Все сказки старого Вильнюса. Продолжение - Фрай Макс (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
– Слушай, а как же ты в итоге решилась? Да еще на целых два месяца. Серьезный срок!
– А я и не решилась! Само так вышло. Это, знаешь, совершенно дурацкая история о глупости и удаче. То есть до сегодняшнего утра я думала, что только о глупости, но теперь, когда ты приехал, чтобы присматривать за Леной, картина выглядит более оптимистично. Я собиралась поехать всего на неделю. Ну, дней на десять, никак не больше. Сказала себе: пора! Потому что который год откладываю, а тут наконец-то отпуск, и Данка рыдает в скайпе, да я и сама почти рыдаю от злости на себя. Дело было за малым: найти дешевые билеты. Потому что грабить банки я не умею, а другого способа быстро добыть кучу денег так и не изобрела. И вдруг на билетном сайте, где я, понятно, просиживала часами, появляется дешевое предложение, всего триста евро в оба конца. С кучей дурацких пересадок, но, господи, какая разница. И я, ошалев от счастья, тут же цапнула билет. И только заплатив, внимательно посмотрела на дату возвращения. Чуть в обморок не грохнулась: через два месяца! И билет уже не сдашь. Ну, то есть как, сдать-то можно, но вернут только сорок процентов стоимости. Дешевые билеты всегда с сюрпризом, для невнимательных дурочек вроде меня. Я сперва поплакала, а потом решила: ладно, попробую все организовать. Терять-то уже особо нечего. Думала: кролик – ладно, все подружки ее обожают, кто-нибудь да возьмет. А вот рабооооота! Но вышло наоборот: на работе договорилась сразу же, зато клуб обожательниц Лены меня подвел. Одна собирается замуж, вторая в Берлин, у третьей ремонт, и так далее, у всех уважительные причины, захочешь – не обидишься… Как тебе мой кофе?
Только сейчас обнаружил у себя в руке красную чашку. А во рту, соответственно, горячую горькую жидкость, которая, впрочем, оказалась не особо противной на вкус. Вполне можно жить.
Сказал:
– Если ты едешь в Аргентину, чтобы научиться варить кофе, можешь смело оставаться дома.
– Ого. Вот это комплимент!
Кролик Лена завозилась в клетке. Рут просияла:
– Проснулась! Сейчас я вас познакомлю.
Открыла дверцу, протянула руку. Крольчиха уткнулась розовым носом в ладонь и замерла, блаженно сопя. Рут вытащила ее из клетки, усадила на колени. Сказала, почему-то перейдя на шепот:
– Можешь погладить.
Протянул руку, осторожно коснулся нежного пуха. Осмелев, потрепал мохнатый загривок. Лена сидела смирно, не проявляя ни малейшего желания убежать.
– Надо же, – обрадовалась Рут, – совсем тебя не боится!
Усмехнулся:
– Предчувствует, что нам предстоит жить вместе долго и счастливо, целых два месяца – с точки зрения кролика, почти вечность. Ты не волнуйся, пожалуйста. У меня правда в детстве были кролики, я не наврал. Черный и пестрый, Тим и Балбес, сладкая парочка. Буду рвать твоей Лене свежую траву в парке и покупать морковку с яблоками. И приносить ветки, чтобы зубы точила. И мыть поилку, и менять опилки. Все, что требуется. Я помню.
– И если вдруг что-то случится, визитка ветеринара на холодильнике, – сказала Рут. – Вот эта, синенькая. И еще одна на зеркале в коридоре, на всякий случай. По-моему, это единственный в городе специалист по кроликам, по крайней мере, я больше никого не нашла… Лена, слава богу, ничем не болела и, надеюсь, не собирается, просто мне сначала постоянно мерещилось, будто она слишком мало ест и вообще грустит, так что по докторам я ее, бедняжку, знатно потаскала. Люблю ее очень. Хоть и понимаю, что это довольно глупо – так сильно привязаться к бессмысленному зверьку. Но тут уж ничего не поделаешь. Выпускай ее иногда из клетки, ладно? Ненадолго, просто для разнообразия, чтобы не затосковала. Но только под присмотром. Чтобы ничего не погрызла и не залезла в какую-нибудь щель.
– Конечно. Не волнуйся, правда. Все будет хорошо. Мне нравится возиться со зверьем.
– Отлично, – улыбнулась Рут. – Все решено, все сказано, осталось найти в моем организме кнопку, отключающую тревожность. Всю жизнь ее ищу.
Протянул руку, коснулся кончика ее носа и сказал: «Пип!» Просто невозможно было удержаться.
– Слушай, помогло, – удивленно сказала Рут. – Кто бы мог подумать, что эта чертова кнопка расположена на самом видном месте! А знаешь что? Давай-ка я устрою тебе экскурсию по городу, пока время есть. Покажу все наши достопримечательности: рынок, сапожную мастерскую, ближайший супермаркет, троллейбусную остановку, чайную лавку, почтовое отделение, булочную, газетный киоск, пару кофеен, книжный магазин и стриптиз-клуб.
Усмехнулся:
– О да, стриптиз-клуб – это самое главное. Только ради него, можно сказать, и приехал.
– Именно так я сразу и подумала, – невозмутимо кивнула Рут.
Усадила кролика ему на колени и отправилась одеваться. Эдгар и Лена растерянно смотрели ей вслед.
Под предводительством маленькой рыжей Рут, сменившей пижаму с медвежатами на футболку с черепом, красные джинсы и ярко-желтые кеды, «вполне симпатичный» город оказался замечательным местом, почти волшебным и одновременно обжитым, разношенным как домашние тапочки, словно в детстве каждое лето приезжал сюда на каникулы к бабушке, которая работала доброй феей в какой-нибудь соседней сказке, а по выходным водила гулять, объясняла: «В этом доме у нас живет очень злой колдун, которого все боятся, зато его жена печет самое вкусное печенье в городе и торгует им с семи утра до полудня, пока злой колдун спит; сегодня уже поздно, а завтра с утра купим немного к чаю, попробуешь. А за теми воротами обитает дракон; говорят, в детстве его подобрала маленькая черно-белая кошка, выкормила как котенка и научила мурлыкать, поэтому дракон вырос очень добрым и ласковым, смотри, не вздумай его дразнить».
Рут, конечно, так далеко не заходила, но и в ее изложении реалистические детали переплетались с сиюминутными вымыслами, связывались в причудливые узлы, складывались в фантасмагорические узоры, слушаешь, смеешься, а потом, за обедом, уже не можешь понять, что видел взаправду, а что просто пригрезилось под негромкий щебет спутницы; проще уж решить, будто все еще едешь в автобусе, спишь сидя, прислонившись лбом к холодному, потемневшему от тысяч ночных дорог стеклу, и видишь такой замечательный сон, что и приезжать уже никуда не надо. Главное – подольше не просыпаться.
Думал: «Как жалко, что она улетает в эту свою дурацкую Аргентину. С другой стороны, если бы не улетала, я бы не приехал сюда. Ну уж нет! К черту такие сослагательные наклонения».
Вслух, конечно, ничего подобного не говорил, только многословно нахваливал поданное к обеду мясо с грибами-лисичками, холодный свекольный суп, капустный пирог. Еда в этом смысле даже лучше погоды, идеальная тема для разговора, помогает хранить полное молчание, ни на минуту не закрывая рта. Смешной парадокс.
Думал, впереди еще весь вечер, практически вечность, но внезапно оказалось, что дело движется к шести, а не позже семи Рут надо приехать в аэропорт. Был бы ребенком, разрыдался бы от обиды прямо за столом – мы же только разыгрались! Но поскольку давным-давно вырос, смог только предложить:
– Давай я тебя провожу.
– Если бы ты знал, сколько весит мой чемодан, спрятался бы от греха подальше в соседском подвале, – рассмеялась Рут. – Но теперь поздно, роковое слово произнесено, и тебе не вырваться из моих когтей!
Возвращались почти бегом, но дома Рут первым делом заключила в объятия кролика Лену, тискала ее, гладила, целовала, шептала что-то в смешное длинное ухо – прощалась. Даже не думала спешить. И только в половине седьмого, когда внимательно следящему за часами Эдгару стало окончательно ясно, что на самолет путешественница уже опоздала, принялась названивать в такси, которое приехало прежде, чем успели вынести на улицу вещи, и домчало их до аэропорта минут за десять – то ли город такой маленький, то ли транспорт тут заколдованный, поди разбери.
Поставив чемодан Рут на ленту транспортера, все-таки сказал:
– Ужасно жалко, что ты улетаешь. Да еще на целых два месяца. Так здорово было с тобой гулять!
