Огольцы (СИ) - Буйтуров Всеволод Алексеевич (электронную книгу бесплатно без регистрации txt) 📗
— Правда. — Через толмача отвечал Бьорн. — Мы сняли головы драконов с наших драккаров, чтобы не злить их местных Богов. Мы, как и вам, показали щиты, окрашенные белой краской — знак мирных намерений. Нам надо было только пополнить припасы и выпить доброго пива. А эти дикари хотели нас отравить каким-то ядом из грибов, а потом были настолько дерзки, что попытались подсунуть нам каких-то страшилищ, пахнущих рыбьим жиром и слежавшимися звериными шкурами. Они своей дерзостью не оставили нам выбора.
— Да, действительно, чужеземец, — выбора у вас нет. Складывайте оружие. Я понес по вашей вине невосполнимые убытки: это истребленное вами племя больше никогда не сможет заплатить мне дань.
Так что складывайте оружие: жить вам до завтрашнего утра, пока я распределю, кому отрубить голову, кого посадить на кол, а кого порвать конями. Такое распределение — тяжелая работа. Это искусство. Каждый из вас получит самый подходящий для него способ казни.
…А женщины ваши после дороги тоже розами не пахнут. От повозок так и смердит. Зря вы привередничали, когда вам предлагали моих поставщиц рыбы. Бывших, разумеется, поставщиц. Ну, мы-то вашими бабами не побрезгуем. Только сначала велим хорошенько помыть. Правда, молодцы? — Последний вопрос адресовался войску.
Войско ответило дружным гоготом и стуком по щитам.
Викинги тоже смеялись: казнить их этому самодовольному Властелину не удастся, а тот, кто падет на поле боя, отправится пировать прямо в Валгаллу: наконец-то пива и меда будет вдоволь!
— Послушай, Великий, Как Там Тебя! Хватит шуток. Мы много суток в пути. Мы устали. Если ты сейчас же не прекратишь свой дурацкий балаган, мы рассердимся. Но тебе это будет уже не интересно: ты умрешь первым, потому что твои шутки глупы и надоели нам. Слазь с коня. Бери моего под уздцы и веди к своему чертогу. Покажешь свои покои. Они теперь мои будут.
Тугарин хотел, было, возмутиться, но откуда-то из-за повозок пришельцев поднялись в воздух две девы с дивными распущенными волосами. Были они в слепящих глаза доспехах и верхом на железных крылатых конях. Всадницы пролетели над головой Тугарина, ухитрившись на лету полоснуть острыми, как бритва, мечами по ушам Змеевича. Не сильно, только чтобы кровь потекла. Отрубания ушей в полном объеме по кодексу викингов он еще не заслужил.
Тугарин поспешно спрыгнул со своего гигантского скакуна. Почтительно повел лошадь Бьорна к своему красному крыльцу.
— А эти почтенные женщины всегда на железных конях…
— Нет, только сегодня, чтоб тебя, дурака, развлечь.
Бьорн легко спрыгнул со своей лошади.
— Ну, здравствуй, разбойник Тугарин. Ты такой и есть, какая про тебя молва идет.
— И ты здравствуй, Благородный Бьорн. То немногое, что ты успел натворить в наших краях, внушает уважение.
— Так пойдем, брат Змеевич, в твой домишко. О деле надо поговорить. Только сперва дай приказ разместить и накормить моих людей и животных. И про пиво не забудь!
Стали с этого дня сухопутный мореход Бьорн и разбойник Тугарин Змеевич друзьями не-разлей-вода. На достояние друг друга, как на чужой каравай, ртов не раскрывали. Организовали общее дело. На обширных пастбищах Тугарина пустили в одни табуны гордых андалузских лошадей и не менее гордых скакунов казахской породы.
Качества двух пород столь удачно дополняли друг друга, что среди пород, разводимых конезаводчиками огромных пространств Сибири, Казахстана и Алтая, не было им равных.
(Надо заметить, что лошади контессы были совсем иное дело, более тонкое. Но Тугарину с Бьорном сие было неведомо).
Правда, куда девалась сегодня эта невиданная порода, неизвестно. Но легенды и сказания всегда имеют под собой реальную основу. Спросите любого сведущего этнографа.
— А не ведомо ли тебе, Брат Бьорн, что за племя такое неподалеку жило, которым бабы командовали и которое Боевых Кобылиц разводило? — Спрашивал Тугарин своего нового друга.
— Ведомо, брат Тугарин. Мы это и были. Только утратили это искусство. Ныне ни одной такой кобылицы у нас нет. — Не моргнув глазом соврал Бьорн. — И как видишь, Викингами командую я, а не какие-то бабы.
(Знал бы Тугарин, какой страх Бьорну внушали Валькирии, путешествующие с ним).
На самом же деле пустили тех кобылиц вольно пастись в степи. Без тайных команд Девок-Лошадниц это были просто очень милые лошадки. А предводительница Табунщиц, старая донья Инезилья, настрого запретила Бьорну признаваться в наличии необычных лошадей в их табунах.
Все было просто прекрасно. Вчерашние мореходы стали отменными ковбоями. Мед и пиво лилось рекой. Слава Одину, торговля шла успешно. Боевые щиты украсили стены новых добротных домов. Доспехи надежно упрятали в сундуки: во всей округе не нашлось бы безумца атаковать соединенные силы Тугаринова войска и дружины викингов.
Только…
Только, если с размножением и преумножением лошадиного поголовья все было хорошо, то вот с приростом населения скандинавов было что-то не так. Старели и умирали даже уже те, кто пришел во дворец Змеевича детьми. А с приплодом дело было плохо. Девочки еще рождались. А вот мальчики рождались либо мертвыми, либо увечными калеками.
Таких сразу после рождения бросали в бездонное ущелье. Претерпевшая изменения от сухопутной жизни вера викингов говорила, что эта пещера — вход в Валгаллу.
Бьорна и Тугарина проблема мужской детской смертности не очень волновала. Для ухода за табунами и подневольных казахских мужиков хватало.
Волновало лишь то, что лошади беспрекословно подчинялись в учебе и выездке только женщинам-андалузкам, либо женщинам, рожденным в смешанных браках андалузок и викингов. Другие варианты просто не давали результата. Лошадь и ухом не вела на команду, поданную дочерью казаха и испанки, казаха и скандинавки. Причем в обычной, не смертельной учебе!
Это было плохо.
Еще хуже было то, что часть когда-то плененных женщин андалузок, захватив изрядное количество золота и камней, увели одной темной ночью самый лучший табун. При этом животные, подчиняясь командам хозяек-чистокровок, ушли с ними так тихо, что бдительная стража ничего не заметила и не услышала.
Излишне говорить о том, что уведены были те самые лошади с необыкновенными качествами.
Так что говорил Тугарин чистую правду: ни одной Боевой Кобылицы у него не было.
Снарядили погоню, однако, даже следов беглецов не нашли. Прошло время, все успокоились. А зря. Велик был повод для беспокойства. Одна из пленных старух была не чистокровной андалузкой. Наполовину в ее жилах текла Кастильская кровь.
И была та старушка адептом Кастильской Магии Смерти. Очень своеобразная Магическая школа.
Все годы жизни в степи бережно хранила женщина в магической памяти все подробности пути, от момента пленения в Андалусии, до момента обоснования сухопутной флотилии в степных владениях Тугарина.
Чудо ли, Кастильская ли Смертельная Магия, изрядная казна, прихваченная у Бьорна, помогли, но смогла привести старая Инезилья своих двуногих и четвероногих товарок к своему учителю дону Эскамильо.
Дон Эскамильо был древнейшим, но очень подвижным старичком. Он был тонок, как виноградная лоза.
Подвижна и тонка была и сама исповедуемая им Магия — Кастильская Черная Магия Смерти.
Выслушав рассказ Инезильи, дон Эскамильо долго думал. Затем обратился к стоящему в его домашнем святилище тайному изображению Смерти:
— О, Хозяйка моей жизни и моих помыслов, благодарю тебя за то, что ты дала мне понять, для чего я получил такой долгий земной век. Это будет лучшее из чудес твоей магии. И его совершу я.
Дон Эскамильо почувствовал, что, словно тоненькое острое шило, входит ему между ребер и приближается к сердцу.
— Прости, Хозяйка моей жизни! Прости мою гордыню! Конечно же, это чудо совершишь ты! А я буду лишь послушным орудием, которому ты дашь силу и знание для выполнения твоего гениального плана!
Тонкое шило аккуратно вышло из груди старца. Он поспешно прикрыл драгоценной тканью изображение Смерти. Посторонним, непосвященным видеть его до момента кончины вообще не полагалось. Надо сказать, что и в смертный час Черная Смерть не каждого удостаивала явлением своего лика.
