Станция спасенных грез (СИ) - Никоноров Александр (онлайн книги бесплатно полные TXT) 📗
Я просыпаюсь и в подробностях описываю сновидения. На листах (настоящих). Перечитываю записи, но в них ничего нового. Одни закономерности: хорек, дядя Коля, поезда, выкрики, странные движения, холод и запах кедровых орехов и мяты...
Тин корпит над своей дрезиной, пыхтит, хмурится, от него постоянно пахнет маслом и железом, да и сам он ходит перепачканным, со звенящими инструментами на поясе. Тетя Даша номер два. Не человек, а музыкальный инструмент. Кстати, папа Мишки привез для робота какой-то микрокомпьютер. Говорит, что это будет мозгом Винтика. Но дядю Володю я еще не видел - он сидит у себя в гараже за закрытой на замок дверью. Я всякий раз порываюсь зайти и поздороваться, но Тин останавливает. "У папы депрессия. Вчера была годовщина их свадьбы с мамой..." - сказал он, и я испугался, как бы Мишка сам не раскис.
Ярмарка так и не началась. Дымчатые ходят хмурые, разговаривают неохотно, будто и вправду все со всеми переругались (похоже ведут себя и ро-ро). Те, кто идет на контакт, ничего не знают и не понимают, что происходит. Тин завел список и вносит туда всех НОРМАЛЬНЫХ. Мы отметили одну очень неприятную деталь: не охваченных тенью становится все меньше и меньше. И те, с кем еще вчера мы могли перемолвиться фразой-другой, сегодня идут мимо и делают вид, что никого вокруг нет. Это пугает. Как будто людей поразила неизвестная эпидемия, высасывающая из них жизнь. Просто ходячие куклы. Зомби. Живые мертвецы - такие же молчаливые и отчужденные. Вроде бы вот они, здесь, но... Где-то далеко. День ото дня жители становятся все пассивнее, а тени на их лицах - гуще. Самое грустное, что никаких зацепок и улик мы так и не обнаружили. Чтобы не путаться в классификации дымчатых, я предложил Тину разбивать их на "теневиков" и "прежних".
Теневики преобладают. Их все больше. Интересно, можно ли заразиться? Папа Мишки считает, что у них просто "мрачные лица". Мда, реальность явно перестаралась. Из наблюдений: теневики не в настроении, первыми не здороваются, выглядят равнодушными и потерянными. Если их не трогать, они ничего и не заметят. В общем-то, все то, с чем я столкнулся в тот день, когда бежал на ярмарку.
"КТО СЕГОДНЯ?" - именно с этой фразы начинается наша встреча на заводе. Мы сверяемся со списком оставшихся и вычеркиваем новые имена. В конечном счете, в числе горстки ПРЕЖНИХ людей - я, Тин, дядя Володя, дядя Коля, Людмила Сергеевна и пара дымчатых, чьих имен мы не знаем. Возможно, остался еще кто-то. Нам неведомо.
У некоторых теневиков признаки слишком явные, у других, как, например, у бабушки с дедушкой, едва заметны. Рука несколько раз останавливалась, но я пересилил себя и записал ро-ро в теневики. И это несмотря на то, что они по-прежнему являют образец примерной семьи и проводят время вместе. Но назвать их счастливыми друг другом я уже не могу. То, чему я завидовал, глядя на ро-ро, утрачено. А вскоре ухудшения стали прогрессировать".
- Дедушка, а почему поездов прибавилось? - как-то раз спросил я. - И куда они все идут, если наша станция - предпоследняя? Чего им делать в Дружбино? И почему они обратно не возвращаются?
Задумчивый дедушка сидел за столом и безразлично смотрел на газету. Просто смотрел. Сегодня он был особенно оторван от реальности, а тень на лице вроде бы стала гуще...
- Де-е-е-ед!
- А, что? - он словно проснулся: часто-часто заморгал и посмотрел на меня так, будто я появился из ниоткуда.
Я повторил вопрос.
- А Бог его знает, Сашк... Да какая разница? Идут и идут, чего теперь.
- Какая разница... - повторил я себе под нос.
Продолжать дальнейшие расспросы было бессмысленно. Налицо все признаки прогрессирующего теневика. Все чаще разговоры заканчивались именно так - на полуслове, обрубленные полнейшим равнодушием. Это здорово тревожило.
Может, вызвать скорую?
И ЧТО ОНИ СКАЖУТ? "СКОЛЬКО ИМ?.. А НУ ЯСНО. СТАРЕНЬКИЕ УЖЕ".
Да и с другими теневиками не получилось бы - к моему удивлению, они вполне адекватно (ну, почти) взаимодействовали с внешним миром, и с первого взгляда нельзя было догадаться, что с ними что-то случилось. Да, возможно, они казались не такими приветливыми и расположенными к беседе, но со стороны - обычные люди, разве что с плохим настроением.
Вот дед не был в плохом настроении. Он был НИ В КАКОМ настроении. Смотрел в газету, а глаза даже не двигались. И бабушка, против обыкновения, выпила чай быстрее всех и ушла на улицу. Она повадилась проводить время на лавочке возле дома, в окружении цветов.
- Доброе утро, бабуль! - сказал я, выходя из сеней.
- Да... Доброе, доброе... - промолвила она, даже не посмотрев на меня.
Я нахмурился.
- Бабушка, я тебя очень люблю.
Она скосила голову, посмотрела на меня и неуверенно улыбнулась. Кивнула, но как-то неуверенно. Тень. Страшная тень, пожирающая лицо. Пожирающая эмоции. Пожирающая моих родных. Улыбка бабушки выглядела жутковато... Но я улыбнулся в ответ.
- Я к Мишке!
- Ага.
***
Я забежал в магазин, чтобы купить прохладной газировки. У самого входа наклонился, чтобы завязать шнурок, и краем уха услышал разговор:
- Ну как, все сходится?
- Да, нормально.
- Накладную подписываем?
- Давай.
Я заметил тучного мужчину, который беседовал с продавщицей.
- Чего в следующий раз привезти? Заказывать будешь?
- Пока нет. Народ не очень покупает.
- Что-то ты нынче неразговорчивая. Ну ладно, погнал я. До встречи!
- Угу.
Мужчина повернулся к выходу, и я поспешно опустил голову, притворяясь, что вожусь со шнурками. Он скользнул по мне взглядом, насупился, но прошел мимо. Сел в грузовик и уехал. Я долго смотрел ему вслед, наблюдая, как над дорогой медленно оседает пыль. Та рассеивалась и переставала заслонять взор. Рассеивалась и не заслоняла...
А что если продавщица?..
- Добрый де-е-ень! - я влетел в магазин с громким криком, чем переполошил женщину.
- Чего? - спросила она, глядя под ноги.
Здесь было темно. И я не мог различить, есть ли на ее лице тень или нет. В глубине души я уже поверил в то, что она стала прежней, и ликовал.
- А можете включить свет?
- Зачем?
- Ну на секунду. Пожалуйста.
Угрюмая продавщица постояла несколько мгновений, затем пожала плечами и щелкнула выключателем. Загорелись лампы. Тени разбежались прочь. Все, кроме одной.
- Блин...
- Все?
- Да, спасибо.
Внутри все оборвалось. Я так надеялся... Впрочем, никто не заставлял меня принимать эту версию за истину. РАВНО КАК И НИКТО НЕ ЗАПРЕЩАЛ НАДЕЯТЬСЯ НА ЛУЧШЕЕ.
Вздохнул.
- Можно мне лимонад?
Продавщица кивнула на холодильник за моей спиной.
- Бери.
Я схватил баночку и протянул деньги. Женщина взяла их с отрешенным видом. Я выпил газировку тремя большими глотками, словно хотел потушить боль досады. Желудок и голову пронзило отрезвляюще ломким холодом. Мне нужна была минута, чтобы подождать, когда ледяной напиток уляжется в животе. Но продавщица расценила иначе.
- Да ставь.
Я посмотрел на нее. Пустые глаза. Будто нарисованные.
- Что? Не расслышал.
Так могут смотреть только незрячие.
- Ставь. Или бросай. Как хочешь.
Или те, кто уставился, но ничего не замечает.
- Вы о чем?
Продавщица коротким кивком указала на банку в моей руке.
- А... - меня внезапно затошнило. - Так на улице же урна.
- Смотри сам.
На этом разговор закончился. Продавщица стояла, опустив руки, и напоминала выключенного робота. ВИНТИКА.
- Всего доброго, - сказал я и поспешил выйти.
А на пороге столкнулся с Людмилой Сергеевной.
- Ой, здравствуйте!
Тетя Лены улыбнулась.
- Здравствуй, Саш. А я за какао вот. Кончилось.
Я вспомнил, что забыл зайти к ней на чаепитие. Как она говорила - "графские развалины"? Ох, как же так...
