Химера по вызову. По острию жизни - Сапфир Ясмина (е книги txt) 📗
Мамины шутки. Добрая ирония, что наши женщины больше похожи на мужчин и даже рубят с плеча, как альфа-самцы племени. Ее теплые ладони, что трепали волосы, даже когда вырос. Бабушкины строгие замечания и слоеные пирожные, до отказа набитые жирным кремом – чтобы не обиделся. Родинка над маминой губой и бабушкин шрам на переносице – в детстве с кем-то подралась. Она не рассказывала. Сказала лишь, что он получил свое.
Некоторые вещи не меняются никогда. Ребенок ты или взрослый, малыш или мужчина. Для близких, что вырастили и воспитали, ты всегда любимое чадо, частичка их плоти, капля их крови.
Они поучают, отчитывают, сердятся. Но ты лишь потом понимаешь – какое же счастье, когда есть кому пожурить за недолгую лень, резкое слово, неудачный поступок.
И… война…
Она пришла внезапно и махом разрушила все, чем мы жили.
Мне стукнуло пятьдесят лет. Немного для высшего оборотня. Я работал агентом по найму в полиции – расследовал скользкие дела и всегда возвращался к родному гнезду. Здесь, как и прежде, пахло мясными пирогами и пухлыми плюшками с маком. Домашним творогом, что делала мама, добавляя изюм и сметану.
Семья собиралась за поздним ужином. Мы ели и общались, рассказывали – как прожили насыщенный день. Казалось, это никогда не закончится. Какая там война? Какие смерти? Какие изменения политической обстановки? Это ведь так далеко, где-то там, в большой столице огромного мира именуемого Сварайя.
Но у войны есть ужасная особенность. Она подкрадывается, как кошка в чужой огород и выпускает острые когти в хозяина дома.
Однажды отца призвали в армию, а вместе с ним ушли и многие сильные лельдисы. Большинство из них не вернулось. Первые бои выдались очень кровавыми. Бунтари не желали переговоров, не хотели сдавать позиции.
Они мечтали только о власти. Безраздельной власти над планетой, о рабах, которые будут целовать ноги, выполнять любые приказы господ. Грезили о слугах, что мечутся по дому, исполняя малейшие прихоти, обеспечивая чистоту и уют. Они жаждали хорошей жизни, а нашли быструю смерть.
Руководители восстания появились не сразу. Они долго прятались в своих уютных норках. Посылали один отряд камикадзе за другим, бросали пушечное мясо на озверелых правительственных солдат и агентов вроде меня. Я ушел воевать следующим. Мама с бабушкой протестовали, умоляли, валялись в ногах.
Но я хотел лишь одного – мести. Я не думал, чем все это может обернуться. Ярость задурманила мозг, застила взор. И я убивал. Сжигал аурным пламенем, рвал когтями и клювом на части, поднимал в воздух на мощных крыльях лельдиса и швырял с огромной высоты. Наблюдал, как враги визжали, вопили, молили о пощаде. И упивался их кровью, их ужасом, их гибелью.
А потом все пошло прахом. Правительство резко сдало позиции. Восстание рассыпалось на кучки бешеных дикарей, шайки и банды. Они метались по Сварайе, грабили, убивали, завоевывали территории, становились местными царьками. Мир погрузился в хаос.
Я вернулся в поселок за родными. Пустынные улицы между огородами и заборами, заброшенные сады, сорняки выше меня на голову, унылые лица и глаза… Я запомнил глаза сородичей. Прежде такие радостные, сверкающие, как и положено лельдисам. Теперь в них жила тоска, безысходность, боль потерь и затаенная где-то глубоко вера в лучшее. Я же ни во что больше не верил, считал, что пора бежать… Но и это у меня не вышло…
Черт! Как я ненавижу эту планету! Хищницу Сварайю, которая питается кровавой данью поселенцев. Всегда отнимает самое лучшее, дорогое, бесценное! То, что уже ничем не заменишь! Отец, мама, бабушка, дом… Друзья, товарищи, спокойная жизнь…
Ну уж не-ет, проклятая Сварайя! Я не отдам тебе мою Тайну. Никогда и ни за что! Ты больше ничего от меня не получишь! Сдохну, но не отдам тебе больше ни крохи своей жизни и любви!
Я опять тряхнул головой, прогоняя тяжелые воспоминания. Спутники замерли и смотрели с пониманием. Ненавижу сочувствие, жалость, соболезнования. Они ничего не дают, ничем не помогают, ничего не возвращают назад. Ты лишь сильнее ощущаешь потерю, боль мощнее вгрызается в грудь. Лучше бы они делали вид, что ничего не заметили… Впрочем, я мужчина, почти муж. И я справлюсь.
Я обернулся к Невисту. Белый вербер высился неподалеку каменной глыбой. Гора, что с него возьмешь. На спокойном, суровом лице Невиста – единственного из всех – не отражалось почти ничего. Спасибо, друг. Гора кивнул, будто все понял.
– Давай для начала активируем поиск. А там уже решим, что делать дальше, – предложил я, стараясь, чтобы голос не слишком дрожал. – Хотя бы примерно выберем направление.
– Принято, – охотно согласился вербер.
Дарлий неторопливо спустился по лестнице. Третий этаж походил на один большой кабинет с дверями в ванную и куда-то еще. Предполагаю, что в спальню. Сердце тревожно екнуло. Феромоны сфинкса окутали снова. Я наблюдала за игрой его мышц под туникой, за круглыми ягодицами под тканью брюк и вновь ощущала приятное томление. Жар разливался по телу, спускался вниз живота, заставляя сглатывать и тушеваться. Когда Дарлий оглянулся посреди кабинета, неподалеку от громадного стола из черного дерева, стало ясно – он тоже завелся не на шутку. Тело, взгляд и мимика сфинкса кричали об этом громче любых слов. Он постоянно облизывал губы и ловил мой взгляд – требовательно, властно.
Чтобы хоть немного отвлечься, я сосредоточилась на на изучении интерьера. Мебель создавалась при помощи магии – без единого гвоздя, из цельного дерева. За исключением, конечно же, ящиков, тумбочек, стола и гардероба. Внушительный шкаф занимал четверть стены и почти подпирал потолок.
Кресла выглядели очень по-разному. Одни казались колыбелью уюта. Плюхнись – и заснешь, сама не заметив. Другие определенно настраивали на работу – поддерживали спину и пружинили под сидящим. Интересно… А Дарлий не так прост, как думалось поначалу. Наверное, разных посетителей он размещал в разные кресла.
Любопытно, какое предложит мне? Сфинкс ухмыльнулся – хищно и порочно, поддернул брюки и развалился на диване. Широкий, с высокой спинкой, он явно предназначался для дружеских посиделок.
Дарлий обвел комнату рукой и сообщил, не прекращая ухмыляться:
– Выбирай себе место, и поговорим откровенно.
На последнем слове сфинкс сделал акцент, странно сверкнул глазами и замолчал. Я опустилась в дальнее кресло. То самое, что не позволяло сильно расслабиться.
Дарлий выбор оценил. Невесело усмехнулся, подался вперед и, сложив руки на коленях, негромко произнес:
– Итак. Ты из другого мира. Я это понял почти сразу же. Твоя подруга явилась оттуда же. Вы химеры, из самых сильных и всевидящих, – зеленые кошачьи глаза смотрели так, что я не могла отвести взгляд, голос сфинкса «с песком», с хрипотцой, завораживал сильнее любого гипноза. – У тебя метка высшего оборотня. На твоей подруге – запах серого вербера. Вы обе имели мужчин в родном мире. Кто для вас эти оборотни? Друзья? Любовники? Или нечто большее?
При этих словах наваждение схлынуло, эмоции резко дали разворот. Вспомнился Рис… Как мы расстались нынешним утром. Кажется, минули сотни лет и одновременно – пролетело лишь несколько минут. Синие глаза лельдиса, теплые руки, крепкие объятия и вздрагивающий голос:
– Будь осторожна, моя Тайна. Я не переживу, если с тобой что-то случится.
Он умел сказать такое, что сердце замирало, все внутри переворачивалось и приятно теплело. Хотелось прижаться к Рису и больше никогда с ним не разлучаться. Лельдис пробирался под кожу без страстных признаний, пылких од и напыщенных восхвалений. Мы разошлись по делам после быстрого касания губ и его последнего взгляда, полного мольбы, страха и надежды. В последнее время Рис часто смотрел так. Может, предчувствовал скорую беду, а может просто переживал.
Дарлий нахмурился, и гладкую переносицу сфинкса рассекли две длинные морщинки, брови образовали не полоску, а галку.
– Значит, твой мужчина – любовник, – сделал он вывод из моей реакции. – Даже более того. Вы вместе. Но брачного клейма нет. Стало быть, ты или он не уверены… И между вами может встать третий…
