть может, мое участие в этой войне ограничится тем, что я вместе с Максимилианом буду просто сидеть рядом с Фридрихом в шатре, слушать его приказы хауптманнам и умирать от скуки.